– Кто-то матёрый здесь ночевал, – Алёха начал нервно покусывать губы. – Эх, пойти бы по его следам. Ладно, тебя отведу, на обратном пути постараюсь разобраться.

«Следопыт, прямо Дерсу Узала, Чингачгук!», – уважительно подумал Тимур.

– Ну я тупой, – вдруг медленно сказал Алёха и стал очень дотошно рассматривать ветки, траву чуть подальше от стоянки матёрого неизвестного. Обернувшись, махнул рукой Тимуру, дескать, подойди.

– Гляди, – он показал пальцем на ствол тонкой берёзки. – Видишь?

На белой плёнчатой коре Тимур заметил кусочек зелени, будто кто прилепил рваную травинку, сочную и яркую. Тут же Алёха ткнул пальцем вниз. Рядом с берёзкой лежали квёлые, уже сморщившиеся трёхлистники.

– Ну, многое становится ясным, – Алёха вернулся на берег. – Мужик здесь ночевал. Обкидался по сторонам раздуй-травой. Зомбаки припёрлись и встали. Он по ним пальнул пару раз, наверное, отстрелил кому чего и те пропали. А вот там, у берёзки, кстати, трава вообще смята и кусты сломаны. Там стопудов объект стоял. В него мужик и влупил от души раздуй-травой. Тот сразу дезертировал.

Он покрутил головой:

– Да, так и было. И росомаха потому у камня лежала. Смотрела, они любопытные звери.

– А что такое раздуй-трава? – Тимур с какой-то радостью даже начал глубоко дышать, есть, оказывается, средство от зомбаков и объектов, не только острый нож или доброе ружьё. Нагнулся, подобрал с десяток трёхлистников, понюхал и машинально сунул в карман. Мелькнула мысль показать жене, она же биолог.

– Он типа клевера, ну ты видел, – Алёха снял с пояса флягу, глотнул оттуда воды с коньяком, что ещё на базе налил. – Его ещё по латыни ацелас, что ли, называют. Очень неприятен для всей этой нечисти.

– А у нас есть раздуй-трава?

Алёха распахнул куртку, показал плечевую кабуру с торчащей из неё рукояткой.

– А такого, простого оружия нету? – Тимуру вдруг захотелось домой, на велосипеде с пластиковым баулом развозить пакеты с горячей едой, это просто и спокойно.

– Лишняя тяжесть, – дёрнул уголком рта напарник. – Летом зверь не нападёт, а зимой ружьё всегда берём. Хотя я тут две зимы один провёл. Ладно, пошли, время не ждёт.

Место загадочной схватки осталось позади: они прошли очередной ельник, вышли в сухой, с ярко-рыжими иголками пихтач, поражённый каким-то полиграфом, а вскоре оказались на каменистом склоне, изредка поросшем невысокими лиственницами. Тимур всё крутил головой, искал болото, мимо которого они шли в прошлый раз. Не выдержал, спросил, где оно. Алёха ответил, что идут другой тропой, повторяться не стоит, а то на засаду можно нарваться. Вон, какой-то мужик объявился, явно не с базы, а снаряжён как понимающий. Ещё одна загадка.

По склону шли не торопясь, берегли ноги, тут запросто можно споткнуться, да вывихнуть чего или даже сломать. Обойдя скальный останец, острым зубом торчавшим из горы, Алёха протянул руку вперёд.

– Вон там, если увидишь, километрах в двадцати деревня, – сказал он и отвёл руку немного в сторону. – А вон там машина твоя. Сейчас пробежим ещё вёрст пяток, пообедаем, отдохнём чуток и к «Ниве» потопаем. Торопиться не станем, что-то предчувствия у меня нехорошие. Может, и заночуем у твоей машины.

Но не успев сделать и шага, Алёха схватил Тимура за руку и прошипел не двигаться. Тимур замер и тоже заметил движение впереди слева, ниже по склону. Секунда, и меж маленьких кустиков тальника выскочил здоровенный заяц. Он сделал пару длинных прыжков, оглянулся и тут за ним вынесся красноватый снизу и по бокам, с желтовато-охристой спинкой шустрый зверь с чёрной умной мордочкой.

«Росомаха!», – понял Тимур.

Заяц, заметив преследователя, ринулся прыжками вверх, он было шатнулся влево, но мотнув в воздухе головой назад, увидел уже двух преследователей. Те мчались дружно, на расстоянии метров трёх друг от друга. Наддав задними ногами так, что взлетели вырванные листья черничника, заяц скакнул вверх и вдруг попытался уйти в сторону, сбился с шага и упав на бок, страшно заверещал. Тимур увидел ещё одного красивого зверька, выскочившего откуда-то из камней и вцепившегося добыче в горло. Вскоре зайца рвали на части.

