А кто все эти двадцать? Это люди – владельцы какого-то собственного бизнеса. Им принадлежат рестораны, магазины, те же отели. Эти люди не отсиживают на работе положенное время, после чего приходят домой и спокойно ложатся спать. Нет. Эти люди работают по 8, по 12, зачастую по 16 часов в сутки, думая о своем бизнесе, как его улучшить, как еще больше денег заработать. Именно поэтому они находятся над чертой.

А все эти четыреста восемьдесят – это мертвая рыба. Так как только мертвая рыба плывет по течению, и лишь живая рыба находит в себе силы плыть против течения – к источнику. А где же находится этот источник?

«Где? А ведь я издыхаю, но еще плыву вроде… или это течение пока не слишком сильное?»

…может быть, он находится здесь? – указывает на цифру 480.

«Нет…»

– Нет. Он находится здесь – над чертой.

И если бы это было моей основной задачей – рассказать вам, как в наше время мало возможностей заработать хорошие, большие деньги, то, судя по некоторым лицам в зале, я с этой задачей справился.

Аплодисменты в очередной раз взорвали зал. Но мне не было весело. Мне было непонятно, почему они радуются…

Я готова въебывать по 12, по 16, да даже по 20 часов в сутки, чтоб развиваться и зарабатывать, но я не знаю, где это можно сделать… где можно получать доход, эквивалентный твоим стараниям, а не положенному среднестатистическому окладу. Не знаю, куда пойти, чтоб организовать свой собственный бизнес. Не знаю даже, где найти струю, чтобы в нее попасть…

…но это не было моей основной задачей. И так как нормы авторского права приписывают конфиденциальность, все идеи, разработки автора не могут быть обнародованы, мы со своими финансовыми экспертами и адвокатами разработали один документ, который я сейчас хочу вам коротко представить.

Желтый листок А4 возник в руках ведущего.

Сзади – ничего!

«А должно быть?»

И прежде, чем наши эксперты пройдут по залу…

…Успешные люди стали таковыми, возможно, потому, что делали те дела, которые менее успешные оставляли…

Урывками фразы проникали в сознание, теряя между собой всякую связь, и клейкими стикерами post it оседали в мозгу. Один другого ярче и красочнее.

Я пыталась успевать записывать все эти цитаты и фразеологизмы, но не успевала.

Мне за эти неполные два дня вообще очень часто казалось, что я что-то отчаянно не успеваю. Что-то очень важное и значимое. Что-то мелькающее передо мной и неуловимое. Что-то…

Что олицетворяли собой эти яркие энергичные люди, меняющиеся в такт музыке и распределяющие по рядам нужное количество желтых листов уплотненной бумаги. Вчера я заполняла и подписывала аналогичный…

Сколько же нас, желающих ознакомиться с уникальной информацией о быстром и качественном способе заработка, о возможности оказаться по другую сторону черты и о значении того, что скрывается за этими приветливыми и неоднозначными улыбками курсирующих людей в черных деловых костюмах.

Красиво так курсирующих… слаженно.

Что там написано, вы говорите? Да какая разница…

Что нужно сделать, чтобы быть олицетворением подъема, как эти люди, – вот это вопрос!

И шквал аплодисментов вместо ответа вновь взрывает аудиторию, очередной раз приветствуя ведущего.

– …и как вы провели эту паузу? Выпили чашечку кофе? Выкурили сигаретку?

В пол-оборота я обвела взглядом зал – я не видела, чтоб хоть кто-то из присутствующих вставал с места… табачного дыма тоже не чувствовала…

…не успели – значит, не хотели…

И дальнейшее свое выступление я хотел бы продолжить одной бизнес-фразой…

«Не успели… Значит, не хотели… Не хотели. Иначе нашли бы время успеть. Если бы очень хотели… Господи, как просто. И как прозаично. Когда хочешь, успеешь все, и всегда найдутся способы. А если некуда успевать, тогда спроси, чего ты хочешь. И хочешь ли… а если хочешь и не успеваешь, значит, плохо хочешь… ведь если хочешь, всегда найдется время успеть!

