"Странно, – думала принцесса, – столько народу спешило сюда, а мы тут как будто одни". Они медленно передвигались по длинным коридорам, волшебные зеркала завораживали их. Мирэя пристально вгляделась в одно из них и не увидела рядом Юниэра; вместо него ее спутником был огромный белый зверь, похожий на могучего волка. Сама она, закутанная в фиолетовый плащ, поднималась вверх по лестнице к алтарю на вершине Шанды. Она показалась себе взрослой и значительной, обладающей силой. Потом ее взору предстало иное видение: она лежала на камнях, в пустыне, ей было так горько, так нестерпимо больно, как будто она потеряла близкого человека. Серая тень быстро пронеслась мимо, и из ее груди вырвался хриплый жалобный крик: "Чернолун!" И эхо повторило душераздирающий вопль: "Чернолууун!" Она лежала как мертвая, лицо посерело. Опять подошел белый волк и лизнул ей руку.

Видения взволновали Мирэю, она не только видела, но и ощущала все. Девушка недоуменно взглянула на запястье, которого только что коснулся шершавым языком неведомый зверь. Последним, что привиделось ей, была огромная сокрушительная волна, которая сомкнулась у нее над головой.

– Что видел ты, Юни? – спросила Мирэя.

Лицо любимого было грустным.

– Я уйду в горы, – вздохнул Юниэр, – туда, где только снег и не бывает весны.

Он не договорил. Внезапно они оказались в большом зале, залитом слепящим светом, и Мирэя зажмурилась.

– Вот мы и встретились, – раздался вкрадчивый голос. – Почему ты, дочь Киннара, бежала вчера от Сиреневой короны?

– Я подумала, что будет лучше, если ее получит более достойная девушка, – ответила Мирэя.

– А зачем ты пошла на чужой праздник?

– Это мое дело! Не за короной же, – рассердилась принцесса.

– Ну а ты, Юниэр Неизвестный, почему убежал?

– Я должен был сидеть в засаде, далеко от праздничной поляны. Но какое ты имеешь право задавать такие вопросы? – раздраженно спросил Юниэр. – Это не честно, ты нас видишь, а мы тебя нет, выходи.

– Мне это ни к чему, – спокойно возразил голос. – Я буду вашим незримым приговором. Вы должны умереть!

– Это почему же? – возмутились в два голоса Юниэр и Мирэя.

– Посудите сами, разве может быть две королевские пары? – объяснил колдун. – Люди избрали других кумиров, а вас придется убрать, чтобы сохранить равновесие. Мы вас засыплем песком, вам даже не придется расставаться.

– Не слушай его, бежим, Мирэ! – шепнул ей на ухо Юниэр.

Мирэя не заставила себя упрашивать, и они помчались по узкому коридору. Свет тут же пропал. Было скользко, девушка упала на живот и, помогая себе руками, въехала в темный туннель, по которому ее стремительно понесло головой вниз.

– Не уйдете! – услышала она вслед.

Приземлившись, Мирэя бросилась к выходу. Ее остановил стражник:

– Предъявите платок, девушка, – приказал он, – знаю я вас, второй раз захотите зеркала разглядывать. Больше не положено.

– Сейчас, сейчас, – засуетилась она, развязывая узел, – вот, возьмите – век бы не глядела в ваши зеркала.

Ее выпустили, и она постаралась затеряться в толпе. "Бежать! Сейчас же во дворец! Но, как же Юниэр? Где он? Неужели его схватили?" – Без него она не могла уйти.

Вдруг она услышала знакомый вкрадчивый голос. Из пещеры вышли колдуны в черных плащах. Их было трое, и все – на одно лицо. "Мы пропали!" – подумала Мирэя. Но тут раздался громкий звук рога, и толпа расступилась. К пещере подъехал всадник, он держал на поводу еще одного скакуна, в котором она узнала Чернолуна.

– Дорогу вестнику короля! – зычный голос перекрыл гул толпы. – Садитесь, принцесса, – обратился к ней посыльный.

Мирэя видела, как руки старцев поднялись одновременно, и поняла, что они плетут против нее заклинание. "Яро осты", – вдруг слетели с ее губ неизвестные слова. Колдуны отдернули руки, как будто им обожгло пальцы. Пользуясь их замешательством, Мирэя вскочила на Чернолуна, и конь вынес ее из толпы. Они направились во дворец. На полдороги Мирэя вспомнила, что надо поблагодарить спасителя, но всадник исчез.

