Хессе не пренебрегает мнением и цитированием другого, фактически однотипного с Зукертом-Малапарте автора – Исаака Дойчера. Выходец из польских евреев, подданный Великобритании, он был не только историком и публицистом, но и завзятым антисталинистом. Что ж, учитывая общую направленность «Сталинского социализма», данный факт лишь прибавляет книге веса. Использовать врагов сталинского социализма к пользе сего феноменального явления есть прекрасный историко-исследовательский ход.

Монументальный труд берлинского ученого ценен тем, что наводит на дополнительные размышления и побуждает человека, воспитанного на ненаучных, стандартных постулатах, пересмотреть то, что еще вчера казалось незыблемым.

Хессе заостряет наше внимание на многих важных и судьбоносных вещах. Но я бы заострил внимание самого профессора на вопросе, задетом им косвенно, хотя требуется прямое и подробное рассмотрение его. Заниматься этим в надлежащем объеме я не буду, но о главном скажу.

В сущности, и левая, и правая фракции в ВКП(б) ненамного отличались друг от друга. Недаром Сталин метко заявил: пойдешь налево – придешь направо. Позднейшая идейно-организационная смычка бухаринцев и троцкистов наглядно продемонстрировала это. Обе фракции были единодушны в том, что в отдельно взятой стране, находящейся в капиталистическом окружении, построить социализм невозможно. Между тем, Сталин ВПЕРВЫЕ обосновал и доказал сначала теоретически, а затем практически возможность построения социализма собственными силами именно в одной стране, пусть и окруженной враждебными капиталистическими государствами.

Стереотип, внедренный в массовое сознание оппортунистической пропагандой, отдает здесь приоритет Ленину. Но это не так. Разумеется, Ленин разрабатывал планы социалистического переустройства общества, после того, как пролетариат завоюет власть. Однако рассматривал их преимущественно сквозь призму победы мировой революции. Собственно говоря, то была господствующая точка зрения среди большевиков.

Они, как и все ранее запрещенные царизмом политические движения, вышли из подполья после февральского буржуазного, антимонархического переворота 1917 года. Но уже летом того же года были вновь туда загнаны наступившей реакцией. На состоявшемся в этих тяжелых условиях в июле-августе VI съезде РСДРП(б), т. е. еще до взятия власти большевиками в октябре, Сталин первым в партии предположил, что Россия сможет осуществить социалистические преобразования в одиночестве, без опоры на зарубежные революции, кои могут и не состояться. До него такого заявления не делал никто. Впоследствии он продолжил научные изыскания в этом направлении.

У Сталина хватило ума, такта, порядочности, чтобы не выпячивать собственную роль в вышеназванном теоретическом обосновании. Он искренне любил Ленина, преклонялся перед его жизненным подвигом, бескорыстно поддерживал его всегда, начиная с заочного – по книгам и статьям – знакомства и кончая совместной работой в высших органах партийной и государственной власти. Он произнес потрясающую по духу верности и силе убеждения клятву над гробом Ленина и всю жизнь обнажал голову перед памятью своего учителя.

Здесь самое время затронуть проблему научной систематизации и терминологического оформления ленинизма. Этим процессом тоже руководил не кто иной, как Сталин. Именно он ввел «ленинизм» в широкое обращение – не только научное и общепартийное, но и народное.

Ему приписывается фраза, что «ленинизм есть высшее проявление русской культуры». Не исключено, что он действительно сказал это. Но доподлинно известны другие его слова: «…Мы знаем, что ленинизм есть явление интернациональное, имеющее корни во всем международном развитии, а не только русское».

Сталин, не раздумывая, отдавал Ленину собственное приоритетное право на те или иные теоретические открытия, толкования, предвосхищения. Потому что безупречное жизненное кредо обоих вождей, как старшего, так и младшего, может быть выражено политической лирикой все того же Владимира Маяковского:

 
…Сочтемся славою —
ведь мы свои же люди, —
пускай нам
общим памятником будет
построенный в боях
социализм.
 

Вытекает ли отсюда, что мы бестактны, возвращая Сталину пальму первенства в данном вопросе? Нет. Мы всего лишь объективны. А учитывая деструктивную, антисталинскую деятельность псевдоленинцев типа Хрущева или Горбачева, мы наряду с корректировкой неверного стереотипа наносим удар по невеждам и ренегатам, по недобросовестным преподавателям учебных заведений и неполноценным учебникам. Образ Ленина от этого не только не меркнет, но выигрывает: каким же прозорливым был Ильич, что заметил, вырастил, выдвинул такого ученика, такого преемника!

Сталина, и это мое глубокое убеждение, надо рассматривать в первую очередь именно как теоретика. В этом качестве он проявил выдающиеся – а многие по праву считают, что гениальные – способности в осмыслении и дальнейшем развитии большинства марксистских и ленинских идей. Неужели трудно понять, что иначе он просто не смог бы состояться как великий практик?

