Ты просыпаешься с твердым намерением не идти в школу. Открываешь ноутбук и ищешь сайт тюрьмы для несовершеннолетних, а на нем – часы и правила посещения. Читаешь: «Дети до 18 лет допускаются только в сопровождении взрослых». Когда Мия встанет, ты попросишь ее съездить туда с тобой. Она в принципе не против твоих прогулов и, наверно, будет рада, если у тебя появятся новые друзья, хоть они сейчас и за решеткой.
Ты надеваешь шорты и футболку. Хочешь приготовить Мие завтрак: нарезать фрукты, накрыть стол, заварить чашку чая. Ставишь чайник. Берешь из вазы с фруктами банан и замечаешь еще одну записку, написанную, как всегда, на обороте конверта.
Пташка,
Я уехала на ретрит, йога. Вернусь в следующую среду.
Вот тебе немного денег перекантоваться.
Джером за тобой присмотрит.
М. Чмоки.
Ты вынимаешь деньги из конверта и засовываешь их в карман, даже не удосужившись пересчитать.
Почему Мия никогда не предупреждает о своих отъездах? Могла бы хоть намекнуть, когда вчера сидела на твоей кровати и чесалась. Или перед обедом за телевизором. А может, она считает, что ты с воплями побежишь за ее машиной, как в детстве, когда она тебя бросила?
Оказывается, Мия помыла пол на кухне. Ты приносишь из кладовки воздушный рис, высыпаешь его в миску. Открываешь дверцу холодильника, отчего все вокруг трясется. Холодильник забит. Она вообще не собирается возвращаться? Ты наливаешь в миску молока. Немного проливается на пол, но ты и не думаешь вытирать.
Ты ешь рис и представляешь, что живешь совсем другой жизнью. Где мать не уезжает без предупреждения, а тот, кому она тебя доверила, не пытается подсматривать за тобой в душе и не пялится на твою грудь.
Открывается дверь спальни, и ты быстро встаешь из-за стола. Ты не хочешь встречаться с Джеромом. Ты споласкиваешь миску и, ставя ее на сушилку, чувствуешь, как он наклонился над тобой, потянувшись к полке над головой за кофейной чашкой.
Доброе утро, Пташка-Чик-Чирик.
Почему нельзя взять чашку со стойки?
Потому что мне нравится эта.
В чашке, которую он держит в руках, нет ничего особенного. От одного вида Джерома у тебя тут же начинает болеть живот. Он в винтажном шелковом халате, найденном тобой в секонд-хенде и подаренном Мие на прошлое Рождество. Халат почти не закрывает его фасад, и ты понимаешь, он надел его специально с целью тебя позлить. Да его кожа навсегда погубит шелк, так же как он губит Мию и твою жизнь.
Когда она уехала?
В половине шестого. Джером ставит на плиту кофеварку.
Почему опять не сказала, что уезжает?
Знает, как ты распереживаешься.
Вообще-то, тебе совершенно не обязательно здесь торчать. Если честно, лучше бы ты ушел.
А я рад. Рад, что сложилось, как сложилось.
И он водит по тебе взглядом, а ты чувствуешь себя птахой, залетевшей в окно на потеху этому ужасному человеку. Сердце в груди становится слишком большим. Ты думаешь, как убежать.
Почему ты не в форме? – спрашивает он.
Сегодня день без формы.
В понедельник?
Почему нет?
Ты берешь рюкзак и идешь к двери. Он тоже выходит на улицу и, пока ты надеваешь кеды, стоит сзади. Шнурки ты не завязываешь.
Увидимся после школы, говорит он.
Ты сегодня не работаешь?
Взял отгулы, побуду дома.
Здесь?
Почему нет?
Чертовски удобно, фыркаешь ты.