– Не будем мешать, обойдём, – шепнул Алёха.

Уже спустившись вниз, Тимур восхитился росомахами, лихо загнавшим косого.

– Росомаха одиночка, и чёрная, – сказал Алёха. – Это харза. Появились тут лет пять назад. Уже несколько выводков. Вот такой толпой и охотятся. Умный зверь, типа куницы. Даже телят у оленей и лосей загоняют. Бесстрашные.

Они снова углубились в лес и пройдя сквозь ветровальный бурелом, выбрались на поляну, заросшую иван-чаем. Здесь явно прошёл несколько лет назад пожар, ещё виднелись обугленные стволы деревьев. Вдруг раздалось лёгкое жужжание и моментально Алёха уложил Тимура в высокую траву. Над ними завис коптер и сбросил небольшую капсулу. Потом он поднялся и исчез в небе.

– Графит весточку прислал, – Алёха вскрыл капсулу, достал свёрнутый листок. Это оказался распечатанный снимок. – Обалдеть! – у Алёхи дёрнулось лицо: – Графит наткнулся коптером на того мужика, что отбивался от зомбаков и сумел сфотать.

У Тимура опять чуть ослабли ноги от страха, когда он увидел напряжённое лицо напарника.

– Это Марафет! – Алёха покачал головой. – Сам сюда явился, товарищ Марафет. Ну дела! А я сначала подумал на Галборына. Хотя, не подумал, зомбаки на него не нападают.

– Кто такой Галборын? – Тимур от лёгкого страха перешёл к любопытству: – Имя странное, вогул что ли?

– Никто не знает, не понимает, – пожал плечами Алёха. – Он не один тут бродит, одеты всегда по разному, бывает, как зэки, бывает как деревенские или охранники лагерные.

Он посмотрел на Тимура непонимающим взглядом.

– И всегда поодиночке ходят, – Алёха недоумевающе хмыкнул, размышляя вслух. – Короче, все они будто из старого времени, разговаривают, общаются, но пропадают. Раз у меня на глазах исчез, просто пропал и всё! Вышел ночью на костёр, посидел, поулыбался и знаешь, что он мне сказал?

– Что? – Тимур напрягся.

– Я, говорит, всего пару часов тут прожил, – Алёха посмотрел ему в глаза. – А так, говорит, хорошо жить. И пропал! Я вообще тогда поражён был.

– А почему Галборын, имя странное такое?

– Никто не знает, – снова хмыкнул Алёха. – Говорили, кстати, что Марафет их или его так окрестил. Непонятно это. Вроде Марафет и сказал, что это один человек, но всегда разный. Тут вообще много непонятного, и это мне интересно, как разумнисту. Ладно, потопали. Придёт время, разберёмся.

Они стояли перед пологим спуском в густо заросший ёлками лог, по краям окаймлённый кустами рябины и боярышника. Тимур поглядывал на полянки по сторонам оврага, идти вниз ему не хотелось.

– Узнал? – спросил Алёха. Тимур пожал плечами.

– Это тот самый лог, откуда вылезли объекты, одного ты прикончил, ну будем так считать, – Алёха поправил рюкзак. – Пошли, глянем, может, найдём место, откуда они вылезли.

Искать долго не пришлось. Пробираясь меж ёлок, ломая сухие ветки, они вскоре наткнулись на ведущую вверх хорошо прокатанную дорожку. Она обходила кусты и выныривала как раз там, где в ту ночь лежали Тимур и Алёха. На месте схватки не было никаких следов, только часть веток у кустов поломана и листья на них уже повяли и начали желтеть.

– Будем считать, что за Серёгу в ту ночь мы двоих взяли, – сказал Алёха. – Ладно, двинули к твоей «Ниве». Один твой, другой его.

Машина густо заросла травой, её даже не было видно. Пришлось ножом срезать упругие стебли. Тимур немного опасался открывать дверь, вдруг кто бросится на него. Но обошлось. В салоне ничего не тронуто, как лежало, так и лежит. Телефон, конечно, разрядился, и совершенно на автомате Тимур воткнул его в зарядку и попытался завести двигатель. А тот завёлся.

– Бери деньги, документы, ключи, всё остальное не трогай, – сказал Алёха. – На обратном пути заберём что надо.

– Кстати, а где мне быть, чтоб вернуться? – Тимур распихивал добро по карманам. – И это, пуговицы свои волшебные дашь мне? А то очкую.