Я знаю, что оппоненты будут возражать. Они будут настаивать, что Сталин ставил ленинизм выше всех философских, политических и экономических наук и, кстати, резко возражал против понятия «сталинизм». Да, это так. Но давайте заглянем в историю поглубже.

Когда жил и творил Карл Маркс, то почти никто, кроме Фридриха Энгельса, не осознавал, что новая философия освободительной борьбы, политико-экономические законы, открытые и введенные в теорию и практику ее, могут и должны называться марксизмом. Это произошло позже. Лишь после смерти Маркса данный научный термин прочно укоренился, как среди последователей, так и в стане врагов.

Когда жил и творил В.И.Ленин, терминологического понятия «ленинизм» практически не существовало. Более чем очевидно, что лично Ленин резко возражал бы против использования коммунистами этого понятия. Но после его кончины оно все-таки вошло в жизнь, в плоть и кровь политических и экономических реалий.

Никто из классиков научного коммунизма не был себялюбивой политической дешевкой, которыми так изобилует буржуазная действительность – самохвальная, крикливая, лжепафосная. Нет ничего труднее, чем вообразить их рекламирующими свои произведения, упивающимися собственным научным авторством. Так же невозможно представить, чтобы слух Маркса и Ленина услаждали эти два бессмертных слова – «марксизм» и «ленинизм». Революционеры всего мира, если и нарушили волю основоположников, то не из-за своих карьеристских побуждений и не из-за корыстных амбиций отцов-основателей, чего не было, а по причине исторической адекватности и справедливости. Каковая у людей высокоморальных ассоциируется в первую очередь с общественными, а не с личными лаврами, то бишь интересами.

Почему же не стало нормой употребление термина «сталинизм»?

Вообще-то сразу, как вождь скончался, непривычное для сегодняшнего уха словосочетание «марксизм-ленинизм-сталинизм» стало появляться – не могло не появиться – изредка в выступлениях советских, чаще – зарубежных деятелей, в нашей и иностранной прессе, в научной литературе^[8]. В СССР это продолжалось недолго – какую-то пару лет, до XX съезда КПСС, состоявшегося в 1956 году.

Тогда был дан старт государственному антисталинизму в СССР. Тогда мировая реакция обрела своего лучшего и парадоксального союзника, который сделал ей бесценный идеологический подарок.

Наивные полагали, что Хрущев боролся с последствиями якобы негативных персональных качеств покойного вождя и с якобы незаслуженно завышенной оценкой наследия того. Однако трезво мыслящие угадывали: удар наносится не по преувеличению достоинств и не по одной лишь личности. Удар ставил целью усечение полнокровного тела марксизма-ленинизма-сталинизма путем изъятия его венчающей части. К чему привело деформированное учение и соответственный отказ от его практического воплощения – теперь видят все.

Клаус Хессе не обходит стороной болевые точки советской истории предвоенных лет. Он вежливо опровергает расхожие домыслы о том, что Сталин накануне войны якобы «обезглавил» Красную армию. Откровенно говоря, российские историки и архивисты столько раз разоблачали чушь про «обезглавливание», что можно было бы эту часть книги бегло пролистать. Но не будем забывать, что «Сталинский социализм» писался для западного читателя. Тому полезно прочистить мозги, набитые западными же фальшивками.

Однако и отечественные фальсификаторы не успокаиваются. Поэтому я позволю себе без профессорских церемоний еще раз ткнуть эту малопочтенную публику ее мягким носом в жесткую правду.

Обсасывать обглоданную тему-кость репрессий в Красной армии – излюбленное занятие голодных психо– и социопатов. Они усердно оплакивают 40-50 тысяч командиров РККА, расстрелянных в тридцатых годах. Но, имея низкую военную компетенцию, смешивают звания, путают должности, ни к селу ни к городу сыплют выражениями: «комсостав», «старший комсостав», «высший комсостав», «офицеры». Все это вместе с плачем по тысячам казненных генералов и адмиралов – самое легкое проявление их полоумия^[9].

Что же на деле имело место? А то, что в 1930-х годах из вооруженных сил УВОЛИЛИ приблизительно сорок тысяч человек. Цифра 50 000 тоже указывается. Она, возможно, учитывает дополнительную убыль из-за смертности: по болезни, в боевых столкновениях на госгранице и за рубежом, в результате несчастного случая при выполнении воинского долга.

За что они были уволены? За свое иностранное гражданство, уголовные преступления, недостойное поведение в быту, потерю политической бдительности, по дисциплинарным причинам и служебному несоответствию, возрасту, состоянию здоровья и т. д.

Многие обжаловали обоснованность увольнения. Специальная комиссия рассмотрела около тридцати тысяч таких жалоб, ходатайств, заявлений. Каким-то жалобщикам она отказала. Другим изменяла, смягчала статью увольнения, помогала восстановлению членства в партии, удовлетворяла иные просьбы. Тем более что командиров в войсках действительно не хватало. Не из-за «репрессий», а из-за общего увеличения численности армии перед войной, из-за того, что военные училища не поспевали за растущими потребностями.

