Уподобление старшему сыну покоробило могущественного государя еще и потому, что у него были нелады с собственным старшим сыном – Джелал ад-Дином, и все приближенные отлично знали об этом.

Нет, в этом обращении степняка-табунщика, несомненно, скрывался тонкий, издевательский намек!

Этого наглеца следует примерно проучить!

Однако Мухаммед ничем не выдал послам обуревавших его чувств. Напротив, выразил готовность открыть границы для купцов и караванов и подписать договор о свободной торговле.

Но план ответного удара у него уже сложился.

Вскоре в Отрар – крупный пограничный город на восточных рубежах Хорезмийского государства, прибыл из Китая через Монголию большой караван из пятисот верблюдов. Купцы (а во главе каравана стояли монголы) привезли невиданный товар – изделия из золота, яшмы и нефрита, посуду из тончайшего китайского фарфора, наряды из переливчатого шелка…

По одной из версий, купцы отдавали эти дорогие вещи за бесценок, между тем, как погонщики вели с местными жителями беседы, не имевшие никакого отношения к торговле – об устройстве крепостных стен, о численности гарнизона…

Впрочем, нельзя исключить, что слухи о купцах-шпионах были пущены властями умышленно.

Скорее, это был повод разграбить под благовидным предлогом богатый караван, заранее имея на это санкцию хорезмшаха.

Так или иначе, комендант города Инальчик Каир-хан велел конфисковать товар, а караванщиков бросить в темницу, где все они были подвергнуты жесточайшим пыткам, а затем казнены.

Лишь один монгол-погонщик сумел избежать облавы и добраться до своих.

Тем временем весь конфискованный товар был отправлен в Бухару и продан там с аукциона. Львиную долю выручки поднесли хорезмшаху. Приняв ее, Мухаммед расписался тем самым в своей ответственности за инцидент.

Это и был его ответ “табунщику” Чингисхану, возомнившему себя хозяином вселенной, точнее, ее половины!

И все же Чингисхан по-прежнему готов был уладить дело миром, но при условии, что ему выдадут Инальчика Каир-хана – формального виновника расправы с караванщиками.

Великий каган всё еще надеялся разделить с хорезмшахом вселенную на двоих.

Во дворец Мухаммеда прибыло представительное монгольское посольство во главе с мусульманином, находившимся на службе у Чингисхана.

По ходу дипломатического приема возникла ссора, и Мухаммед позволил своим приближенным убить прямо перед его троном старшего посла монголов, обвиненного в измене своей вере.

Тут же были зверски избиты спутники посла, которых затем доставили до границы и там отпустили, раздев их догола и подпалив им бороды, что по канонам Великой Ясы, введенной самим же Чингисханом, считалось знаком смертельного оскорбления.

Теперь уже сам Чингисхан стал заложником сложившейся ситуации. Убийство посланника, вообще, гостя, доверившегося хозяину, – одно из самых тяжких преступлений, с точки зрения монголов. Не ответить на этот вызов великий каган не мог, если не хотел лишиться авторитета среди своих подданных. Поэтому, невзирая на продолжавшуюся войну с чжурчжэнями, несмотря на множество проблем, требовавших его присутствия на Востоке, он приказал готовиться в поход на Запад и достал свои военные доспехи.

Штурм Отрара был неудержимым. Взяв город с ходу, монголы сровняли его с землей, не щадя пленных (более этот цветущий некогда город так уже и не возродился в полной мере). Цитадель в центре города держалась дольше, но и она пала. Несчастного Инальчика Каир-хана предали изощренной казни, залив его горло расплавленным серебром.

Отпраздновав первую победу, монголы двинулись дальше.

Почему же хорезмшах так и не направил им навстречу свою полумиллионную армию, да еще зная наверняка, что врагов не более двухсот тысяч?

Дело в том, что Мухаммед опасался не столько монгольского “табунщика” с его “дикой ордой”, как заговора среди собственных родственников и полководцев, оттого и не хотел собирать их вместе.

Мнительный до крайности, он относил к числу заговорщиков, впрочем, не без оснований, даже свою мать – царицу Туркан-хатун, за которой стояла кипчакская (половецкая) знать, и своего сына Джелал ад-Дина, чья воинская доблесть вызывала у него лишь раздражение.

Именно по этой причине Мухаммед так и не решился дать генерального сражения, хотя его армия имела подавляющее численное превосходство. Вместо этого он рассредоточил свои войска (а главное – своенравных военачальников!) по разным городам и цитаделям, рассчитывая, что монголы-степняки, “эти варвары”, якобы непривычные к осаде крепостей, потолкутся немного под неприступными стенами и по доброй воле уйдут в родные степи.

Но монголы не ушли.

К изумлению хорезмшаха, у “этих дикарей” оказались отличные осадные машины, сооруженные китайскими инженерами.

Но что еще более важно, Чингисхан успел в предвоенный период детально изучить обстановку в Хорезме.

Вообще, великий каган уделял особое внимание внешней разведке. Ясно осознавая, что его соотечественники с их характерной внешностью не годятся на роль агентов-нелегалов в сопредельных странах, Чингисхан сделал ставку на вербовку надежных, преданных ему лично разведчиков из числа чужестранцев. Речь шла прежде всего о купцах, которые водили караваны по маршрутам Великого шелкового пути. Путешествуя из Китая в Переднюю Азию и Европу, а затем возвращаясь обратно, купцы привозили Чингисхану ценные сведения о характере местности и дорогах, о реках и мостах, о крепостях, о размещенных в них гарнизонах и т.д. Наиболее доверенные агенты получали особый знак – пайцзу, тонкую золотую пластинку с гравировкой, служившую своеобразной охранной грамотой. Предъявителю пайцзы власти на местах должны были оказывать всяческое содействие, давать лошадей, проводников и продовольствие.