– Через десять дней жду тебя в Соликамске, – Алёха прищурился, вспоминая адрес: – Проспект Ленина, 28, девятиэтажный дом, рядом торговый центр. На такси сядешь и с автовокзала доберёшься. Квартира 373, последний этаж. Пуговицы тебе ни к чему пока. Выйдешь на патруль, оборудуем тебя, пока со мной, всё нормально. Да и объекта ты уже завалил, опыт есть, так что пробьёмся. Всё забрал? Пора уходить отсюда. Никого не вижу, но чувствую, что место тут нехорошее. Глуши движок.

Ночевать они устроились на невысоком холме, поросшем редкими лиственницами, рядом с ключиком. Когда макароны с тушёнкой сняли с огня и поставили напревать в сторонку, Алёха вытащил из рюкзака бинокль и поманил Тимура за собой.

Встав за лиственницей на вершине холма, он всматривался в тайгу, уже розовевшую от закатного солнца. Наконец увидел, что искал и передал бинокль Тимуру.

– Гляди и запоминай, – сказал он. – Вот там лучше не появляться, а если приспичит, то не задерживаться. Лодку на берегу речки видишь? Рассмотри получше.

Настроив бинокль под свои глаза, Тимур чётко увидел чуть покосившуюся металлическую лодку, вроде Обянка, без мотора и лобового стекла. А внутри, внутри сидел скелет, одетый в куртку.

– Увидал? – Алёха забрал бинокль. – Он в кожаной курточке, в затылке заточка. Чтоб не отпала, проволокой замотали к черепушке.

– Кто это? И зачем? – Тимур ожидал, что вновь ослабнут ноги, но, видимо, уже привык. Ничего не почувствовал.

– Чёрные алмазники выставили на показ, – пояснил напарник, и начал спускаться к табору. – Кто такой, откуда, совсем неизвестно. Уже лет пятнадцать, говорят, каждую весну выставляют, и каждую осень куда-то убирают. Типа предостережение всем, кто сунется без спроса алмазы искать. Ты книгу полковника ФСБ Владимира Васёва читал? Как она, а, вспомнил «Записки контрразведчика». Там много интересного об этих местах.

«А я как лошара, за грибами сюда приехал, – подумал Тимур и поёжился. – Здесь и зомбаки, и алмазники, и ещё всякая непонятная сила. Как уцелел, да ещё и баксов оторвал. А ведь на самом деле интересно».

Пару лет назад сюда приехала съёмочная группа из Березников. Решили сюжет отснять о скелетированном покойнике. Дали им в помощь участкового и тот сразу строго-настрого предупредил телевизионщиков, чтоб не трогали ни лодку, ни пассажира с заточкой в черепе. Со съёмочной группой был ещё фанат всякой неведомой хреновины. Он решил стырить косточку от скелета и проверить по ДНК. Участковый как узнал про такие хотелки, просто к дереву его привязал. И сказал всем, что если кто хоть пальцем тронет останки гражданина в кожаной куртке, он сразу уходит, и заранее попрощался.

– Там был главный по телевизорам в Березниках, тоже политолог, кстати, – сказал Алёха. – Нормальный мужчина, понимающий. Он приказал своим снимать метров с пятнадцати, ближе не подходить.

Фанат хреновины дал слово, что тоже близко не подойдёт. Но решил схитрить и навешал на деревьях скрытых камер с антеннами, чтоб трансляция у него была. Телевизионщики день поснимали и к вечеру все уехали. Тимур хлебал быстро остывающие макароны и внимательно слушал.

– Короче, уже когда на трассу они выезжали, их зажали три тачки, – Алёха зачерпнул варенины и прожевавшись, сказал: – Все записи отобрали, телефоны отобрали, а фаната хреновины лупили по заднице его же скрытыми камерами, пока те не сломались. В общем, кина не вышло. Твоя очередь котелок мыть, и давай спать.

Он приложил прохладные ружейные стволы к разгорячённому лицу. Чуть прищурясь, поглядел в сторону севера, туда, куда только что шмыгнул проворный коптер. Немного поздновато услыхал лёгкое жужжание винтов Марафет. Не успел ни укрыться, ни свалить шуструю машинку из ружья. А коптер завис на пару секунд, и сразу же ушёл вниз по склону, сливаясь с зеленью и уйдя с неба, где он был хорошей мишенью.

– Сфоткали, паразиты, – сплюнул Марафет. – Ну, сейчас опознают. И пускай, чего делать.

Расслабился он чуток, привык, что небо чистое здесь. Орлы и прочие серьёзные соколы и ястребы бьют всё, что летает, не хуже качественного ПВО. Поздно звук опознал, да ещё время на разворот в сторону цели потратил. Секунда, другая и цель ушла. Ладно.

