Немного погодя, следом проехала другая машина, не включая фар. В ночи сложно было определить марку и цвет. Съедено-сероватое пятно, скрипя пружинами, выбралось на дорогу и медленно двинулось в сторону Волочихи.

На тёмных улицах уже не слышно было голосов и даже собаки упокоились в своих конурах. Редкие фонари освещали отдельные дома, как будто село спало с приоткрытым глазами.

Под рассвет, ближе к четырем часам, недалеко от дома Михаила Викторовича раздался громкий хлопок, и улица затревожилась пляшущими языками огня. Михаил и вся его семья подорвались с пастелей, выглядывая в окно. На улице полыхал автомобиль.

– Лида, веди скорее детей в комнату к матери и не высовывайтесь! Запри дверь за мной! – быстро проговорил Михаил, шатаясь спросонья по коридору.

– Мишенька, что это?! Это машина горит!? Господи, господи! Я с тобой! – лепетала жена.

– Нет! Быстро, говорю тебе, к матери! Смотри за детьми! – скомандовал Михаил, зачем-то вытаскивая из-под кровати ружьё и, накинув ветровку, первое что попалось, выскочил на улицу.

Взрыв автомобиля разбудил все дома в окрестности. Люди выскочили на улицу. Выбежав за калитку, Михаил увидел сидевшего на земле Александра.

– Краси-иво, да Миш! – показывая на горящую машину, произнес сильно пьяный Саша.

– Ты сдурел что ли совсем!? Саня! Ты что тут устроил?! – заорал Михаил.

– Ну, красиво же!.. Миша-а! – завыл Саша, пытаясь подняться с земли.

– Быстро домой! – Михаил схватил брата и, оглядываясь по сторонам, потащил его в дом. Подоспевшая жена подхватила Александра за руки и громко шептала: «Что это, Миша? Что это? Это его машина? Он целый?».

– Я сказал сидеть дома! Чего выскочила? Закрой его, смотри чтобы не выходил.

– Господи-господи… – Лида, пыхтя, помогала затаскивать обмякшего Сашу.

– Проверь его всего, щека в крови, задело, кажется… – Михаил, закинув ружье в кладовку, натянул штаны и выбежал обратно на улицу.

Соседи уже стаскивали к месту пожара воду вёдрами и постоянно что-то орали. Женщины охали и бегали, собирая проснувшихся детей обратно по домам. С переулка выскочила белая «Нива» участкового.

– Проводка! Замкнуло! Мужики, туши её! – кричал Михаил, помогая сбивать огонь, выхватывая из рук вёдра. «Мне на летник сейчас перекинется» – завопил один из соседей, «Где пожарка?!». Подбежал Дмитрий Николаевич.

– Проводка замкнула, Дима! – быстро сообщал участковому Михаил.

– Это Александра Викторовича машина?! Он не пострадал? Где он? – кричал участковый, снуя туда-сюда.

– Да он целый. У меня спал! Мы все спали, когда услышали взрыв. У меня он был, ночевать сегодня остался. Вот же дела!..

– А во сколько он к вам приехал? – спрашивал участковый, перекрикивая шум. – Он был один или с кем-то?

В этот момент раздалось резкое жужжание бензопилы, успевающее рушить ствол раскидистого дерева. Его широкие ветви перекинулись через забор и в мешанине запахов горящего почувствовалось что-то юное, зелёное, накаляемое высокой температурой. Сообразительный сосед, очень обезопасил свою ограду, так как вровень с моментом, когда послышался податливый треск ломящегося ствола, моментально высохшие листья вспыхнули факелом и с треском понесли по своей кроне огненные ручьи. Верховка была повалена на дорогу и трепетно, грозно занимала оставшуюся площадь горящей листвой. Никто не обратил внимания на раскуроченный забор, спешили теперь погасить горящие ветви.

Через несколько минут мужики прикатили из какого-то двора цистерну с водой и залили машину вместе с соседским забором и поваленным деревом. Переполох вскоре закончился и люди глядели на то, что осталось от иномарки, на лужи грязи, переводили дух и приходили в себя. Вонь и гарь висели в воздухе. Участковый побежал заглушить свою машину.

– Ух… – отдышавшись, с перебоями, Михаил Викторович, начал всех организовывать. – Ну, давайте по домам! Ничего уже больше не случится. Всё уже кончено. Идите! расходимся! – уговаривал Михаил людей. – Мы разберёмся.

– Где Александр? Я могу с ним поговорить? – спросил вернувшийся участковый.