Это замкнутый круг. И как глупо многие сходят с дистанции…

Просто не хотели, видимо, на ней оставаться. Просто не хотели…»

…Вам нужно сформировать свою команду. Подобрать туда тех людей, с которыми вам было бы приятно работать и зарабатывать.

«Как, Рома? Каким образом? Ведь ты совершенно не знаешь, как я могу работать, а уж тем более зарабатывать. А если я не справлюсь…» – я снова покосилась в его сторону. В этот раз он повернулся ко мне и, искренне улыбаясь, едва ощутимо пихнул локтем в бок. «Откуда такое доверие, чтоб формировать со мной команду? Тем более бизнес… вы же тут ни в пинг-понг играете».

…И если вы у нас начинаете, а я думаю, начинаете, в противном случае этот шанс ваш Пригласитель дал бы кому-нибудь другому. Вы начинаете как новый надежный партнер…

* * *

…И я начала. Как партнер. Уж насколько надежный, судить, право, не мне. Только отныне в моей жизни появилось что-то большее, что-то не походящее на работу, но и уж никак не на хобби. Дополнительный заработок – вот уж действительно «НИЧЕГО СЕБЕ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ!». Что-то, что изменило и перевернуло весь мир, а начало, как известно, с меня. Только теперь у меня было будто две жизни: днем я сидела в салоне (два дня я упрашивала директоршу и напрочь поругалась со сменщицей, чтоб поставить себе дневные смены), а вечера проводила в отелях и конференц-залах, где несколько сотен людей, одержимых единой волной, мыслящих и двигающихся в одном направлении – только вперед.

Мне так казалось. Для меня так и было на тот момент. И мне нестерпимо хотелось с кем-нибудь этим поделиться…

Тогда-то стало приходить понимание, что мало по жизни людей, которые готовы тебя поддержать. Еще меньше – способных за тебя порадоваться. И от степени родства это не зависит абсолютно.

* * *

Шквал непонимания посыпался в первые же выходные, когда Ритка – Ритка, с которой мы не раз высиживали ночи на кухни ее съемной квартиры после окончания полуночных смен (она работала в интернет-магазине и зачастую перерабатывала положенные часы из-за шквала заказов и меркантильных соображений ее малолетнего босса, который, не желая тратиться на оклад еще одного сотрудника, списывал и оптовые заказы на нее, хотя в ее обязанности входила исключительно розница), курили самодельный кальян и, истребляя не первую бутылку персикового «КЕСО», мечтали, как замутим что-то свое. Пусть поначалу маленькое, пусть местечковое, но обязательно замутим и обязательно свое – с ее-то энергией и моей упорностью! Что-то вроде салончика красоты, поначалу где-нибудь в спальном районе (там и аренда пониже), и к месту жительства поближе, чтоб на дорогу не тратиться. А потом отрубались на неразобранном диване, чтоб через пару часов встать и отправиться на «любимые» работы исключительно с «радостью»…

Ритка, с которой не раз могли всплакнуть и пожаловаться на судьбу и безмозглых мужиков, которые ничегошеньки не понимают в тонкой женской душе, а лишь способны меркантильно пускать слюни на молодые тела и умело готовить спагетти, которые тяжким грузом свисают на наших ушах вместо ограненных бриллиантов. Ритка, которая казалась мне порой такой наивно-детской, такой смешной и невероятно своей, сейчас стояла напротив и, хлопая своими огромными серыми глазами, отчужденно смотрела сквозь меня.

– Я только что с Ромой разговаривала. Он договорился с господином Патаниным насчет тебя, чтоб продлить тебе срок организации, – говорила ей я, где-то в глубине понимая, что она меня не слышит. – Ты там понравилась всем, слышишь? Ну и пусть ты первые выходные пропустишь и не сможешь зарабатывать, главное, что тебя взяли, главное, что ты зацепилась, а дальше мы тебя не оставим. Я тебя не оставлю! Я же обещала, ты помнишь?!

Она молчала и нервно курила, пялясь в невидимую точку перед собой.

Мы стояли возле крыльца ее полуподвального помещения, именуемого офисом-складом, местом, где она проводила большую часть своей жизни за последние полтора года и где постоянно прорывало трубу в сортире. И я искренне не понимала, почему она боялась отсюда уйти… а она боялась!