Когда она подъехала к дворцу, сердце ее сжалось. Ей показалось, что все люди исчезли, вымерли – так пусто было вокруг. Копыта Чернолуна громко стучали по плитам. Не было и стражников у входа во дворец. "Что случилось? Где все?" – девушка похлопала скакуна по шее, ища поддержки у друга, и тут же всем телом ощутила, что конь тверд и холоден, как мертвец. Мирэя в панике спешилась и поспешила во дворец. Было жутко, хотелось поскорее встретить хотя бы одну живую душу и узнать, наконец, что же случилось. Но всюду ее встречала пустота, нигде никого не было. "Они ушли или умерли?" – гадала Мирэя. Тут она услышала стон и определила, что он доносится из кабинета отца. Через мгновенье открыла тяжелую дверь и вошла к нему. На диване лежал король, весь в белом, и смотрел на нее угасающим взором.

– Отец! – кинулась к нему Мирэя, схватила его руку и прижала к себе. Король слабо улыбнулся.

– Что произошло?! – спросила принцесса. – Где люди?

– Все оставили меня, – вздохнул Киннар. – А я оставляю тебя.

– Не говори так! – возмутилась Мирэя. – Ты не можешь так поступить. Ты еще полон сил, а я ребенок.

– Ты смелая, у тебя сильный характер, я знаю, что могу оставить на тебя свой народ.

– Прошу тебя, не надо, – всхлипнула Мирэя, – я одна, и мне страшно. Не умирай.

– В тебе вся надежда Сундара, моя храбрая девочка. Я знаю, какое трудное время грядет. Обратись за помощью к нарисейцам, вместе вы справитесь.

– Глупости, мне ни за что не разобраться в вашей политике. Зачем ты уходишь, когда все так сложно? Ты же должен меня научить, выдать замуж. Тебе еще рано!

– Нет. Мне пора, – грустно взглянул на нее Киннар. – Твоя мама пришла.

Мирэя обернулась. У окна стояла высокая женщина в длинном платье, с водорослями в распущенных волосах. Вся комната наполнилась мягким зеленоватым светом. Женщина с нежностью и состраданием смотрела на принцессу.

– Ты пришла, Феорена! – воскликнул король, и Мирэя увидела, как Киннар легко отделился от дивана, как будто он нисколько не весил. Феорена подошла к мужу и подала ему руку.

– Ничто не разлучит нас теперь, – прозвучал ее чарующий голос. Она обняла короля, и они медленно пошли к окну.

– Подождите! – воскликнула Мирэя. – Я хочу с вами.

– Еще не время, – печально посмотрела на нее Феорена. – Не бойся. Я буду помогать, когда будет очень трудно.

Король с королевой ушли. А она осталась одна. Впрочем, одна ли?

В тронном зале творилось что-то неладное. Всмотревшись, она увидела серые бесформенные пятна, которые приближались к ней. Девушка ощутила их ненависть. Мелькнула мысль, что надо добраться до своей комнаты – там спасение. Она побежала, но серые духи не отставали. "Не уйдешь – шипели они, – потому что наша!" Дверь в ее спальню была закрыта. Мирэя в бессилии навалилась на нее и поняла, что сейчас безликие серые высосут из нее все живое, и останется только пятно на стене. Тогда она вдруг повернулась, посмотрела прямо на них и грозно сказала: "Шиар!" – Голос ее был повелителен и тверд. Духи съежились, их словно отбросило назад к лестнице. Приложив ладонь к двери, она ласково, но требовательно произнесла: "Мират кунур". Дверь открылась, и ее швырнуло вовнутрь. Падая, девушка больно ударилась головой и потеряла сознание.

Когда она очнулась, за окнами уже вечерело. Мирэя лежала рядом с кроватью и с удивлением разглядывала свою комнату; ее поразило, что дверь была заперта. Через некоторое время послышался тихий настойчивый стук в окно. Она встала и, преодолев страх, отдернула штору. За стеклом она увидела… Юниэра.

Без колебаний она открыла запоры. Юноша оказался рядом, и Мирэя кинулась ему на шею.

– Наконец-то ты пришел!

Вид у Юниэра был ошеломленный. Он прижал ее к груди и спросил:

– Не могу взять в толк, моя принцесса, утром ты не желала меня видеть, а сейчас встречаешь, как самая пылкая любовница. Стоит постучать к тебе в окно, и ты – вся нараспашку!

– О, Юни! – воскликнула принцесса. – После того, что мы пережили, разве могу я вести себя иначе? Как тебе удалось вырваться из лап колдунов?

– О чем ты? – удивился Юниэр. – Каких колдунов? Я торчал на площади один как перст, ждал, но ты не пришла! Вот я и решил рискнуть и явился сюда сам.