– Не сейчас, Дмитрий Николаевич. – Михаил всё оглядывал погоревшее и постепенно, слишком медленно расходившихся сельчан. –Давайте пораньше… нет, к часам девяти приходите ко мне. Хорошо? Или нет, Александр Викторович, сам придёт к вам. Я прослежу.

– Мне нужно всё осмотреть. Нужно увидеть Александра Викторовича. Он точно у вас? – не унимался участковый.

– Точно-точно! Сильно испуган, плохо ему… – не знал что придумать Михаил.

– Может ему врача надо, Михаил Викторович! Вы понимаете?

– Да не надо ничего! – заорал Михаил Викторович.

– Я останусь пока здесь, – продолжал участковый, – Опросить…

– Езжай тебе говорят! – громко командовал Михаил. «Езжай, езжай. Всё нормально.» – поддержал кто-то из соседей.

Дмитрий Николаевич топтался на месте, оглядываясь на присутствующих и обгоревший металл. Опустевшую бочку скатили с дороги. Ничего больше не говоря, Михаил вернулся в дом.

Дмитрий Николаевич всю эту ночь не спал. Во-первых, его задели слова Михаила Викторовича, сказанные прошлым утром в кабинете. Во-вторых, не давала покоя компашка Мыковых, не просыхающая уже который день, и поступившие на них жалобы из школы, что те, мол, хулиганят и по ночам выдирают с корнями цветы на клумбах непонятно зачем.

Это для Дмитрия Николаевича было бы делом пустяшным, не проследи он однажды за молодыми людьми до самого дома Кати и не увидь своими глазами причуду с цветами. Молодому участковому удалось выяснить, что группа Мыковых, пьянствуя ночами, носит на порог Фроловых цветы и спорит потом кто «девчонку будет первым». Также выяснилось, что Толян выследил как-то Виктора, проживающего у реки, который раньше делал то же самое. Это забавляло нездоровую компанию и привело хранителя порядка к настораживающему подозрению, которое очень скоро подтвердилось Мыкинскими выкриками. Теперь Дмитрий Николаевич решал, как поступить и пытался понять: загульный то был бред или действительно девочке что-то может угрожать.

Были для беспокойства ещё причины, это, в-третьих, но эти подозрения в отношении сосем других дел и лиц он только начал себе формулировать.

Уставший от бессонной, сумасшедшей ночи, Дмитрий Николаевич вернулся в квартирку, чтобы привести себя в порядок, позавтракать и поспешить к себе в кабинет, выделенный Волочихинскому участковому в здании администрации села, где должен был вот-вот появиться Александр Викторович.

Михаил Викторович, предупредив бригадиров, что сегодня его не будет, вернулся домой пораньше. К тому времени сгоревшую машину уже вывезли на свалку и засыпали шлаком чернеющее на дороге мокрое пятно. Распилили и убрали сваленное дерево, восстановили забор. В доме у Михаила Викторовича было тихо. Мать, как всегда, сидела на кухне, сложив под фартуком руки и беззвучно смотрела в окно. Увидев её, Михаил на секунду засомневался в реальности произошедшего ночью.

– Не проснулся? – спросил он почему-то шёпотом у жены, та накрывала завтрак. «Вставал, опохмелился: к холодильнику слышала подходил. Потом опять лёг». «Не говорил ничего?». «Нет». «Ну, идите, посидите немного с матерью в комнате». Растолкав Александра, Михаил вывел его на кухню.

– Ну!? Что это за концерт?! – ругался Михаил.

– Ой, давай ты не будешь… – отвечал Саша, корчась и держась за голову, – Есть чё? Голова раскалывается.

– Ты нахрена машину спалил?! Ты знаешь сколько проблем наделал?! – Михаил старался не шуметь, но всё же давил громко сдавленными от злости лёгкими, так что из них пролетало сквозь зубы что-то лишнее. Александр несколько секунд стоял, собирая затуманенные образы, и потом с тяжестью прохрипел:

– Я извиниться приехал. – Саня приподнялся к холодильнику, но Миша опередил его и рукой придавил дверцу. Перед глазами встала опухшая щека брата. – Ну извини, всё. Я сейчас домой пойду. Мама, прости! – прикрикнул он.

– Ты сначала к участковому пойдёшь, понял! Байки ему попоёшь! У тебя хорошо получается. – Михаил не сменял позу, стоя прямо перед лицом Александра с готовностью разорвать его глазами.

– Не ори. Всё. Всё я сажусь. Слушаю… слушаюсь. Да налей ты мне! – попросил опять Саша.

– Тихо!

– Где машина?

– Машина! На свалке твоя машина! Да лучше б мне отдал…

– Ничего, новую возьму. И жену тоже. Новую. Не «б…ь»! – сказал Александр и покосился на брата.