Ты понятия не имеешь, куда идти, какую дорогу выбрать, и едва переставляешь ноги. Где-то за глазами собираются слезы. Хорошо бы поплакать. Однажды ты позаимствовала у Мии глазные капли и капала до тех пор, пока по лицу не покатились крупные капли – просто чтобы испытать ощущение.
Ты достаешь засунутые в карман деньги и насчитываешь триста семьдесят долларов. Прикидываешь, сколько ночей сможешь оплатить в Дарвине. Даже если молодежный хостел не забронирован туристами и ты возьмешь двухместный номер, продержишься до конца недели. А чем питаться?
Как бы тебе хотелось позвонить бабушке и вернуться к ней. Чтобы она была жива. Чтобы у тебя был отец, который знал бы о твоем существовании и мог бы позаботиться о тебе сейчас из Индии, Южной Америки или откуда он там.
Ты звонишь Т.
Он отвечает. Идет в школу. Предлагает встретиться на автобусной остановке. Хотя отношения у вас напряженные, тебе все-таки придется попросить его об этом одолжении.
На автобусной остановке он один.
Опоздал на автобус? – спрашиваешь ты.
Ну да.
А другого нет?
Не прямо до школы.
Ты подсаживаешься к нему.
Мия опять слиняла.
Куда на сей раз?
Ретрит.
Денег оставила?
Кое-что. Немного. Могу я пару дней пожить у тебя?
Ты чувствуешь, как Т напрягается, слышишь, как его ботинок елозит по асфальту, и продолжаешь:
Джером у нас поселился, я не могу остаться с ним одна.
Т тяжко вздыхает, трет лицо, ерошит волосы.
Что?
Когда ты вчера ушла, я заснул, а потом пришла Лин и обнаружила все пивные бутылки.
Наверно, ей не понравилось.
Я сказал, что это твои.
Ого, спасибо.
Прости, Птаха. Я просто не вынесу, если опять вляпаюсь в то же самое дерьмо.
Тогда, может, не стоит пить на заднем дворе у матери?
Солнце бьет по крыше остановки, а автобусов так и нет. Ты чувствуешь, как разверзается пустота, где все тихо и разрозненно; ты слишком многого не понимаешь о себе и своей жизни. Люди, растения, животные, дома вертятся внутри. Где же твоя настоящая жизнь? Жизнь, какой ты намерена жить?
Т почти на пределе, догадываешься ты, как, похоже, все, прежде чем бросить тебя, доходят до предела. Как Мия, которая бросила тебя в детстве. Как бабушка, которая взяла и умерла. Даже у миссис Уайтхед есть предел. Что же в тебе такого? Почему все с ходу тебя бросают?
Ты опускаешь голову на колени и обхватываешь их руками. Пусть из тебя, из головы выйдет пустота.
Ты поднимаешь палочку и начинаешь рисовать на бетоне линии и странные формы. И тут тебе приходит в голову.
Это не голос – видение; ты смотришь на него сверху, целая мозаика: что было раньше и что должно произойти сейчас, если ты хочешь все изменить.
Но тебе придется просить Т еще об одном одолжении, в это все упирается.
Ты встаешь и подходишь к расписанию автобусов.
У тебя осталось поддельное удостоверение?
Да, в сумке.
Можешь съездить со мной в тюрьму?
Зачем?
Девочки там. Я понятия не имею, откуда я их знаю, но знаю. И, по-моему, они могут рассказать мне кое-что о моей жизни и как ее изменить.
Т качает головой.
Ты мой должник, не забыл?
Т вздыхает. Ладно, что надо делать?
Вы садитесь на первый же автобус до тюрьмы. В конце салона Т замечает знакомого и подсаживается к нему. Ты смотришь в окно и думаешь о девочках. Отрывистый смех Клео. Дев, такая высокая, некрепко стоит на ногах. Нервная, робкая Кей. Рея, вечно трогает лицо.
Но самая живая – Бемби. Она наклоняется, ее длинные волосы падают тебе на лицо, она берет твою руку погадать. Проводит пальцем по линиям ладони. Смеется тому, что увидела. Но что она там увидела?
