В яму опустили деревянную клетку, внутри которой сидел огромный зверь с рыжеватой шерстью. Ростом он был почти с девушку. А мощные лапы с кинжаловидными когтями и разинутая пасть со здоровенными клыками не оставляли сомнений, что перед ней самый крупный и грозный хищник по эту сторону Рудниковых гор.

Старик-анахис уставился на клетку: для него такое «наказание» тоже стало сюрпризом.

– Меч! – вскричал он. – Дайте ей меч!

– У моего сына не было меча, – отрезал вождь. – Только это, – и он бросил в яму кремневый нож с коротким клинком.

Дастар дал знак воинам, чтобы они открыли дверцу, и в предвкушении потирал рукоять хлыста, заткнутого за пояс. В глазах молодого варна играли злобно-торжествующие огоньки. Ведь как бы миртанка не сопротивлялась, этот зверь порвёт её на кусочки в считанные секунды, и его брат будет достойно отомщён.

Когда каменный нож упал на землю, в голове Шайнары промелькнула мысль, что, если пожертвовать одной рукой, подставив её зверю в пасть, то до того, как болевой шок отключит её, она успеет воткнуть короткий клинок через ухо ему прямо в мозг, отчего зверь мгновенно умрёт. Но эта мысль покинула её также стремительно, как и пришла. Шайнара не собиралась сопротивляться. И когда волк вышел из клетки, она просто легла на спину, раскинула в стороны руки и откинула назад голову, подставляя огромному хищнику горло и беззащитное тело.

– Тень! Не сме-ей! – услышала девушка яростный возглас анахиса. Он назвал её Тенью. Похоже, он знал, кто она… Но ей было уже всё равно. Осталось немного. Скоро здоровые челюсти сомкнутся на её горле и всё будет кончено…

Она слышала дыхание приближающегося хищника. Тот не спешил. Подходил медленно. Зверь и распростёртая на земле жертва намертво приковали к себе всё внимание зрителей наверху ямы. Воцарилась благоговейная тишина.

Шайнара ожидала своей участи, запрокинув голову и блуждая по небу бесцельным взглядом. И вот огромный зверь навис над ней. Он рычал, задрав губы и обнажив клыки, и его слюна капала ей на грудь. Девушка перевела взгляд и посмотрела в глаза хищнику.

И там, в глубине этих чёрных волчьих глаз, она вдруг увидела такую же пустоту и безнадёжность, что медленно выжигали и её собственную душу… И чем дольше она смотрела, тем глубже чувствовала эту связь. Волк замер. Губа его опустилась. Они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Два существа. Две души. Две одиноких и бессильных игрушки в руках судьбы…

Несколько слезинок скатились по щекам девушки тонкими ручейками. Волк наклонился и слизнул их шершавым языком. Потом он лёг рядом и положил большую лохматую голову ей на живот.

Варны наверху ямы зашевелились и недовольно загудели. Они кричали всё громче и громче, но хищник не двигался с места. Шайнара медленно провела руку по его могучей голове, зарываясь пальцами в рыжую шерсть. В волка полетели камни и палки. Он поднял морду, оскалился, а потом положил её обратно.

По жесту вождя несколько воинов спрыгнули в яму. Они направили на хищника длинные копья и отогнали его обратно в клетку.

– Миртанка! – обратился Ара'Ченгор к девушке, когда ту подняли на ноги. – Видимо, сами Боги Великих Равнин простили тебя за ту дерзость, что ты позволила себе, надев мужской знак воина. Что ж… Я не могу идти против их воли. Этот человек, – вождь указал на старого целителя, – заплатил «цену крови» за Рогула, и потому тебе даруется жизнь. Но только жизнь. Не свобода. Отныне ты калахари племени. Тебе нельзя прикасаться к оружию, ездить верхом, набирать воду из общего колодца до заката, ходить по главным улицам и покидать ухтюг без разрешения.

В яму спрыгнул Дастар. Он вынул из голенища сапога один из своих кинжалов и быстрыми движениями оставил на левой щеке девушки три полосы в виде треугольника, а потом надел на неё ошейник из грубой толстой кожи.

– Калахари, – произнёс он и плюнул ей в лицо.

И все варны наверху ямы подхватили:

– Калахари! Калахари! Калахари!

Вождь покинул место зрелища. А к Шайнаре спустилась белокурая миртанка. В руках она держала войлочное покрывало, которым прикрыла полуобнажённое тело пленницы, и помогла ей выбраться из ямы. Старик-анахис приказал обеим девушкам следовать за собой и направился через весь ухтюг в самый дальний его конец.

***

Жилище целителя находилось недалеко от главного входа в ухтюг, почти у самой окружной стены. За ней паслись стада одомашненных шерстистых безуков – животных, благодаря которым восточные народы смогли покорить эти земли. Безуки давали кочевникам молоко, мясо и шкуры. Из костей этих животных варился клей для оперений стрел, из бивней делались рукояти ножей, охотничьи рога и другие хозяйственные приспособления, из высушенных сухожилий – верёвки и струны для музыкальных инструментов.

Ухта анахиса изнутри оказалась просторной. Она имела шестнадцатиугольный деревянный каркас, который быстро разбирался и легко перевозился на телеге, когда племя откочёвывало на другое место. Стены жилища были обтянуты толстой войлочной тканью. Она хорошо защищала как от палящего солнца в летние месяцы, так и от холодов в зимние. Земляной пол застелен коврами из шкур. Посередине ухты находилось очаг, дым от которого выходил через специальное отверстие в потолке. Основным источником топлива у кочевников служил высушенный помёт безуков. И когда он разгорался в огне, повсюду распространялся приятный аромат равнинных трав.