– Ты чего с ней сделал? Где Маринка? – встревожился Михаил.

– Ничего не сделал. Она у матери. Пару раз дал ей, но она… не видно, короче. Я их поймал вчера. Застал тварей! Ещё до встречи с тобой. Домой приехал, а они дома у меня… Днём! У меня дома! Чё ей не хватает? Всё есть. Стерва! Шалава! – ещё пьяный Александр надрывно выдохнул и в глаза должны были выброситься слёзы, но он лишь протяжно вздохнул.– Обидно… А как голова раскалывается! А-а!

– Не ори! тише, говорю! Идём на улицу. – стараясь не шуметь, они вышли.

– Довези меня до дома, Миш. – попросился после недолгого разговора Саша.

Приехав к нему, Михаил осмотрел всё, огород, цветники. Саша разлёгся на лавке прямо во дворе.

– В дом иди! Не позорься, чтоб тебя не видели! Закройся лучше, я к вечеру подъеду. И это… что у тебя с огородом? Зарос весь. Нигде порядка нет…

– А вот хозяева такие! – отвечал, не поднимаясь Саша, вытянув вверх руку и водя указательным пальцем, словно продолжал кого-то наказывать.

– Я к тебе девчонку одну отправлю. Пусть поработает. Заплати, не жадничай. Или по хозяйству пока там… сварить, убрать. Ты с женой то…

– Ни но-гой. Шмотки я ещё вчера отвез к её матери. Появится – убью. Отправляй кого хочешь. Я посплю.

Через несколько часов Михаил вернулся в дом Александра. Дверь была не заперта, тот сидел за кухонным столом, разглядывая карты, в которых Миша сразу узнал свои – из конторы. Так или иначе, но разговор опять зашёл за земли. Михаил Викторович не отошёл от ночного инцидента, был раздражён и дёргано реагировал на любые слова младшего брата. Используя потребовавшуюся обоим паузу, Александр продолжил:

– А что с паями?

– Не лезь! – возмутился Михаил.

Александр покружился около стола и вернулся к карте.

– …А не колхозной землей. Пусть она остаётся, ей скоро найдётся хозяин, как и паям, которые так защищаешь, не пойму зачем, а вот – этой. Этой и этой, – Саня тыкал пальцем в карту.

– Это же учхозовская земля.

– Много земли, Миша! Мы не тронем другую, успокойся. Возьмём училищную.

– Да ты как её собрался взять?

Немного помолчав, настраиваясь, видимо на реакцию брата, Саша ответил: «Нужно его развалить».

– Ты в своём уме!? Саня, ты чего говоришь такое? – Михаил аж присел. – Как развалить?! – почти шёпотом спросил он, застыв в недоумённой гримасе и сглотнув сухой глоток.

– Постепенно. Сначала сады, потом элеваторную, пруды… а там – посевные, сенокосные. – Саша показывал на карте и спокойным голосом продолжал: – Сейчас всё везде разваливается. Никто ничего не поймёт. Общая приватизация, «понимаешь!». – подлил он набиравшей известность интонацией и взглянул на брата. Тот смотрел ему прямо в глаза, не говоря ни слова. На несколько мгновений в комнате успела случиться тишина. Выправившись во весь рост, Александр продолжил: – Всё, не тянет больше ПТУ! Постепенно… – закончил Саша и, поставив натянутую улыбку, смотрел на потерявшего речь. Брат закрыл руками лицо. Посидев так немного, он отбросил руки на стол и с шумом выдохнул.

– Так земля хотя бы у нас останется! Мы с тобой тоже местные, свои. У своих будет. И у людей будет. Соблюдём следом традиции кооперации, так сказать. Коллективизации, если хочешь… У себя, у своих, понимаешь? – добавил после паузы Александр. – И паи обезопасить надо. – но здесь же перестал, боясь гнева неготового брата.

Миша долго смотрел на Сашу, закусив губу, всё также не произнося ни слова. Александр понимал, что его слова доставлены куда следует, но длительное молчание Михаила начинало его изводить. Он покрутил на столе конфету в импортной обёртке и произнёс, как бы невзначай, продолжая мысль: «Вот видишь какие конфеты. Это хорошо, что они есть, выбор стал большой… Но эти конфеты делают не у нас. Мы поддерживаем «их», – Александр указывал пальцем в сторону, – а свою фабрику будем сужать или вообще закроем когда-нибудь. Как соперничать в нынешних условиях? Подумай, что дальше! Одежда, машины, телики… А земля? Кто и как на ней работать будет, если повезут всё «оттуда»? Никому ни хрена не надо!.. – Александр, захлёбывался от негодования, – Земля и всё, что в ней и на ней – наш последний может козырь!». Саша смотрел на брата округлившимися глазами, в упор, стирая с рук мурашки. Успокаиваясь, он заходил по кухне.