Вы едете на автобусе целый час. Водитель высаживает вас в конце длинной дорожки, и вы идете к тюремным воротам мимо парковки.
Перед стеклянной будкой очередь. Вы становитесь в конец. Посетители получают пропуска, потом идут к воротам и предъявляют их охране.
Когда подходит ваша очередь, ты встаешь на цыпочки и обращаешься к человеку в будке:
Я пришла к подруге.
Кто твоя подруга?
Ее зовут Бемби. Б-Е-М-Б-И.
Ты должна быть в сопровождении взрослого.
Вот он. Ты пихаешь Т к окошку. Ему восемнадцать. Тут ты понимаешь, что Т в школьной форме. Будочник тоже это понимает. Он в двенадцатом классе, уточняешь ты.
Документ.
Т прижимает к стеклу удостоверение.
Просунь сюда, в щель.
Человек в будке смотрит удостоверение на свет и возвращает Т.
Хорошая попытка. Приходи со взрослым. Запись на посещение онлайн. Просто так прийти нельзя. Следующий.
Вы отходите от будки.
Прости, говорит Т.
Ты не виноват.
Ты идешь по парковке, Т тащится сзади. Приходи со взрослым. Но нет такого взрослого, кого можно было бы попросить.
Т догоняет тебя:
Ты сказала, что Мия оставила какие-то деньги?
Ну да.
И нужно больше?
Ну да.
Можно купить пару колес у Гарри, которого я встретил в автобусе. Мы могли бы их продать, и тогда тебе хватило бы денег на какую-нибудь комнату, пока Мия в отъезде.
Можно, говоришь ты.
Ты достаешь из кармана деньги и даешь их Т, а он бежит обратно на парковку, где слоняется Гарри.
По расписанию ближайший автобус через два часа. И ты идешь пешком. Т опять догоняет тебя.
Хочешь попробовать?
Полагаю, не повредит, если мы собираемся их продавать.
Т протягивает тебе таблетку. Ты глотаешь, не спрашивая, что это.
Вы идете молча, мимо с грохотом проезжают машины и фуры. Перед вами миражом возникает минимаркет, и, зайдя в него, вы бродите между рядами полок, просто поближе к кондиционерам. Ты покупаешь два брикета льда и уцененный до пяти долларов водяной пистолет.
Зачем? – спрашивает Т.
Разбрызгиватель. Перед магазином ты наливаешь в пистолет воды из-под крана и брызгаешь на него.
Ой! Горячо!
Тут все горячо.
Жалко, у нас нет машины, говоришь ты.
Сидя на корточках под навесом магазина и обсасывая лед, ты вспоминаешь видео из ютуба, которое вы смотрели однажды на выходных. Там рассказывалось, как завести машину без ключа. Т, похоже, приходит та же мысль.
Можно попробовать тот трюк, без ключа, пожимает он плечами.
Это единственное, о чем ты мечтаешь сегодня и что, наверное, осуществимо. Вы идете от магазина к перекрестку окраинных улиц. Наконец замечаете под деревом старенькую «Хонду».
Не заперта, удивляется Т. А в багажнике инструмент.
Значит, наша. Эти слова произносишь именно ты.
У Т есть ученическое водительское удостоверение, но он уже чувствует действие таблетки. Ты – нет и поэтому садишься за руль. У тебя, пожалуй, даже больше опыта, ведь когда Мия под кайфом, а Джером на работе, она часто просит тебя повозить ее по магазинам. И уверяет, что ты отлично водишь.
