– Разбей камень, – велел он мне, указав на булыжник во дворе.

– Отсюда? Я не сумею.

– Делай, как я сказал, – процедил Осорг. – Или выметайся.

Я мысленно потянулась к камню, направляя на него силу. Камень остался целехонек. Осорг отвесил мне подзатыльник, и я, не сдержавшись, подожгла его мантию. Лисий мех на оторочке завонял паленым.

Осорг жестом усмирил пламя.

– Разбей камень, – сказал он тускло.

На этот раз мне удалось создать небольшую трещину.

– Ленивый маленький червяк, – презрительно скривился Осорг. – Будь моя воля, ты бы таскал навоз с конюшен, а не магией баловался. Сосредоточься. Что дробит камень?

– Молот? – предположила я.

– Обрати мысленно магию в молот. Ударь.

Я попробовала. Трещина на камне стала больше.

– Убирайся, бездарность. Не желаю больше учить тебя.

С этими словами он вытолкал меня из комнаты и хлопнул дверью так, что повалилась труха. Злая, как все демоны мира, я выбежала во двор и отвела душу на соломенном чучеле, которому досталась сотня ударов учебным мечом.

– Вижу, с Осоргом ты не сговорился, – сказал капитан, выходя на свежий воздух.

– Дряхлый. Тупой. Крот, – пропыхтела я, навешивая удары. Чучело не выдержало напора и рухнуло.

– А теперь подумай, как бы ты себя чувствовал, если бы потерял единственного человека, которого любил.

– Уже подумал, потому что недавно потерял!

– И ты уверен, что ничем, совсем ничем не напоминаешь Осорга?

Я прекратила пинать остатки чучела и посмотрела на капитана. Его волосы трепал ветер.

– Идите в кабинет, простудитесь! – сказала я.

– Спасибо за заботу, Рин. Как взойдет луна Тои, поедем домой. В хоромы.

Он ушел, а я стояла на соломе, скармливая вьюге остатки тепла, пока меня не позвал Галт, показавшийся из мертвецкой.

– Колючка, быстро ко мне!

Я побежала к нему. Труп Меченого исчез, вместо него лежало женское тело, небрежно одетое.

– Кто она?

– Проститутка из квартала фонарей. Убита ядом, – Галт отодвинул грифельную дощечку, густо исписанную цифрами, поморщился и сказал. – Но я не для этого тебя позвал. Возьми коробку с вещами с полки – вон ту, с серым кантом.

Я сделала, как он сказал. На дне коробки лежал небольшой медальон из зеленого золота.

– Знакомая вещь? – спросил Галт. – Только руками не трогай!

– Да, – прошептала я. – Это медальон па… моего друга.

– Нашел у твоего Меченого в глотке.

Цепочка медальона была разорвана. Наверное, Меченый сдернул его с шеи отца за мгновение до того, как нанести роковой удар.

– Ты имеешь представление, что это такое? – спросил с нажимом Галт.

– Нет. Думал, просто память о ком-то. О женщине.

– В некотором смысле ты прав. Твой так называемый друг – кстати, как ты мог дружить с человеком на тридцать лет тебя старше? – являлся членом секты богоборцев, которую разогнали задолго до твоего рождения.

– Лейтенант, – возразила я. – Вы сами учили меня рассматривать все версии. Что, если мой друг купил этот медальон на блошином рынке? Или нашел в лесу?

– У меня есть основания полагать, что было иначе.

Галт присел на стул и замолчал.

– Оден велел мне заняться твоим образованием, – сказал он наконец. – Похоже, придется начать прямо сейчас.

Я тоже села, готовая на все, лишь бы узнать об отце побольше.

– Как зовут нынешнего короля? – неожиданно спросил Галт.

– Игмар Первый, – неуверенно сказала я.

– Верно. А кто правил до него?

– Релов Третий.

– Так вот, при короле Релове процветали разные культы и секты, и он их все поощрял, будучи ярым противником трех богинь. В год Белого кота, когда он только принял корону из рук дяди, к нему явилось несколько человек, среди них один маг. Они пообещали, что если король даст им некую сумму денег, они построят храм демона Иллока и покончат с богинями навсегда. В народе их называли богоборцами или долгопятами за туфли с ватным задником, которые они носили.

Я демонстративно зевнула.

– Колючка, когда-нибудь я вскрою и твой труп. Помни об этом.

– Мне тогда будет уже без разницы. А пока я рискую подохнуть от скуки.

Галт усмехнулся.

– Ты неуч, и хлыст по тебе плачет. Так о чем, бишь, я? О долгопятах. Деньги, данные королем, благополучно растворились в тумане, недостроенный храм Иллока стал домом для бродяг, а богоборцы принялись совершать налеты на церкви, причем не стеснялись грабить при свете дня. Король приказал их уничтожить, они залегли на дно. Кстати, именно в тот момент они перестали ковать медальоны.