– У тебя появится еще время доорганизовать, – продолжала я перефразировать слова господина Ярина, сказанные не более чем полчаса назад в телефонную трубку, перед тем как поехать сюда. – Всего-то какие-то тридцать тысяч! Главное, что документы зарегистрированы, остальное можно варьировать.

– Мне не у кого больше занимать, Лер… мне за квартиру платить через восемь дней.

– Ритк, ты отдашь на следующей же неделе! Ты заработаешь через две почти такую же сумму, даже больше, ты же сама все видела, – не оставляла я попытки достучаться до ее сознания. – А я помогу. Слышишь, я же обещала тебе! Я тебя не брошу! И Ромка, и Ленька Ярин. И господину Патанину ты тоже понравилась!

Я искренне не понимала, как можно не видеть подобного положительного стечения обстоятельств, как можно не видеть очевидных плюсов и держаться за придуманные причины. Простите, но подвальную работу я иначе назвать не могу…

Ведь она была доведена до отчаяния. Она ненавидела свою работу, своего начальника и совсем недавно рассталась с очередным хахалем. Что ей терять? Скажите мне, что ей, по сути, терять?! А тут еще такие перспективы. Но ведь даже это не главное. Главное, что мы мечтали, мы хотели тогда, там, у нее на кухне. Мы же всегда мечтали сделать что-то вместе. Что-то свое, пусть маленькое, но сделать! И сделать ВМЕСТЕ!!! И вот вариант – реальный вариант – накосить бабла, ввалить, прокрутить, подрядить нужных людей и сделать! Сделать то, что мы давно хотели!!! А она как будто ослепла…

– Давай я сейчас Ярину наберу, ты с ним поговоришь, может, его ты лучше поймешь, чем меня…

Она покачала головой: «Не надо».

– Ритк, это наш шанс прорваться. Я хочу это сделать с тобой, – я понимала, что разговор этот заходит в тупик, и ждать чего-то кардинального уже было маловероятно, однако я старалась, я правда хотела, чтоб она меня поняла. – Ты, главное, приходи в понедельник, там все понятнее будет. И думай. До понедельника еще время есть.

– Я наберу тебе… – обернулась я, прежде чем повернуть за угол, и обозначила трубку пальцами, поднесенными к уху. В тот момент я еще думала, что она ее возьмет…

* * *

Рита действительно появилась в понедельник, хоть и не отвечала на мои звонки в течение двух дней. Появилась с принятым решением и «своим» молодым человеком, с которым якобы встречалась уже второй месяц (откуда он взялся, я не имела понятия). Они настойчиво требовали вернуть внесенную сумму и больше ей не звонить. О том, что внесенная сумма не возвращается на основании устава, с которым госпожа Коростова была ознакомлена прежде, чем давать свое согласие и подписывать соответствующие документы, она благополучно запамятовала. Как и о том, что это было ее трезвое самостоятельное решение, принятое без вмешательств и давления извне. Поэтому все баталии и повышенные тона в данной ситуации были совершенно бессмысленны.

После третьего подхода объяснений «молодой человек» сорвался на угрозы, и мое даже отдаленное присутствие при этих событиях вышестоящие инстанции сочли ненужным.

Ромка деликатно отвел меня в лобби-бар на первом этаже и заказал апельсиновый сок.

Диаметр моих глаз говорил, наверное, больше меня…

Все это время, пока шел диалог между господином Патаниным и ее визави, она стояла чуть поодаль за его спиной и ни разу на меня не взглянула. Ни разу! Даже когда определенные вопросы были адресованы мне, и все присутствующие так или иначе обращались в мою сторону, она не поднимала глаз. Вот это меня парализовало. Это блокировало мое понимание…

Как? Как так?! Бог с ними, с деньгами. Это все можно решить. Не на этой неделе, так на следующей, не на следующей, так еще через неделю. Ведь я же здесь. Можно попросить, можно договориться. Все здесь люди! Тем более что ты понравилась.

А она стоит за плечом какого-то типа, непонятно откуда взявшегося… и еще врет, что это ее ухажер. Обо всех ее ухажерах узнавала первая я, задолго до того, как они сами информировались, что теперь они ее ухажеры. Откуда взялась эта ложь, Ритка?! Откуда?!