Кондиционер в машине не работает. Из него дует горячий пыльный воздух. Перед лобовым стеклом болтается ароматизатор в виде дерева, но все равно воняет плесенью. Т открывает все окна и включает радио. Ты несколько раз проезжаешь по улице, и, когда сворачиваешь на шоссе, в голове у тебя только одно – уехать так далеко, как только может увезти эта машина. Но вскоре вы начинаете умирать от жажды и плавиться от жары. Жалко, не купили воду. Впереди на заправке знак с большим голубым стаканом, и вы решаете остановиться и купить по слашу. Т напоминает, что машина угнанная и заезжать на заправку не стоит. Там везде будут камеры, говорит он.
Ты паркуешься на ближайшей площадке и идешь по бетону. Все вокруг дрожит – то ли от жары, то ли от таблетки. Стеклянные двери магазина на заправке открываются, и прохладный воздух обхватывает голову. Ты подходишь к автомату и, наполняя два высоких стакана синим льдом, воображаешь, что это все те слезы, которые никогда не текли по твоим щекам. Ты пьешь. Пьешь, пьешь, и все внутри начинает трястись.
Подходишь к продавцу и ставишь стаканы на прилавок. Улыбаешься, он улыбается в ответ.
Что-нибудь еще? – спрашивает он.
Это все. Ты лезешь в карман и вспоминаешь: все деньги у Т.
Простите, говоришь ты, поскольку, запуская руку в сумку, уже знаешь, что сейчас сделаешь.
Он такой легкий, почти вылетает из руки. Ты смеешься, держа его перед собой. Но продавец не смеется. Его руки уже подняты над головой.
Ты сжимаешь пистолет обеими руками, как в кино.
За ограбление заправки тебя наверняка посадят в тюрьму, где ты встретишься с девочками.
Ты держишь пистолет и вертишь головой, чтобы камеры запечатлели тебя во всех ракурсах.
Сейчас ты выйдешь с заправки с двумя синими слашами и отвезешь Т домой. Потом сядешь на улице и, если полиция тебя не найдет, сдашься сама.
Но ты не учла в своем плане двух полицейских, которые едут по шоссе и, заметив знак с большим синим стаканом, решают, что им тоже хочется пить.
Ты слышишь, как за спиной открывается стеклянная дверь, видишь, как продавец медленно опускает руки. Оборачиваешься. Двое полицейских держат пистолеты, похожие на твой, только настоящие.
Пуля летит к тебе вовсе не как в замедленной съемке. Вспоминать нечего, ты уже вне тела, паришь где-то сверху.
Вот ты лежишь лицом вниз на желтом кафельном полу, из плеча вытекает кровь, и ты думаешь, что опять умираешь.
Когда поворачиваешь голову, чтобы полюбоваться перевернутой каруселью, солнечные очки выстраиваются в радугу. Ты чувствуешь запах бензина и сладостей.
К тебе приближаются две пары ног в синих брюках и черных ботинках. Одна из них отпихивает водяной пистолет. Он с грохотом ударяется о стену. Ты пытаешься встать, но боль в плече прижимает к полу. Во рту появляется едкий привкус.
Ты смотришь, как твоя кровь течет по стыкам между плитками; хочется протянуть руку и собрать ее обратно – как будто это может что-то изменить или повернуть время вспять.
Но у тебя все равно нет сил.
Полицейские уже нависли над тобой, поднимают. У тебя на лице их прерывистое дыхание и капельки слюны, ты видишь мелькающие губы.
Один обхватывает тебя за пояс, другой поднимает за ноги, и ты оказываешься в воздухе. Пытаешься кусаться, но тебе натягивают на голову капюшон. Плотная ткань пахнет по́том.
Вокруг голоса. Открываются двери машины. Тебя кладут на твердый холодный пол. Двери захлопываются.
Ты знаешь, что уже была здесь.
Прислушиваешься, не закричат ли девочки. Ничего.
Ты вопишь: Бемби! Клео! Рея! Кей! Дев! Никто не отвечает. Только шум мотора. И тогда ты кричишь одна: ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ!
Где твои девочки? Они бросили тебя?
Но потом вспоминаешь. Это случилось в другой жизни. И бросила их ты.
О проекте
О подписке