Усевшись под берёзой, Марафет вытащил карту-трёхвёрстку, отличную копию с образца, выпущенного ещё до революции. Четыре листа склеены вместе; охватывают примерно сто пятьдесят на сто километров. Где-то тут и основались эти непонятные граждане, что чураются всех и по слухам ищут НЛО. Марафет мужчина осторожный и чуткий ко всем странностям. Он когда-то общался с теми незнакомцами международного концерна, когда ещё лагерем они стояли. Именно Марафет и использовал первым раздуй-траву, и ещё пару разработок утащил. Пришлось ему в то время нечаянно лет на семь присесть в зону за кровавые разборки со скупщиками алмазов. Бегать не стал, чтобы в розыске не болтаться, вступил в актив, по УДО откинулся и обратно сюда.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА

В инопланетян Марафет никогда не верил; золото-алмазы, вот что всех интересует, а НЛО для дурачков. Кто станет такие деньги огромные в них вваливать? Вот сейчас и поищем нынешний лагерь чудаков этих. За семь лет, наверное, много чего накопали, делиться надо. А уж своё Марафет возьмёт, не пальцем деланный мужчина.

Квадрат поиска, правда, громадный. Да ещё зомбаки эти тупые и настырные, твари круглые. Зверьё может напасть, алмазники припутать к своим делам и кончить, за ними не заржавеет. Правда, запустил он слух, что к чудакам возвращается, но тут народ тёртый, сразу и не поверят. Возьмут на всякий случай да и закопают. Ладно, работать надо. Хорошо бы отловить кого из чудаков, чтоб вывел к лагерю, да искать их надо. Тоже непростые люди там. Якобы Серёга, бывший мент, с ними крутится. Тот за старые дела пальнёт в башку и кончен бал, погасли свечи.

Где-то тогда, давно, до отсидки, поставил Марафет избушку неприметную. Вот туда надо понаведаться. Если спокойно там, то и свою базу основать. Под ёлками ночевать не стоит постоянно. В избушке и печка и лежанка.

Прикинув по карте, что она где-то рядом, двинул к ней Марафет, закинув ружьё за правое плечо стволами вниз. Так оно, в случае чего, сразу в руку ложится, и палить можно почти мгновенно. Аккуратно сложив карту, за которую отдал немалые деньги, он легко поднялся, осмотрелся и двинулся по склону небольшой горушки, стараясь не выходить на открытые места и проходя за деревьями.

Дойдя до маленькой ложбинки, укрытой кустами ивняка, Марафет огляделся и взяв ружьё на руку, полез сквозь них. Так и есть. Полянка около сотки размером, вся покрыта раздуй-травой. Это его плантация, тогда ещё решил высадить, чтоб знать, где брать. Аккуратно, с краю нарвал несколько пучков, чтоб хватило на неделю примерно. Больше не взять – завянет. Сложил в пакет, сунул его в рюкзак и тихонько, не оставляя следов, выбрался обратно. Не заметил Марафет, да и не разглядывал особо, что с другой стороны полянки раздуй-трава пощипана. Не один он сюда ходит.

Избушка оказалась цела. Марафет около часа пролежал рядом, наблюдая. Но никто не подходил и не выходил. Настороженно он себя повёл не зря. За семь лет крыша должна была провалиться, рядом всё травой да кустами зарасти. Но никакого запустения не было. На крыше новое корьё, метров на шесть-семь вытоптано вокруг. Кто-то бывает здесь. Или бывал.

Глухой задней стеной избушка выходила на крутой каменистый склон. Сверху оттуда её и не разглядеть, и не спуститься никак без верёвок. Рядом высоченные ёлки торчат, густые, разлапистые, дым будут прятать, так и задумывалось. Неслышно скользнул Марафет поближе, разглядел почерневшие дрова в поленнице. Ага, с прошлой зимы явно никого не бывало. Дверь подпёрта колом, тоже не вчера вырублен. А это что? На ручке-скобе, которую Марафет сделал когда-то из толстой, на пятёрку, проволоки, гнездо свито, пустует в августе. Умная птичка здесь поселилась, крыша далеко выдаётся, дождь не замочит. Да, год или два здесь никого не бывало.

Марафет обошёл избушку, уже не очень таясь и остановился. Окно. Было оно со ставнем просто, а сейчас рама со стеклом. Но всё в пыли и мусоре. Больше ничего такого.