* * *

Ромка долго смотрел на меня, прежде чем произнести:

– Расстояние между тем, как люди говорят, что хотели бы жить, и живут на самом деле, столь велико, что нет смысла его даже измерять. Оно эквивалентно тому хорошему, что у них есть и чем они жертвуют, чтоб оставаться на прежнем месте.

Сказать, что на тот момент я поняла, что именно он имел в виду, – глубоко себе польстить. Изречение его было минимум на мудреца, а он для меня таким и был. Ведь я, как тот слепой поросенок из «Приключений Мюнхаузена», ухватилась за отрезанный хвост кабанихи и поплелась следом, думая, что это его мать.

Ты мне, конечно, не мама, Ром, но иду я за тобой беспрекословно. Даже если бы сейчас ты просто молчал…

* * *

Ближе к полуночи мне позвонил господин Патанин. Я, как всегда, подорванно заметалась, прежде чем ответить на звонок.

– Добрый вече… ночи, г-н Патанин! – отчеканила я в трубку, застыв посреди комнаты как истукан. Я всегда почему-то разговаривала с ним исключительно стоя.

Еще бы честь отдать разве что… тьфу ты, блин! Отрапортовать, имеется в виду!

– Доброй ночи, госпожа Батунина! Вы не спите еще? Как настроение?

– Не… нет, конечно же! Что вы! Хорошо!

– И правильно! Кто в нашем бизнесе, как вы уже знаете, поначалу мало спит, тот впоследствии много зарабатывает.

– Да… это да…

– Нам сегодня не удалось пообщаться после собрания, совещание началось пораньше, но вы обсудили ваш бизнес-план со своим ответственным организатором и планы на завтра?

– Да. Завтра…

– Замечательно. Завтра мы с вами на связи. Набирайте мне в 9:00, и мы с вами более подробно обо всем поговорим, договорились?

– Да, конечно…

– Вот и хорошо. Доброй ночи, г-жа Батунина. До связи.

– Доброй ночи… – договаривала я уже коротким гудкам. – Доброй ночи…

Будет ли она доброй, насколько хотелось бы? Сказать, что я была на нервозе, – не сказать ничего.

Было бы кому сказать…

* * *

Утро среды ворвалось телефонным гудком. За последнее время каждое мое утро начиналось именно с этого. Я лежала на полу и резко распахнула глаза. Телефон надрывался недалеко от правой руки. Я обвела взглядом верхнюю часть стен и потолок – на полу. В углу шипел невыключенный DVD-проигрыватель. На полу?!

– Лер, у тебя телефон звони…?

Вопрос повис где-то между полуоткрывшейся дверью в мою комнату и маминым ртом. Она так и застыла на пороге с опущенной дверной ручкой в руках и распахнутыми глазами, увидев меня лежащую в позе «трупа» посреди своей комнаты возле орущего телефона. Спокойствие, мама, это просто поза.

Картинка вчерашнего вечера восстанавливалась по мере того, как мобильник принимался верещать по третьему разу с перерывами в несколько секунд. Кому-то было определенно что-то нужно.

– Мам, все в порядке. Я просто… просто… – я махнула телефоном в ее сторону, уже зажатым в руке. – Я отвечу.

Она лишь утвердительно кивнула и скрылась за дверью, так и не изменившись в лице.

Господи, какой идиотизм…

– Да, Ром.

– Ты чего трубку не берешь? Названиваю тебе все утро. Янина тоже игнорируешь. Ты в порядке?

– Ага, – получилось ответить у меня на эту тираду вопросов. – Ром, у меня колпак рвет.

– Что такое?

– Не знаю… сама не понимаю, – замямлила я. – Настроение скачет от депрессивности до эйфории, причем по несколько раз за час может. И я не могу это проконтролировать. Вообще собой как будто не владею. Вчера вот йогой занялась, чтоб хоть как-то успокоиться, – так и уснула на полу. Сейчас вот лежу все еще тут же и с тобой разговариваю. Расслабилась так, что ничьих звонков не слышала и маму напугала.

– Ты сколько спала за последние дни? Спала вообще?