Целителю принадлежало целых две ухты. В той, что была попросторней, он жил вместе с дочерью, а другую использовал для размещения больных. Несмотря на то, что жилище анахиса стояло далеко от центра поселения, старик пользовался большим уважением среди варнов. За помощью к нему приходили даже из самых отдалённых кланов. И Ара'Ченгор распорядился, чтобы у миртанского целителя под рукой всегда были самые резвые лошади.

Ухта, куда анахис привёл Шайнару, условно делилась на две части. В правой находились мужские вещи, в левой – женские. По стенам стояли деревянные нары, укрытые шерстяными и меховыми одеялами. Здесь же стопками возвышались кучи книг. И большинство из них было на миртанском языке.

– Меня зовут Дора, – представилась белокурая девушка, когда Шайнара переступила порог своего нового жилища. Дочь анахиса задёрнула шторку, которая разделяла мужскую и женскую половину и приготовила воду, чтобы помочь вновь прибывшей обмыть тело от крови, соли и песка. Потом Дора перебинтовала девушке отбитые рёбра и обработала мазью порезы от кинжала на щеке. Шайнара не понимала, почему эта миртанка так добра к убийце варна, но ничего не спрашивала. А Дора тем временем достала из сундука новую пару мягкой, удобно сшитой обуви и свою запасную одежду: коричневые штаны из плотного холста, рубаху с изящной вышивкой на рукавах и кожаный жилет на шнуровке.

– Надевай.

Шайнара облачилась в чистую одежду.

– И это тоже, – Дора протянула ей тонкий платок, – калахари племени нельзя ходить с непокрытыми волосами. Это привилегия свободных женщин.

Шайнара молча повиновалась и спрятала свою каштановую гриву под головной убор. Когда девушки закончили свои дела, анахис накрыл низкий стол и пригласил выкупленную им калахари отужинать с ним, а свою дочь куда-то отправил по важному поручению.

Шайнара опустилась на пол – у кочевников было принято есть сидя – напротив целителя. Она смотрела на него, и её не покидало ощущение, что она его знает. Эти тёмные глаза, отражающие кипучую энергию и ум… Осанка… Разворот плеч… Борода и чётко очерченная линия бровей… Всё казалось ей знакомым, но в то же время девушка не узнавала его: болезнь сильно изуродовала лицо старика.

– Ты всё ещё не узнаёшь меня, Шайнара? – словно прочитав её мысли, спросил анахис.

Девушка напряглась ещё сильнее, вороша в памяти все знакомые лица.

Анахис по-отечески улыбнулся, и тут Шайнару словно молния пробила.

– Морлав Тейн! – воскликнула она.

Тот удовлетворённо закивал. Да, это был Магистр Отмеченных – человек, который когда-то открыл ей путь в Орден, отправив её туда вместо дочери одного лорда.

– Но… Магистр Тейн… – девушка не договорила. Она резко отодвинулась от стола и встала на одно колено, приняв позу приветствия и служения Тени, как было принято в Ордене.

Но анахис жестом разрешил ей вернуться к трапезе и расслабиться.

– Как это возможно, Магистр Тейн? – спросила девушка, вновь подсаживаясь за стол. – Ведь в Ордене вас считают давно погибшем. Как ваш рукокрыл смог вернуться на Красный остров один?

Морлав Тейн приложил палец к губам, призывая Шайнару говорить тише.

– Ты мне лучше скажи, что ты делаешь здесь, Тень? У тебя задание в этих местах?

Девушка ничего не ответила и опустила голову.

– Похоже, что нет… – истолковал её молчание Магистр. – Неужели ты сознательно покинула Орден?

Шайнара подняла голову и кивнула. Она не видела смысла скрывать это от такого же беглеца, как и она сама, пусть даже и Магистра Высшего Круга.

Морлав Тейн долго и пристально смотрел на неё, а потом произнёс:

– В тот день, когда я встретил тебя, Шайнара, я не заблудился в морвийских лесах и не случайно тогда вышел на твою деревню… Мне был знак.

– Какой знак? О чём вы, Магистр Тейн?

– Называй меня здесь анахисом, Шайнара.

Он встал, подошёл к выходу и, отогнув полог, указал на небо, на котором висел довлеющий над всем Алькон.

– Этот знак. Теперь его видят многие. Но не многие могут понять.

Он вернулся на место и продолжал:

– Много лет назад здесь, на Великих Равнинах, я встретил женщину. Она была слепа. Но ясно видела. И она сказала мне, что смерть с небес уже близко, и я должен найти морвийскую лилию, ибо она укажет путь к спасению. Я не понял тогда, что означали её слова, но я отправился на Морвийские холмы. Я искал там простой цветок, а нашёл тебя.

Шайнара слушала Магистра, но ей совсем не хотелось вспоминать тот день их встречи. Слишком много всего произошло с тех пор…

– Так почему ты покинула Орден? – поинтересовался Морлав Тейн, наливая ей в миску похлёбку из местного деликатеса – степных белоголовых скорпионов.

Девушка выловила ложкой одного из них и вспомнила, как Рогул поведал ей, что в детстве он выкуривал таких скорпионов из нор с помощью медвежьего помёта. Он рассказал ей это в тот день, когда его покусали шорские осы, потому что он полез к ним за лекарством для неё… Рогул… Он вырвал её из рук палачей… Рогул… Он не дал солдатам надругаться над её телом… Рогул… Он умел смеяться одними глазами… Рогул… А она… она вонзила меч ему в сердце!

По её губам пробежала дрожь. Горло сжала судорога. Глаза заволокло пеленой. Рука с ложкой бессильно упала на стол, расплескав содержимое. Моралав Тейн не стал дальше вести расспросы. Он указал на лежак, который Шайнара могла занять, и ушёл. Девушка доползла до кровати, упала лицом на шкуру и беззвучно зарыдала…