Я навострила уши. Галт заметил мой интерес, и в его глазах промелькнула искра.

– Долгопяты считали, богинь можно выгнать из Хрустальных чертогов и уничтожить. В доказательство этого они собирались на холме Стервятников в сезон звездопада и делали вид, что сильно тянут за невидимую веревку. Когда падала звезда, они бежали в лес и приносили оттуда куски солнечной руды – тогда она еще была в диковинку. Горожанам страшно нравились их представления, кто-то даже верил, что долгопяты убивают звезды.

– Но медальон-то из зеленого золота, не из руды!

– Да. Если ты думаешь, что долгопяты были сплошь идиотами, ты ошибаешься. Им нужно было внимание, как любому культу, иначе бы они лишились поддержки и денег. Их лидеры понимали, что звезды не уничтожить, и вообще не интересовались астрономией. Они старались привлечь в секту магов и усилить их способности, чтобы дождаться одного события, которое предсказал великий прорицатель Юй Горняк. Он сказал, что во время парада лун богиня Тая сойдет с небес и родит в пещере огненное дитя, которое будет править миром и подарит всем небывалые силы. Долгопяты собирались убить богиню и ее ребенка, чтобы иметь монополию на силу.

– Лейтенант, вы, кажется, сказали, что они не были идиотами. Но я вижу существенное противоречие.

– Твоя правда. Звучит так, будто долгопяты купились на сказку, рассказанную ярмарочным шарлатаном. Однако таковы факты. В свободное от ожидания богини время они активно занимались трансмутацией золота, и в результате получили металл, похожий на него по свойствам, но почему-то с зеленым оттенком. Я далек от алхимии и не берусь судить о том, какова формула вещества. Важно то, что богоборцы верили в чудодейственные свойства нового металла. В самом деле, он был слегка необычен. Едва коснувшись кожи, прилипал к ней и отваливался только в момент смерти. В остальном же, насколько я могу судить, не отличался ни от золота, ни от того же железа. Магом никого не делал, здоровья не улучшал.

Если сказанное Галтом правда, значит, Меченый, скорее всего, не пытался украсть медальон. Когда я скинула его с отца, цепочка могла зацепиться за одежду и отлететь вместе с ним. Но как медальон оказался в глотке? Меченый решил его съесть?

– Зачем цепочка, если медальон и так держался?

Галт пожал плечами.

– Наверное, чтобы было меньше вопросов.

– Лейтенант, я очень благодарен вам за этот рассказ. А теперь можно мне уйти? Я должен кое-что обдумать.

Было видно, что Галт заинтригован, но все же он без лишних слов отпустил меня. Я вышла из мертвецкой и сама отправилась в холодный сарай, куда никто носа не совал. Мне хотелось побыть одной.

Существовала некоторая вероятность, что богоборцы дождались сошествия на землю Таи и смогли выкрасть ее ребенка. Также было возможно, что этот ребенок – я. Отец сказал, что жалеет о прошлом и хочет забыть свое прежнее имя. Был ли он тем самым магом, что основал секту? Участвовал ли в создании зеленого золота?

Кер нашел меня в пещере, но не смог убить и вырастил, как дочь. Он не хотел, чтобы я узнала о своем происхождении, и не открыл мне его тайну ни при жизни, ни после смерти. Я зажгла на ладони огонь и вгляделась в его сердцевину. Ответов опять не было. Загадки множились, как тараканы за печкой. В конце концов, я решила, что не столь важно, являюсь я ребенком Таи или нет. Править миром желания не было, раздавать силу направо и налево я тоже не собиралась. Даже лучше, что я просто Рина Од из Пичуги, за мной не охотятся спасшиеся от тюрьмы, полубезумные сектанты. Отец обеспечил мне безопасность, и если бы он считал нужным открыть мне больше, он бы сделал это. Он редко ошибался и никогда не рисковал понапрасну.

Я очнулась от раздумий, когда Родериг вышел во двор и принялся истошно звать меня.

– Чего?

– Опять на губу попал, Колючка? Нарвался?

– Просто отдыхал.

– В сарае? Ты больной, как есть больной! Иди, тебя капитан ждет и уже рвет и мечет. Я твое барахло в узел связал. Давай, рысью к крыльцу. Карета подана.

В карете сидел недовольный капитан и барабанил пальцами по бархату сиденья.

– Где тебя носило? – спросил он, когда я уселась напротив.

– Раздумывал, не бог ли я.

– Достойная мысль, – одобрил капитан. – Надо всегда учитывать подобный поворот событий.

– А как вы считаете, я мог бы править миром? Или хотя бы Узором?

Неожиданно капитан вздрогнул и бросил на меня опасливый взгляд.

– Стало быть, могу, – заключила я.