Именно внешняя разведка, выпестованная лично Чингисханом, внесла существенный вклад в военные победы великого кагана.

Одним из лучших его агентов был богатый хорезмийский купец Махмуд Ялавач, с помощью которого удалось подкупить немало влиятельных вельмож и чиновников.

На их подкуп великий каган не пожалел золота из тех сокровищ, что были захвачены в Китае.

Зато сейчас от “пятой колонны” широким потоком стекалась оперативная информация о состоянии дел в обороняющемся Хорезме.

Это позволяло монголам не распылять силы, но широко маневрировать, направляя к городам, готовым открыть ворота, небольшие отряды, и напротив, туда, где готовились защищаться, подвозить метательные и стенобитные орудия, заранее зная о слабых местах в обороне.

Сам Чингисхан находился среди войск, отказавшись от удобной юрты и ночуя на сложенном войлоке. В этой войне его вело вперед стремление отомстить за нанесенное оскорбление.

Хорезмшах оскорбил его не только тем, что расправился с послами и караванщиками, нет, он нанес великому кагану личную обиду, презрев его доверительную, душевную исповедь о любви к старшему сыну.

И за это он заслуживал смерти!

Чингисхан готовился к трудной, затяжной войне, еще более кровавой, чем с чжурчжэнями. Но, к его удивлению, огромная хорезмийская империя, казавшаяся несокрушимой, пала уже через год после нашествия.

Мухаммед так и не отважился встать во главе сопротивления. Он вообще не располагал никакими сведениями о монголах, долгое время довольствуясь слухами, утверждавшими, что кочевники мало сведущи в военном искусстве.

Назначив начальников гарнизонов, сам он всё дальше уходил на запад своей империи, которая сжималась ему вослед как шагреневая кожа. Какое-то время его сопровождал караван в двадцать верблюдов и сорок лошадей, навьюченных кожаными мешками с золотом, десятилетиями копившимся его династией.

По слухам, это золото он зарыл на севере Ирана, вблизи крепостей Бистам и Адрахан. Но, возможно, это всего лишь ложный след, а в действительности золото спрятано в нескольких тайниках и совсем в другой местности, например, на побережье Аральского моря, которое в ту далекую эпоху имело совершенно иные очертания.

До сих пор судьба сокровищ хорезмшаха остается неизвестной.

А сам “Искандари дуюм”, еще недавно всемогущий повелитель миллионов подданных, закончил свою жизнь на одиноком островке в Абескунском (Каспийском) море среди оказавшихся там прокаженных.

Надежного убежища в подлунном мире для него так и не нашлось.

Что ж, Чингисхан в полной мере отомстил за нанесенное оскорбление…

Правда, напоследок Мухаммеду хватило ума и мужества назначить своим преемником самого достойного из наследников – Джелал ад-Дина, так и оставшегося нелюбимым сыном.

Неукротимый Джелал ад-Дин, вошедший в историю как “последний хорезмшах”, сражался с монголами еще более десяти лет методами, скорее, партизанской войны и погиб в 1231 году в одной из стычек, пережив старшего сына великого кагана, да и его самого, на четыре года.

Итак, поход на Запад, обещавший множество суровых испытаний, оказался для Чингисхана неожиданно удачным и стремительным.

Отсюда, из Средней Азии, открывались два пути. Один – в сказочно богатую Индию, о сокровищах которой давно уже мечтал великий каган, второй – всё дальше на малоизведанный запад, через Персию и Закавказье. Прежде чем отбыть в орду, Чингисхан направил отряды по обоим этим направлениям, дав их командирам точные указания.

Индийский поход так и не задался. Одетых в овчины моголов отпугнули не столько неприступные стены города Мультан, обороняемые многочисленными защитниками, как невыносимая жара и непривычно влажный климат, отчего тело покрывалось зудящими красными пятнами.

Зато западный путь оказался куда более триумфальным, чем предполагалось вначале. Да и добыча здесь была захвачена богатая.

Еще до конца 1221 года покорители Хорезма завоевали весь северный Иран и Закавказье, а еще через два года разбили русских князей на Калке, после чего дошли до Волжского Булгара, откуда им, правда, пришлось вернуться в родные степи. Но только на время…

Именно после захвата Хорезма великий каган скорректировал свои прежние планы и определил новое направление главного удара.

А всё началось с обиды хорезмшаха на тон письма, полученного от Чингисхана, и на неверно истолкованный смысл слов “старший сын”, которые великий каган употребил по отношению к “второму Александру”. В результате два всемогущих властелина так и не смогли заключить мирный договор, суливший им взаимную выгоду.

А ведь если бы хорезмшах дал восточному соседу какой-нибудь туманный, обтекаемый ответ, тот прислал бы очередное послание, и эта переписка могла растянуться на те семь лет, что были еще отмерены великому кагану. Наверняка, за это время Чингисхан окончательно увяз бы в своих разборках в Маньчжурии.

Если бы не чрезмерное высокомерие правителя Хорезма, то, кто знает, река мировой истории могла бы круто поменять в этой узловой точке свое русло, подобно тому, как не раз меняла свое русло великая река Амударья, впадая то в Аральское, то в Каспийское море.

Тем более что чжурчжэней Чингисхан так и не смог покорить при своей жизни. Это сделали лишь его сыновья уже после смерти “сотрясателя вселенной”.

Успешно закончить войну на Востоке им помогли богатства, захваченные на землях, которые монголы считали Западом…