– Вернее, меня ведет, детка, – выныривает из-за ее плеча Ак, – ведь это я нашел это место и устроил поездку.

Из губ Кэт срывается сдавленный смешок. Ее всегда поражало, как Акли удается перетянуть одеяло на свою сторону, даже когда его заслуг нет совсем. Ведь, по сути, мысль отправиться на малонаселенный осколок Скандинавского полуострова подала ему она, но это, как всегда, не в счет. Впрочем, Джаззи тоже скромности не занимать.

– Может, Ак мне немного помог, – надувает пухлые губки блогерша, – но поверьте, это трип ¹²для вас я спланировала собственнолично. Вскоре я выложу видео для влога о своих приключениях посреди Севера. Следите за моими сториз, пироженки, чтоб не упустить пробивной рилс! Биз всем! Лайков и мьюшек!

Акли становится мрачнее тучи.

– Поехать на остров было моей идеей.

– Ой, плиииз, – отмахивается от него рыжеволосая. – Ты только взгляни на эту дыру. Гордиться здесь нечем. Без обид, но я не лезу в твои интервью, вот и ты не суй свой белесый носик в мой влог. Окей, боу¹³?

Калеб наблюдает, как Ак провожает Джаззи сверлящим взглядом, и качает головой. «Всегда в центре внимания, прямо как Триа, – думает он и тут же одергивает себя. – Не нужно вспоминать то, чего уже не вернуть. Пользы это не принесет, а вот старые раны разворошить может запросто. А ведь они и так едва затянулись».

Элиот осматривает склон, с которого им предстоит спуститься. Его протяжность и наклон не предвещают легкого пути, как и резкий обрыв справа. Любой неверный шаг может стоить кому-то жизни. Боксер скидывает рюкзак в сугроб неподалеку и потирает затекшее плечо.

– Осточертело мне тащить эту кучу барахла. Она как будто весит несколько тонн.

– Нужно перераспределить вес, – выдыхает, глядя на него Кэт. – Думаю, Калебу будет легче нести припасы.

– Почему сразу мне? Акли тоже для этой цели сгодится.

– Ты единственный, кто регулярно бывает в горах, – объясняет брюнетка. Тебя меньше затронут последствия акклиматизации.

– В таком случае, – фыркает он, поправляя темно-синий шарф, – логично было бы вручить дополнительное снаряжение вам с Ивейн, ведь вы меньше всех по росту и комплекции. Следовательно, одышка и аритмия вас не коснутся.

– Хочешь, чтобы хрупкие девушки тащили на себе всю провизию?

– Ну, не всю…

Тем временем Аллестер, едва стоящий на ногах, сбрасывает наплечную сумку со снаряжением и умащивается на ней, тяжело дыша. Не в силах больше терпеть боль в спине, журналист облокачивается на рюкзак Эла, не замечая, как он потихоньку сползает вниз. Пока тот не срывается вниз со склона.

– Наши вещи! – ахает Ивейн.

– Лови их!

– Быстрее!

Калеб порывается вниз, но Акли его опережает. Он бросается за отдаляющейся точкой, перепрыгивая торчащие из-под заснеженной глади камни, и почти дотягивается до лямки, когда рюкзак вдруг врезается в валун и слетает с обрыва, унося с собой их и без того скудные запасы еды. Кэйтин, Ивейн и Элиот замирают наверху как вкопанные. Калеб с Силкэ обмениваются озадаченными взглядами. Джаззи едва подавляет истерику от того, что не смогла заснять этот момент, а Аллестер боится даже с земли подняться. Впрочем, не зря. Стоит только Аку вновь вскарабкаться на склон, как он тут же хватает того за воротник.

– Акли, не нужно! Это была случайность! С кем угодно могло случиться! – пытается образумить того Кэт, но он отталкивает ее в сторону.

– Я нне… хоттел…

– Там была наша еда, черт возьми! – трясет его из стороны в сторону Ак. – Что нам теперь делать, а?!