– Они лишили тебя памяти! – заплакала Мирэя. – Тебя пытали? Скажи, ты меня еще любишь? Об этом ты не забыл?

– Люблю, хотя ты, кажется, сошла с ума. Прошу, не кричи так, тебя слышно во всех закоулках замка.

– Там никого нет, Юниэр, – вздохнула принцесса. – В замке живы только мы. За дверью – злые, голодные духи.

– Ты озадачиваешь меня, девочка, – всерьез задумался Юниэр. – Расскажи все по порядку, может, я вспомню что-нибудь.

Выслушав страстный рассказ Мирэи, очень сопереживая ей и осыпая поцелуями в самые острые моменты, Юниэр вздохнул.

– Ты мне не веришь! – сказала она, испытующе глядя на него.

– Просто завидую, – возразил Юниэр, – у тебя было столько приключений. А теперь слушай. Дворец не пуст, напротив, он переполнен. На завтра назначено обсуждение государственных планов Киннара, и съехались все министры и полководцы. К Совету через несколько дней подключатся нарисейцы. За ними сегодня поедет фейр. Пока я лез к тебе, пришлось заглянуть в некоторые окна. Поверь мне, всюду люди едят, пьют, разговаривают, но в основном готовятся ко сну, так как уже поздно.

Я был на площади Хема. Никто о нас с тобой не вспоминает, и уж, конечно, не охотится. Нет в городе и Зеркальных пещер. Правда, новую пару действительно выбрали. А все остальное в твоем сне… какой-то бред.

– В моем сне? – принцесса понемногу приходила в себя. – Невероятно!

– Конечно! – возразил Юниэр. – То, что меня заколдовали охотники за влюбленными, более вероятно. И весь город приобрел сиреневые платочки, а ты доехала до дворца на мертвом коне. Никогда еще не слышал такой занимательной правды!

– Значит, папа жив? – она глядела на Юниэра сияющими глазами.

– Разумеется, – усмехнулся Юниэр, – папа жив. А его ленивая дочка полдня почивала, в то время как ее несчастный возлюбленный метался по огромной площади, обманутый и никому не нужный.

– Никогда еще я не просыпалась такой счастливой, – улыбнулась Мирэя.

– Правда? – Юниэр приблизил к ней лицо и посмотрел в глаза. Ей стало вдруг легко и страшно одновременно.

– Так что же? – Юниэр медленно подбирал слова, – теперь, когда ты знаешь, что мы ничего не испытали вместе на площади Хема, ты меня выгонишь?

– Нет, – еле выдохнула она.

Кому же под силу описать эти блаженные мгновения, когда сталкиваются вместе две горячие юные страсти? Благодаря Юниэру девушка забыла свой страшный сон, шутками он развеял все ее сомнения. Они уснули ранним утром утомленные и счастливые.

Но отдохнуть им не пришлось: во дворце начался переполох, послышались стенания и крики. Они выбежали из комнаты. Мирэя увидела служанку и схватила ее за руку.

– Что произошло?

Та испуганно посмотрела на нее, потом опустила глаза:

– Король убит, – тихо сказала она.

– Нет. Этого не может быть, – Мирэя побледнела.

Опомнившись, она побежала вниз по ступеням. Все расступались, давая ей дорогу. Мирэя вошла в кабинет отца.

Киннар лежал на диване, в груди его зияли темные раны. Неподвижное лицо короля казалось растерянным – смерть застала его врасплох. Кто-то напал на него спящего, когда он, уставший после переговоров, лег отдохнуть, как оказалось, в последний раз.

В комнате было много людей, и все молчали. Мирэя не замечала их. Она целовала холодную руку короля и горько плакала. "Папочка, милый мой, ну как же так. Если б я только поверила в сон, – причитала она. – Тогда бы ты остался жив!"

Мысль о том, что она могла бы предупредить его, защитить, забрать в свою комнату, всю ночь сторожить его сон, терзала ее.

Она гладила лоб короля и его бороду, но он не оживал. Он ушел навсегда неизвестной дорогой мертвых, а она осиротела.

В маленькой комнате, смежной с кабинетом, Мирэя сидела в кресле, уставившись в пространство невидящим взором. Все стало ей безразлично. Она не знала, кто привел ее сюда, что за суета происходит в кабинете. Перед нею расхаживал Зарад и в чем-то горячо убеждал ее, но она не слышала, о чем он говорил.

– Я знаю, как вам больно, принцесса. Это тяжелая утрата. Но мы не можем горевать над останками нашего благодетеля, мы должны найти и наказать убийцу! Вы понимаете, о чем я говорю? Это же заговор!