– Знаешь что, давай оставим эту тему, – предложил Нотис. – Мне как-то нехорошо стало. В моей карете сам владыка живущих. Я от такой чести едва дышу.

Карета тронулась, и я уставилась в окно. Мы выехали из Медного квартала и направились к кварталу Башен, где я еще не бывала. Когда-то здесь располагалась слобода, в которой жили маги. Потом они впали в немилость и оказались вне закона, в пустовавшие дома перебралась знать. Удобное местечко! От квартала Башен до королевского дворца полчаса пешего хода.

Особняк Нотиса, барона Вир, был самым захудалым из всех виденных мной. Ни мраморных колонн, ни парадного крыльца, ни торжественного убранства у него не наблюдалась. Стены, выкрашенные в тошнотворный желтый цвет, шелушились, во дворе грозно торчали черные прутья репейника.

– Моя семья обеднела, – с улыбкой пояснил капитан.

– По миру пошли? Как же ваше жалование?

– С трудом хватает на ремонт.

– А слуги?

– У меня их нет. Все сам. Надеялся, что ты кое-чем пособишь: штопкой помаленьку, ужинами.

Я поперхнулась.

– Вы меня охранять собирались, или бесплатного поденщика себе нашли?

– Услуга за услугу, – весело сказал капитан. – Кстати, у меня со вчерашнего дня стирка приготовлена. Теплую воду натаскаю.

– Капитан, это рабство!

– Не рабство, а забота о своем любимом начальнике, который, приходя со службы, трудится прачкой, поваром и плотником.

– А теперь он радостно взвалит это на несчастного мага? Да если бы я знал, что у вас тут не особняк, а хлев для скотины, остался бы в казармах. Там хоть кормят.

– И тут кормят, – пообещал капитан. – Собственные умелые руки.

Карета остановилась. Выйдя из нее, я обнаружила, что на дверях выбит не герб Виров – ветвь лещины, а знак полицейского управления – круг, перечеркнутый вертикальной чертой, символические щит и меч. Даже карета у Нотиса служебная!

Посмеиваясь, капитан отпер дверь и пустил меня в дом. Внутри было холодно, почти как снаружи, только ветер не дул.

– Каждый топит свой камин сам! – предупредил капитан. – Дрова наколоты, лежат в подвале. Пойдем, я покажу твою комнату.

Мы поднялись по лестнице, которая лет сто назад наверняка была шикарной, а теперь выглядела как жертва погрома. На втором этаже располагались спальни. Капитан вошел в одну из них и сказал:

– Как тебе? Если не нравится, есть еще три на выбор. Но они больше, и к утру в них можно окоченеть.

– Эта сойдет, – ответила я. В любом случае, в ней было лучше, чем в лесу, и уютнее, чем в казарме.

– Когда-то здесь жила моя бабушка, – добавил капитан ровным голосом. – А за этой стеной спальня деда. Там теперь живу я.

Супружеские спальни, как это водится, соединял проход.

– Капитан, вы понимаете, какие слухи о нас пойдут? – рассердилась я.

– Какие?

– Всякие. Живем вместе, спим по соседству.

– В казармах все то же самое, и никто не переживает.

– Там по шесть человек в комнате! А здесь мы на весь дом вдвоем.

– По выходным ко мне приходит служанка, – заметил невинным тоном Нотис.

– Вас вообще не волнует репутация? – взорвалась я.

Капитан нашел глазами зеркало, картинно поправил волосы и сказал:

– Ах, мою репутацию давно было пора испортить!

Меня охватил озноб. Неужели?!

– Я вам нравлюсь? – спросила я чуть резче, чем собиралась.

– Рин, любимый, – воскликнул капитан. – Ты догадался!

Глядя на мое растерянное лицо, он покатился со смеха.

– Богини, до чего ты простодушен! Пожалуй, это даже мило, но тебе надо научиться лучше скрывать свои чувства, если ты желаешь преуспеть в полиции. Успокойся, мужчины, а тем более мальчики меня не интересуют. Я влюблен в одну прекрасную особу, чье имя предпочел бы не называть.

Мое сердце словно подхватил смерч и поволок вверх, а потом обрушил на скалы. Растерянность, боль, досада смешались воедино, и это зелье мне предстояло испить до конца уже в одиночестве, потому что капитан ушел в свою комнату, насвистывая глупейший мотивчик.

Он влюблен в другую! Я старалась думать о том, что это хорошая новость, ведь я так быстрее освобожусь от любовного наваждения. И все равно душу точила мысль, что будь я собой, у меня был бы шанс привлечь его внимание. Струящееся платье с вырезом на груди, лайковые перчатки, атласные туфельки, высокая прическа с локонами. Я взглянула в зеркало и увидела в нем мальчика в серой куртке, в глазах у него стояли слезы.

Надо заняться делом. Разжечь камин. Все хорошее начинается с горящего камина.