– У нас еще осталось немного, – выступает в защиту журналиста Ивейн, – на первое время должно хватить.

– А потом? Что будем делать потом?! Учтите, я подыхать здесь с вами не собираюсь. Вы поняли? Не собираюсь!

– Простите… – мямлит Аллестер, – я… это ппполучилось случайно…

Акли откидывает того на снег и бросается в сторону, не желая больше видеть это сборище убогих зевак. Его реакцию можно понять, ведь среди утерянного барахла были пакетики с кашей, сублимированными блюдами, упаковки вяленой говядины, сухофруктов. Конечно, это не все их продовольственные запасы, но бо́льшая их часть. Не говоря уже о спальном мешке Элиота, фонарике, охотничьем ноже и паре ледоколов, которые друзья одолжили в шахтерской хижине. Их потеря не смертельна, так как у Кэт остался складной карманный нож, но все же существенно утрудняет дальнейший спуск. Хорошо хоть Ивейн додумалась распределить еду по нескольким рюкзакам, иначе они остались бы ни с чем.

Полдня спуска не проходят незамеченными. Никто из приезжих не привык к подобным физическим нагрузкам. Даже отлогие уступы даются им с огромным трудом, что уже говорить о крутосклонах, где каждый шаг граничит со смертью. У Акли дыхание сбивается через каждые три метра, не давая расслабиться ни на минуту. Горная акклиматизация особенно сказывается на Эле, чей вес и рост играют в этом не последнюю роль. Он сопит, пыхтит, останавливается для передышки каждые двадцать шагов, едва поспевая за Кэт, Джаззи и Ивейн. Миниатюрные формы стали их преимуществом перед высотой, но не перед холодом. По истечении пары часов Ивейнджин уже не чувствует ног, а ее щеки иссыхают до такой степени, что напоминают скорее кусок старого пергамента, чем кожу.

Головокружение, одышка, тошнота, спутанность сознания – да здравствуй горная болезнь во всех своих проявлениях. Даже Силкэ пагубное влияние высокогорья не обходит стороной, несмотря на то, что он вырос в этих краях. Как ни старайся, возраст поневоле дает о себе знать, истощая защитные силы организма. К тому же, прошло немало лет с тех пор, как он работал в высокогорных шахтах. После этого он жил у подножия многие годы. Калеба, который не раз поднимался в горы для тренировок и гонок на лыжах, меньше, чем остальных членов команды затрагивает их пагубное влияние. Но и у него со временем голова начинает раскалываться, ведь на подобную высоту ему еще не доводилось подниматься (максимум на две тысячи девятьсот метров). К жизни среди облаков нужно привыкнуть, однако, сколько это займет точно неизвестно. У одного может уйти пару дней, у другого – до десяти суток. Все зависит от индивидуальных особенностей организма.

Труднее всех приходится Аллестеру, который никогда ранее не поднимался выше полутора тысяч метров. Отложив видеокамеру, он приседает прямо в сугроб, опустив голову на колени, словно это положение помогает ему хоть как-то сгладить острые пики морозного воздуха, царапающие легкие. Ивейн не отходит от него ни на минуту. Она даже предлагает ему свой энергетический батончик, чтоб восстановить силы, но тот отказывается. Холод испепеляет любые мысли о еде. Выжигает легкие, разъедает суставы, дерет невидимыми когтями горло, проникает в каждую косточку, заставляя прочувствовать весь скелет, словно тот сделан изо льда. Тяжелого, арктического, накопленного многими годами непрекращающегося мороза. Он разливается по венам потоками воды настолько обжигающей, что не понятно: горячая она или ледяная. Ясно лишь одно: она убивает. Всех до одного, постепенно, по очереди. Отгораживает друзей стылой стеной друг от друга, и первым в силки холода попадает Акли.