По политическим мотивам было арестовано всего 8 тысяч военнослужащих. (По другим данным – 9,5 тысячи). Полторы тысячи из них были восстановлены в должностях, будучи оправданными. Из остальных многие совершенно по заслугам угодили в «места не столь отдаленные».

Число приговоренных к смертной казни определяют в 400 и даже в 1000 человек, но в него вошли не только «политические» и не только командиры. К расстрелу «за политику» были приговорены только семьдесят представителей высшего комсостава. Лишь в отношении 17 приговор был приведен в исполнение. В основном это были высокодолжностные лица – члены троцкистского подполья, участники заговора с целью захвата власти посредством антибольшевистского военного переворота, намеченного на 1937 год.

Сорок или даже пятьдесят тысяч и 17 – ничего себе параметры вранья!

По так называемому ГУЛАГу ситуация схожая. Хессе пишет: «Количество тех, кто был в лагерях, указывается (в антисоветских материалах – Л.Г.), как кому заблагорассудится: 40, 50, 60 и так до 120 миллионов».

Профессор ошибается. На 120 миллионах воспаленное воображение антикоммунистов не останавливается. Я лично встречал материалы, где возвещается о 140 миллионах жертв, умерщвленных Сталиным.

А однажды некий «ебелдос» (кличка всякого, кто орал на собраниях и площадях: «Ельцин! Белый дом! Свобода!») в присутствии иностранных гостей – историков из США – раздул сей мартиролог до 250.000.000. Между прочим, «ебелдос» был не из рядовых – доктор наук, проректор солидного вуза. Североамериканские коллеги переглянулись между собой и тактично намекнули, что в СССР не было столько населения. Но сей «ученый муж», как ни в чем не бывало, уточнил, что включил сюда предполагаемое количество неродившихся детей предполагаемых же, но погибших родителей.

Хорошо бы при этом привести данные по общему числу репрессированных за аналогичный период во всех пресловутых «демократических» странах. И не только в метрополиях, но и в колониях, где чаще всего не осуществлялось даже подобия суда. Вот на совести кого имеются миллионы невинных жертв.

Называет Хессе и количество приговоренных к смертной казни: 786 тысяч человек. Автора можно и даже нужно поправить, хотя винить его не за что. У наших исследователей доступа к такого рода сведениям все-таки больше. Так вот, имея дело с фактами, а не с бабушкиными сказками, мы высмеиваем и отметаем липовые сообщения о миллионах расстрелянных. Дабы эффективнее припечатать «разоблачителей», делаем это также с помощью признанных борцов-тяжеловесов с культом личности – Хрущева и Горбачева. Уж их-то антисталинизм ни у кого сомнений не вызывает.

Хрущев первым озвучил количество «жертв сталинизма» – лиц, приговоренных к смерти в период, охватывающий 1921-54 годы, – 642 тысячи человек. Во время перестроечного шабаша специально созданная комиссия, руководимая одиозным А.Н.Яковлевым, спрятавшись подальше от чужих глаз и скребя непонятно по каким архивным «сусекам», вдруг выдала новую цифру: 750.000 человек. Да еще утаила, что этот показатель включал в себя уголовную составляющую. В 1992 г. она выдала цифру 878.000 человек, скороговоркой пробормотав, что таково общее число расстрелянных за все время существования советской страны.

На этом комиссия выдохлась и заглохла, будучи не в силах поднять заказную «планку» выше. Да в сущности, народу до нее нет никакого дела: надоела гробокопательная возня. Оба подлога – хрущевский и горбачевский – пусть остаются на совести антисталинистов. Между делом отмечу, что есть исследователи, подсчитавшие, что за все годы сталинизма количество казненных не превышает 300 тысяч человек.

Что еще сказать о книге Клауса Хессе? Работа им проделана огромная. Список использованной литературы включает около четырех сотен книг и статей разнообразных авторов. Некоторые из них – непримиримые противники, идеологически враждующие между собой. Это, не считая десятков трудов Маркса, Ленина, Сталина.

Хессе не пренебрегает и сухой отчетностью, особенно когда рассказывает об индустриализации и коллективизации, о культурной и духовной революции в сталинизированном обществе. В постсоветское время об этом наворотили столько откровенного вранья, что можно только выразить благодарность немецкому профессору, который взялся по-своему осветить эти эпохальные свершения.

Для читателя, который перекормлен вышеупомянутым враньем, внове будет многое. Большинство же советских людей старших поколений всегда смотрели на те свершения иначе, нежели злобствующие критиканы. Ибо судьбы рабочих, крестьян, интеллигенции были неотделимы от этапов индустриализации и коллективизации, как в горе, так и в радости. В основном это было отношение, замешенное на гордости за родину и благодарности Сталину и сталинцам за заботу о народе.

В этой связи не только жителям Германии, но всякому европейцу полезно было бы ознакомиться с произведением Клауса Хессе. И хочется надеяться, что однажды так оно и произойдет. А пока и россияне могут не без пользы для себя прочитать «Сталинский социализм. Практическое исследование».

Лаврентий Гурджиев