Вынул осторожно кол из земли, стараясь не тронуть гнездо, потянул на себя дверь, та легко отворилась. Внутри всё по-прежнему. Печка, лежанка-нары. Добавилась лавка, полочки в углу с посудой, да гвоздей стало больше вбито в стенку. Видать, много народу тут ночевало, лопотины свои вешали.

Не снимая ружья, залез Марафет на подволоку, отыскал там ведро эмалированное, сходил с ним за водой на ключик. Натаскал в избу дров, дождался сумерек, затопил печку. Спохватился. Вытащил стрелялку от зомбаков. Пробил раздуй-травой чердак, под окном и круг метров на восемь у дверей. Больше не хватило. Пока печка топилась, да вода закипала, сделал новый запас, и снарядил опять стрелялку. Всегда готов к бою Марафет.

Стемнело. На подволоке зашуршало, мыши возятся или зверьки какие. Кто-то запищал жалобно, ласка, наверное, поужинать вышла. Самый мелкий и бесстрашный хищник в тайге. Она да горностай-красавчик.

Марафет заварил чаю, в котелке запарил доширак, вывалил туда полбанки тушёнки, накрыл крышкой. Тоже перекусить надо и на боковую. Вдруг услыхал шаги – дверь плотно не прикрывал пока не спит, чтобы тайгу слушать. Кто-то остановился, прокашлялся. Человек, не один.

– Кто дома есть?! – негромко спросили.

– Заходи по одному, – ответил Марафет, присел в углу, стволы ружья на дверь направил. Если Серёга, то сразу завалит.

– Я фонарик включу, – сказал незнакомый голос. – Себе на лицо направлю.

– Давай, – Марафет поглядывал на дверь и окно.

Ввалился мужик, запахло от него кислым, давно не мытым телом. За ним второй. Осветили себя. Узнал их Марафет. Алмазники Чудинов Сашка и Чагин, тоже Сашка. Матёрые бродяги. Уж миллионы скопили себе, а всё по тайге шастают, не отпускают их алмазы и золото.

– Проходите, – Марафет поднялся. – Это я.

Выйдя на грунтовку, Тимур покрутил головой и увидел – со стороны деревни выехал пыльный уазик. Вроде кроме водителя никого нет. Стоя на обочине, Тимур помахал рукой. Уазик остановился.

– До трассы добросишь? – спросил неудачливый грибник.

За рулём мужик в заношенном камуфляжном костюме и чёрной бейсболке. Посмотрел строго на Тимура:

– Полторы тысячи.

– О, согласен, – Тимур открыл дверь и уселся впереди.

Уазик зарычал мотором и затрясся по неровной грунтовке, поднимая за собой жёлтую пыль.

– Не видал тебя раньше тут, – мужик глянул на пассажира. – Турист? С одним рюкзачком гуляешь.

– Не, – Тимур помотал головой. – Я за грибами приехал четыре дня назад. Через деревню проезжал.

– Точно, «Нива» тёмно-синяя, да?

– Ага, – кивнул Тимур. Тут уазик тряхнуло и его подбросило вверх, пришлось ухватиться за толстую скобу впереди.

– Машина-то где? – мужик сбавил немного ход, началась гравийка, уазик чуть замотало.

– Да я отъехал километров двадцать наверное и в лог какой-то занесло. Хотел там под дерево заехать, а там промоина что ли. Машину вниз потащило, я её остановил, – излагал придуманную Алёхой легенду Тимур. – Потом лебедкой хотел вытащить, не получилось. В общем, «Нива» в логу сейчас. Еду в Соликамск, тягач там или трактор найти надо, чтоб вытащить.

– Так у нас трактор есть, – мужик снова глянул на Тимура. – Не спрашивал в деревне?

– Да у меня денег в обрез, потом телефон сначала не брал, потом батарейка села, – продолжал пассажир. – Жене надо отзвониться. Деньги чтоб привезли, а то я и карточку дома оставил. Короче, проблемы одни. А сколько у вас трактор будет стоить в аренду на день?

– Ну, трактор-то мой, – сказал мужик. – Четыре тысячи я бы взял, за топливо и работу. Так что, когда из Соликамска поедешь, заходи. У меня дом второй по левой руке. Мошев Анатолий.

– Ну это вообще здорово будет, – Тимур улыбнулся. – Не надо будет гнать из Соликамска.

– А чего в лесу делал столько времени?

– Первый день уж к вечеру было, я решил выспаться без суеты, потом весь день промудохался, – вздохнул Тимур. – Пошёл к деревне, ушёл куда-то не туда. Пока вспомнил, где юг, север там восток и прочее. Ещё болотина какая-то попалась, это я спрямить дорогу хотел. В общем, сейчас только и вышел. Как раз все продукты съел.