Он держится в стороне, не желая вливаться в этот убогий коллектив выживающих. Вся сложившаяся ситуация отталкивает у него желание подключиться к дружеской беседе, а урчание в желудке и стужа, оседающая невидимой пыльцой на спине, поднимает в нем стремительно растущее раздражение. Он не рассчитывал задерживаться в горах так долго, да еще и в окружении друзей-неудачников и чернорабочего из местной деревни. От такой компании у кого угодно живот сведет. Не стоит удивляться, что он только и мечтает, чтоб сбежать отсюда куда подальше и как можно скорее.

С тех пор, как они покинули хижину, погода менялась еще несколько раз, и все так же нежданно: в один момент над головой светит солнце, но стоит лишь закрыть глаза, как тучи жадно пожирают чистый небосвод, а снегопад захватывает все вокруг своими невидимыми ладонями. И Иви не могла найти объяснение этому феномену. Ее мама, признанный геолог университета Мэна, немало писала о природных аномалиях этого острова: о странностях берегового рельефа, о скрытых под ледяным настом рифах, о налетающей из ниоткуда непогоде и суровых ураганах, которые стирают с лица земли целые поселения. В ее записях, которые Иви изучила вдоль и поперек, было много странного, но одно она даже в юном возрасте понять смогла: Саарге не похож ни на одно другое место в мире. Он хранит немало тайн, за раскрытие которых многие смельчаки поплатились жизнью. И, к несчастью, ее мать – одна из них.

После недолгой передышки и перекуса в виде питательных батончиков и орехов, они продолжают путь, спеша продвинуться как можно дальше до наступления заката. Силкэ идет впереди, протаптывая дорогу. Остальные члены команды следуют друг за другом по его следам. Местный ступает медленно и осторожно, прислушиваясь к шепоту ветра, но звуки северной природы заглушают непрекращающиеся стенания чужеземцев.

Первый день для них был сродни пытке. Светлоголовый парень вместе с рыжеволосой девушкой с лисьим лицом неустанно жалуются на усталость. Юноша постройнее, смуглый, высокий, с серповидной отметиной возле рта и шевелюрой цвета мокрой древесины двигается увереннее, но постоянно потирает немеющие пальцы. Он словно сама противоположность своего белокурого товарища: умеет сохранять невозмутимость в любой ситуации. А вот его собрат с буйными кудрями и странными ледяными пластинами на глазах не отличается теми же качествами. Он волнуется обо всем на свете, болтает без умолку, тратя бесценный кислород, хотя его никто даже не слушает.

Брюнетка с квадратными чертами лица и загорелой кожей держится стойче остальных, но даже она под вечер едва переставляет ноги. Единственной, кто не высказывает ни единой жалобы является блондинка – самая худенькая и низенькая девушка в группе, со странной прямоугольной коробкой на шее. Иногда она смотрит в блестящее отверстие короба, словно может рассмотреть в нем то, чего не позволяет увидеть человеческий глаз. Силкэ подозревает, что спуск дается ей не менее тяжело, чем остальным, и невольно проникается уважением к мужеству незнакомки. Для самого саалла этот день – своего рода обряд очищения. Из-за возраста он давно не поднимался на вершину и рад провести лишний день на священной горе, хоть и понимает, какие это может повлечь последствия. Наверняка Калиго уже наблюдает за ними.

– Быстро! – говорит абориген, поправляя лямки рюкзака. – Спешить, скоро наступить темнота! Нужно идти, чтоб не сердить Повелитель.

Очередная ошибка будто хлыстом огревает Калеба по спине, но он предпочитает не дергать мужчину всякий раз, когда слово ломается под неправильным склонением. В отличие от Кэт, которая тыкает Силкэ носом в правильный вариант произношения, как мальчишку, разбившего мамину любимую вазу. Элиот интересуется у местного, куда он так спешит, но тот отвечает лишь что-то невнятное про Повелителя горной вершины.

– Этот Правитель, о котором вы постоянно упоминаете… – подает голос Ивейн. – Он и есть «лицо Холода», овладевшее островом?