Михаил вздохнул:

– Оправдание ищешь?

– Тебе подбираю! – злился на брата Саша, ожидая, что тот, наконец, выскажет что ему хотелось.

– Я тебе уже сказал. Я в этом не участвую. Всё! – выпихнул из себя Михаил, опустив голову и внезапно почувствовав усталость.

Александр съежился и как пружина, готовая выстрелить, насторожился в нетерпении снова наброситься на брата. В прихожей засвистел звонок. Саша пошёл открывать дверь. На пороге стояла Катя. В этот же момент к дому Александра подъехала белая «Нива». Михаил Викторович, собрав свои карты, вышел из дома и поспешил в свой УАЗик.

– Какая популярность! – сказал Саша с клоунской восторженностью в адрес участкового.

– Здрасти! Мне сказали… – начала неуверенно Катя, стоя перед Александром Викторовичем.

– Да-да. Вон там тяпки, вёдра… что ещё нужно? – показывал в сторону Александр, одновременно глядя на Дмитрия Николаевича, вылезавшего из автомобиля.

– А сколько платить будете? – поинтересовалась Катя.

– Ваучерами берёшь?

– Чего?

– Ничего, договоримся. Начинай откуда хочешь. Я попозже подойду. Собак нет.

Дмитрий Николаевич подал Александру руку, поднимаясь на крыльцо и глядя на Катю, выбирающую под навесом тяпку. На нём были зеркальные солнечные очки, из-под которых выглядывал припухший свежий синячок.

– Здравствуйте, Александр Викторович! Чего ж вы не пришли? Михаил Викторович заверил обещанием: зайдёте с утра.

– Здарова! Чаю? Чего покрепче? – отвечал Александр, стоя на крыльце.

– Нет. На службе. Но присесть бы где.

– Нынче все хотят присесть – где-нить поудачней. Не заметили? – отвечал игриво Саша, деланной любезностью пропуская Дмитрия Николаевича в дом. – Простите, у меня не прибрано, продолжал он в том же духе и закрыл за собой дверь.

Некоторое время они сидели молча. Дмитрий Николаевич разглядывал дом, стараясь заглянуть как можно дальше. Александр повозился с чайником, поставил перед гостем чашку и пододвинул вазочку со сладостями.

– Как же вас так угораздило? – спросил, опомнившись от непривычной вежливости, молодой участковый.

– А вас как? – ответил Саша, кивая на свежий синяк и предлагая жестами на выбор чай или кофе.

– Ударился.

– Вчера? Не ночью ли? За деревней, например… Надо быть поосторожнее! Ай-ай-ай… – он готов был протянутся, чтобы поднять очки –так захотелось освидетельствовать сунувшего не туда нос. Пододвинув наполненную чашечку, Саша продолжал коситься на гостя. Тот размешивал ложечкой чай и затягивал с вопросами. Участковый уже собирался сделать глоток, но остановился и поднял на Александра голову:

– Где вы бы… – начал Дмитрий Николаевич, скомкивая недоразумение затянувшейся ситуации.

– Я ж заявление хотел написать! Бумаги не нашёл. У вас есть бумага? – быстро перебил Саша.

– Какое заявление? – удивился участковый.

– Заявление о поджоге машины.

– О поджоге?

– Да. Вы представляете, Дмитрий Николаевич, оставил вчера рядом с домом брата и такое вот дело! Паскуды! Что творят! Это зависть просто! А знаете, сколько она стоит, Дмитрий Николаевич! – нарочито подчеркивал обращение хозяин.

– А как, кстати, она у вас появилась? – спросил участковый, оставаясь ещё слегка ошарашенным поведением Александра.

– Да вопрос весь не в том «как», а что это натуральная порча частного имущества!

– И всё-таки?

– Я думаю, что это Мыковы. Знаете Толяна, ну этот ненормальный-криминальный, с ними постоянно ходит?

– Да нет, это не они.

– А вы пейте чай, Дмитрий Николаевич! И откуда у вас такая уверенность, что это не Толян? Он за бутылку мать родную зарежет.

– Чай у вас холодный, а я горячий люблю, Александр Викторович.

– А я разогрею сейчас! Хотите?

– Не надо, мне знаете, как-то хватило сегодня… Александр Викторович. – участковый уловил манеру Александра и принялся поиграть.

– Да вы не спали что ли?

– Не удалось как-то, вам должно быть известно по какой такой причине!

– И всё-таки надо бы навестить Мыковых. Следы проверить на месте происшествия…