– Спала? – я как с бодуна, черт возьми. Пила бы только накануне – не так обидно было бы. – Я не помню, Ром…

– Не переживай, все нормально, – услышала я не совсем уверенный тон. – Приезжай сегодня пораньше на собрание – там поговорим. Ты, кстати, в курсе, где? После трех будет известно. Я наберу еще. Давай, приходи в себя и конверты оформи. Сегодня призы хорошие разыгрываться будут – один из них по-любому твой. Все, до связи. И все хорошо, слышишь?

– Да… да, Ром, – я снова закрыла глаза. – Все хорошо. Я встаю…

* * *

– Ром, я не знаю… что со мной. Не могу объяснить. Какое-то состояние полной просрации, что ли…

– Абстракции.

– Вот именно… это у нормальных людей. А у меня точно просрации – только и делаю, что просираю!

Мы сидели в креслах лифтового холла на десятом этаже. Это был уже жилой сектор отеля, как я понимала, судя по шныряющим по коридору иностранцам в махровых халатах и газетами в руках.

Партнеры на эти этажи не поднимались. Я не видела, по крайней мере…

– И что ты просираешь? – он с любопытством рассматривал меня, откинувшись в кресле, в то время как я сидела будто на иголках и нервозно что-то калякала в раскрытом ежедневнике.

– Я не знаю… не могу понять.

– Успокойся, – уже без тени иронии произнес он, видя, как остервенение, с которым я бесцельно трачу чернила, продавливая страницы, все нарастает.

– И это меня бесит больше всего!

Я наконец прорвала лист ежедневника и швырнула осточертевшую ручку. Та со звоном приземлилась на стеклянный столик.

– Ты психуешь, потому что у тебя вторую неделю непруха. Но это не показатель, – он подался вперед ближе ко мне. – Это бизнес, Лер. И это нормально, что кто-то стартует сразу, а кто-то набирает скорость в процессе. Ты же помнишь, что говорил господин Патанин в понедельник: все мы здесь с разным багажом, с разным пониманием и разными способностями, но все мы здесь ради одной цели – ради своего желания. Вернее, ради его реализации. Просто желания тоже разные в основе своей: у кого масштабные, у кого не очень… от этого сроки тоже зависят. И не в бизнес-плане, а скорее, вот здесь, – он взял мою ускакавшую ручку и несколько раз потыкал себя ею в голову. – Мечты, желания, надежды и цели. Не забывай об этом.

«Я помню, Ром. Понимаю…»

Он, не отрываясь, смотрел на меня. Я – куда-то в пространство между нами.

Мое желание расположилось где-то на пятой неделе собрания, а я не приблизилась пока что к нему ни на шаг. Выходит, отпуск тоже откладывается… или просто урезаются сроки?

– Я все это понимаю… Ром. И дело совсем не в этом, – я перевела на него глаза. – Не в абсурдной реакции Риты, не в поведении ее товарища и, конечно, не в истерике Алки в прошлое воскресение после первой части собрания. Не в том, что я взяла больничный на работе, без понятия, где искать теперь справку для его официальности, потому что выходные мне полностью не отдают. Не в том дело, что мама стала как-то непонимающе наблюдать за мной (она ведь не в курсе вообще ничего, да я и не вижу смысла ей что-либо объяснять – слишком муторно, а она все равно скоро уедет). Не в том дело, что Сенька не вступил, а ступил, как в последнее время проявлялся во всем. Это уже его сложности, а скорее, диагноз, раз в свои 26 он по-прежнему живет в одной комнате с сестрой и считает это нормальным, сетуя еще на проблемы в личной жизни. Как говорилось, у нас тут не служба скорой психологической помощи. Мы помогаем, но не всем…

Дело даже не в том, что мне стали названивать наши общие знакомые и расспрашивать, куда я попала. Куда меня втянули, в какую секту, что я теперь хожу в пиджаке и хлопаю в ладоши… Это все такая чушь по большому счету. И то, что в понедельник г-н Янин рассказывал, как проспал воскресенье до обеда и не поставил телефон на зарядку, поэтому его не было на собрании, и как просил взаймы у Федосейкина, с которым мы отмечали наши “традиции” вместе. Это, кстати, нормально? Но и это не имеет значения…

Я запнулась, подыскивая нужные слова, а в глубине души надеялась, что Рома займет эту возникшую паузу. Но он молчал.