– Фальде, – одобрительно кивает он. – Владыка семь ветер. Он не есть добрый и не любить, когда вторгаться не его земля. Из-за него погибнуть много люди, поэтому уходить как можно скорее.

– Как именно? – влезает в разговор Кэт, натягивая на голову капюшон для защиты от ветра. Силкэ бросает обеспокоенный взгляд на горизонт, над которым поспешно опускается солнце, и машет рукой.

– Нет время. Нужно дойти до вон та скала, пока не наступить темнота.

– А это что еще? – все поворачиваются к Элу, застывшему на обрыве, с которого открывается вид на ужасающие своим обличьем фигуры. Единицы, десятки, распадающиеся на крошечные осколки и снова склеивающиеся в цельные ледяные глыбы. Они вздымаются в небо изломанными пиками, срастаются между собой сгорбленными спинами, клонясь к земле оледенелыми выступами. Но самое пугающее – это не размер, а форма. Издалека эти пугающие груды напоминают отколовшиеся от скалы ошметки. Но стоит хорошо присмотреться, как в этих нескладных силуэтах изо льда проглядываются вполне различимые человеческие очертания.

– Не хочу показаться неучтивым, – откашливается Калеб, – но что это на хрен такое?

– Ратсбирг или переход мертвый душа.

– Мммертвых? – вжимается в воротник парки Аллестер. – Ммогу я поинтересоваться, почемму их так назвали?

Силкэ мнется на месте, думая, как точнее донести до туристов сказание его народа, но в итоге обращается к Ивейн на сааллском, очевидно, прося перевести за него.

– Он говорит, – объясняет девушка, – что это место связано с древней легендой образования Саарге. Я не все поняла, но, судя по всему, первые поселенцы острова напали на Владыку семи ветров, не зная о его могуществе. Они хотели то ли защитить свой дом, то ли добиться справедливости… но тот разгневался, призвал силу Севера и превратил обидчиков в «глаасскепт», то есть в ледяных существ, вроде…

–…троллей?

Калеб, Ивейн и Кэт резко поворачиваются к Джаззи, словно она не предположение выдвинула, а формулу вечной жизни.

– Что? Я же трип-блогер! Я знаю много о переданиях.

– Может, о преданиях?

– Я так и сказала – кривит губы она, обхватывая себя за плечи.

– Днем глаасскепт спать в снег, – продолжает Силкэ, не отводя взгляда от горизонта. – Они выходить ночью, когда мороз сильный, искать тепло, чтобы уничтожить. Они очень не любить, когда их будить. Поэтому никогда не трогать их, не шуметь и не пытаться согреть. Яалле?

Разговоры о ледяных троллях заставляют Аллестера почувствовать себя неуютно.

– Все сказания сааллов такие мррачные?

– Не всегда, – отвечает стоящая рядом с ним Ивейн, – но в большинство случаев, если они связаны с Калиго. Может, ест…

Лицо Силкэ перекашивается, словно от удара плети.

– Не произносить это имя! Твои слова мочь притянуть ваальдреди!

– Простите… я не хотела навлечь беду…

– Никогда не говорить вслух! – хватает он ее за плечи. – Повелитель это ощущать. Это мочь злить его!

Девушка пытается вырваться, но руки мужчины сжали ее, словно тиски. Ее рот безмолвно открывается, но так и не может произнести ни одного внятного слова, только невразумительные извинения, которые пролетают мимо ушей Силкэ.

– Все хорошо. Она поняла, – вмешивается Калеб, опуская ладонь на грудь местного. – Отпусти ее.

Абориген смотрит на него, на Ивейн, а затем резко уходит, словно осознал, что только что чуть не совершил непростительную ошибку.