Но Мирэя не понимала. "Это я убила его", – думала она.

Однако молчание ее не остановило Зарада.

– Дориан убил его, он нарисейский лазутчик! Негодяй под маской дружбы проник во дворец! Ваш отец, как ребенок, верил в благие намерения нарисейцев, а они хотят только власти. О, принцесса! Вы уже королева. Если враги уничтожат вас, им никто не помешает захватить Сундар. Надо принять меры! Прикажите отправить королевскую армию на разгром Нарисеи.

По отрешенному взгляду Мирэи Зарад понял, что та не слушает его. Тогда он протянул ей лист бумаги.

– Вашу королевскую подпись.

Мирэя машинально расписалась. И Зарад, довольно кивнув, вышел.

Через некоторое время, ход которого совершенно перестал занимать Мирэю, в комнату ворвалась разъяренная Айрен.

– Что ты наделала! – закричала она.

В другой раз Мирэя удивилась бы состоянию подруги. Всегда спокойная, уравновешенная Айрен была разгневана, но Мирэя не обратила на это внимание.

– Мирэ! – почти кричала Айрен. – Ты сошла с ума! Ты подписала… ты отправляешь всех на войну. Зарад разжигает в солдатах злобу против фейров. Пойми, они здесь ни при чем! Я была при прощании короля и Дориана и сама провожала его. Когда он ушел, король был жив! – Айрен говорила сбивчиво и чуть не плакала, но Мирэя обращала на нее не больше внимания, чем на Зарада.

– Я должна предупредить нарисейцев! Дай мне Чернолуна, иначе уже не успеть.

– Хорошо. Ты можешь взять Чернолуна, – ответила Мирэя безучастно.

"Что происходит в мире? Почему все так стремительны и озабочены? Ведь при папе было спокойно. Неужели он никогда больше не придет, и некому будет навести порядок?" – думала Мирэя.

– А ведь так нельзя, моя хорошая! – вдруг услышала она голос Юниэра.

Он обнял ее за плечи. Ему хотелось ее утешить. Но можно ли утешить, когда утрата огромна и неожиданна? Он скользнул вниз и сел у ее ног, обхватив руками колени. Его прикосновения вывели ее из столбняка. Мирэя всхлипнула.

– Ты думаешь, что о нем сожалеешь, – говорил Юниэр, – но ничего дурного в смерти нет. Мы боимся умирать, потому что не знаем, как оно там будет. Не хотим расставаться со своими любимыми, знакомыми, привычками. Может, по ту сторону бытия ему будет лучше. Иначе, какой был смысл Нару давать нам такие короткие жизни? Вспомни свой сон! Король был счастлив, потому что встретился с любимой женой, ушел с ней вместе. Так?

– Да, – кивнула Мирэя.

– Ну вот, и тогда кого ты жалеешь? Себя. Ты потеряла любимого человека. На тебя свалился груз королевской власти, ответственность за людей. Ведь так? Но жалеть себя неблагодарное дело. Согласна?

– Почему же, – зарыдала Мирэя, – я живая, мне больно, и я очень несчастна оттого, что все так, как есть. Я хочу по-другому! Я не могу вот так, совсем одна.

– Разве ты одна? Я люблю тебя, наши пути больше не разойдутся. Ты мне доверяешь?

Он ласково гладил ее, а Мирэя плакала и плакала. Ей стало легче, когда она высказала все, что терзало ее, и нарыдалась в его надежное плечо.

– Ну вот, ты больше себя не жалеешь? – улыбнулся Юниэр.

– Совсем немного, – вздохнула она.

– Но не настолько, чтобы из-за этого погибли сейчас сотни людей? – допытывался Юниэр.

– Что? – не поняла Мирэя.

– Ты подписала приказ о начале военных действий, – напомнил Юниэр. – Армия Зарада, объединившись с королевской гвардией, выступила в поход. Они нападут на нарисейцев и фейров. А ведь король считал их союзниками и настоятельно просил свою дочь искать у них поддержки и помощи.

Только сейчас поняла Мирэя, что она натворила.

– Как же быть? – растерялась она.

– Исполнять волю короля, – решительно заявил Юниэр. – И исправлять свои ошибки. Надо остановить войну, а это совсем непросто. Зарад умеет производить нужное впечатление на воинов, солдаты горят ненавистью к «убийцам» короля. Нарисейцы очень нуждаются в твоей защите. Только если ты сама окажешься на поле брани, возможно, удастся спасти положение.

– Ты поедешь со мной?