– Что это было? – поворачивается он к Иви, но она лишь качает головой и молча уходит, оставляя друзей в полном недоумении. Они растерянно переглядываются между собой, но решают последовать ее примеру. Оставаться в окружении ледяных скульптур, по которым медленно ползут тени, нет желания ни у кого из присутствующих. К тому же солнце уже приближается к скалистым верхушкам. А значит, самое время устраиваться на ночлег, пока темнота не застала их врасплох.

Идеальным местом для ночевки, по мнению Силкэ, является часть склона у самой горы, к которой они выходят спустя полчаса. Отвесная стена скалы закрывает их от ветра, даруя временное затишье и возможность развести огонь, а обрыв с другой стороны исключает возможность встречи со зверем. Акли с Элом принимаются за установку двух палаток, но Силкэ останавливает их, объясняя, что лучше всем будет спать в одной. Так теплее и безопаснее. Будь они в том же беспечном настроении, в котором поднялись на Сапмелас саалла утром, они бы наверняка махнули на предложение местного рукой, но после дня спуска, когда кожа на лице жжет, мышцы ломит, а ноги одеревенели до такой степени, что парни едва могут присесть на корточки, они согласны на все, лишь бы хоть немного отогреться.

Тем временем Кэт выкапывает в снегу яму и укладывает туда дрова, прихваченные группой из хижины. Она просит Калеба достать спички и спустя несколько секунд ловит в воздухе герметичный пакетик с серо-красной упаковкой, внутри которой ее ждет неприятный сюрприз.

– Вот черт. Спички отсырели.

– Разве полиэтилен не должен был их защитить?

– Должен, – выдыхает брюнетка облачко пара. – Видимо, они намокли еще до того, как я засунула их обратно в защитный мешок из-за смены температуры. Дай свою зажигалку.

После недолгих поисков юноша выуживает из внутреннего кармана сумки металлическую коробочку и передает ее Кэт, но брюнетка одаривает его недоуменным взглядом.

– Ты взял в горы газовую зажигалку? Серьезно?

– Да, а что?

– А то, что из-за пониженного атмосферного давления нарушается подача газа. Вряд ли здесь эта вещица сработает.

Она надавливает на кнопку зажигания, ударяя по колесику, но в ответ не появляется ни одной искры. Калеб беспомощно вскидывает руки.

– Откуда мне было знать? Я что, по-твоему, часто хожу в походы? К тому же, если ты не забыла, никто из нас не планировал застревать на четырехтысячнике. Мы должны были спуститься на лыжах и провести чудное время, гуляя по окрестностям Рильхе. Внизу она бы сработала.

– Да уж. И что нам теперь делать?

– По-моему, у Ака была еще одна.

После настойчивой просьбы Акли бросает Калебу свою зажигалку, но из-за холода и высоты она тоже не срабатывает. Юноша беспомощно вздыхает.

– Великолепно. У кого-нибудь есть другие средства для розжига?

Вопрос Калеба относится ко всем присутствующим, но никто не проявляет особого энтузиазма. Эл рассеянно потирает затылок, Аллестер торопливо качает головой, пританцовывая на месте от холода, а Джаззи, не расслышав вопроса, уточняет, о чем вообще идет речь. Юноша уже собирается признать свою беспомощность перед ситуацией, когда Ивейн неловко выступает вперед.

– Думаю… я… могу с этим помочь.

Тоненькие девичьи пальцы ныряют под ворот парки и достают кристальный кулон в металлической огранке. Сначала Калебу кажется, что это просто подвеска в виде кристалла, но девушка делает один легкий жест, и из-под серебряно-голубого минерала показывается острие, вытянутое, как ручка. В другой части заключается стальная пластина.

– У этой штуки очень странный вид, – комментирует Джаззи. – А, я знаю! Это свисток!

Ее предположение заставляет Ивейнджин нахмуриться.

– Нет. Это…

– Огни́во, – заканчивает за нее Калеб. Кэт озадаченно потирает лоб.

– Позволь уточнить, ты носишь на шее приспособление для разведения огня? Извини, но даже для меня это странно.