Молодая советская власть стойко держалась – в мировой изоляции, без необходимого экономического опыта и без значительных ресурсов, под бременем, вызванным мировой, гражданской войнами и интервенцией, которые повлекли за собой потери и наложенную после Октябрьской революции экономическую блокаду.
Значительная часть промышленных центров, сосредоточенных лишь в немногих регионах, была уничтожена, а оставшиеся устарели. Необходимая для экономического развития транспортная сеть этой огромной территории была отброшена к исходной точке. Экономика и обеспечение населения продовольственными товарами, текстильными изделиями, обувью и промышленными товарами были на грани развала.
Учитывая то, что не было возможности приобрести бывшие тогда в употреблении станки, оборудование, текстиль и другие товары для срочной переработки сельскохозяйственной продукции, многие крестьяне, которые были обязаны осуществлять поставки сельскохозяйственных продуктов государству, перешли на самообеспечение. Большие посевные площади оставались незасеянными именно потому, что вследствие войн существенно сократилось число тех, кто мог бы пахать землю, сеять и собирать урожай. Уже в 1920 году производство тяжелой промышленности по сравнению с 1913 годом уменьшилось на 15 %, а производительность труда снизилась на 39 %.
Все это: и унаследованная от царских времен отсталость в развитии сельского хозяйства все еще крестьянской Советской России, и отсутствие промышленной отрасли, которая могла бы сравниться с другими государствами, – во многих отношениях поставило под сомнение все планы на будущее. Будет уместно еще раз вспомнить слова Маркса: «На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями… Тогда наступает эпоха социальной революции».
В Советской России из-за последствий царского самодержавия и оставшейся после войны катастрофичной нужды сложилась такая ситуация, при которой социалистическая революция оставалась единственной реальной альтернативой распродаже национальных интересов, приведенной в действие буржуазией.
Поучительно также, особенно в свете недавнего опыта, что угроза разбазаривания огромных ресурсов и начатая со стороны бывших союзников и Японии фрагментация и колонизация оставляли единственную возможность сделать этот шаг, несмотря на то что объективное развитие производительных сил, т. е. научно-технический потенциал и рабочий класс, не созрело для этого. У Плеханова были вполне серьезные причины для сомнения. Но также четко установлено, что часы мировой истории не успевают идти за теоретическими предписаниями. Уже поэтому первые шаги гражданско-демократической революции должны были потерпеть неудачу, так как русская буржуазия на пороге перехода к империализму уже только на основании своих интересов не имела ни желания, ни возможности выполнить первоначальные требования этой революционной борьбы. С продолжением войны, приведенной в действие этими кругами, Россия попала в катастрофу. Тем самым был прегражден не менее конфликтный и противоречивый путь к гражданско-демократическому развитию на базе капиталистического развития. При таких условиях не оставалось никакого выхода, кроме социалистической революции. Большевики осознавали: успех русской революции во многом объясняется тем, что Россия была варварски угнетена царизмом и ни одна другая страна, кроме России, не была подвергнута таким пыткам и мучениям во время войны. Осуществление социалистической революции подкреплялось надеждой, что революция в России станет первым огоньком социалистических революций в Западной Европе. В январе – феврале 1918 года в работе «К истории вопроса о несчастном мире» Ленин писал: «Нет сомнения, что социалистическая революция в Европе должна наступить и наступит. Все наши надежды на окончательную победу социализма основаны на этой уверенности и на этом научном предвидении».
Но на унизительные условия Брестского мира и нацеленность Троцкого на революционную войну Ленин ответил: «Ведению революционной войны сейчас, непосредственно в этот момент, препятствуют материальное состояние армии и интересы социалистической революции, которая уже началась». Построение социализма в России представлялось на этой стадии лишь как часть международного революционного развития. В январе 1918 года Ленин пишет: «Мы никогда не обольщали себя надеждой, что можем окончить переход от капитализма к социализму без помощи международного пролетариата. Окончательная победа социализма в одной нашей стране невозможна».
И все же в результате Первой мировой, гражданской войны и военной интервенции молодая советская власть осталась одна. Большевики не только надеялись на ощутимую поддержку революционного движения, но и верили (уже в годы гражданской войны), что социалистическая революция в России станет первым огоньком целого ряда революционных пожаров в других странах и все это выльется в мировую социалистическую революцию. Но после Первой мировой войны мировой революции не случилось. А революции в Германии, Австрии и Венгрии, а также в других частях света, были подавлены при поддержке социалистов и социал-демократических политиков. Но снова и снова возникала преисполненная надежд мысль: «Мы теперь ясно видим, как пойдет развитие революции – русский начал, немец, француз, англичанин доделает и социализм победит». Насколько насущными были эти ожидания, станет понятно из слов Троцкого: «…не подлежит никакому сомнению, что конечная победа нашей революции, если бы она осталась одинокой, если бы не было революционного движения в других странах, была бы безнадежной».
Только на этом основании имело бы смысл размышлять над тем, что «экспроприация капиталистов неизбежно даст гигантское развитие производственных сил человеческого общества», как писал Ленин в работе «Государство и революция». Тогда невозможно было предвидеть, насколько быстро она «приведет к уничтожению разделения труда, к превращению труда в самую первую жизненную потребность». Но всего этого не произошло. Советский Союз должен был за короткие сроки войти в современную фазу развития производственных сил, после того как Советы захватили и удержали политическую власть.
Уже в ходе гражданской войны на Украине, в Белоруссии и на территории Кавказа были попытки разделения областей. Националистические группировки различных мастей образовывали собственные армии, и во многих областях многонациональное государство было на грани распада. Но выход Финляндии, балтийских республик и Польши был, безусловно, определен не только готовностью к этому некоторых членов Совета народных комиссаров, но и решением этих вопросов в соответствии с представлениями о национальном самоопределении. Это не относилось ни к позднее по этой модели интерпретированному выходу Финляндии, ни к Польше, ни тем более к балтийским республикам. Во всех этих странах, в силу внешней и внутренней реакции, выход сопровождался использованием военной силы, военными конфликтами.
В руководстве партии уже во время гражданской войны существовали различные идеи решения всех этих вопросов. Особенно очевидным это становилось в спорах между центром и некоторыми представителями коммунистической партии народов Кавказа. Юрий Жуков описывает это следующим образом: после того как в течение 1922 года образовался союз между Сталиным, председателями правительств Украины и Белоруссии – Раковским и Черняковым – и лидером компартии Грузии Мдивани, 6 октября план Сталина должен был быть подтвержден Центральным Комитетом партии. На заключительной стадии переговоров в конце ноября 1922 года произошла потасовка между Орджоникидзе и грузинским коммунистом Кобахидзе. Тяжело больной Ленин был возмущен, когда до него дошли слухи, связанные с этим конфликтом, и потребовал тщательного расследования этого инцидента.
В связи с этим нужно отметить увеличение недовольства и раздражительности Ленина: исключенный из всех активных сфер в связи со своей болезнью и только поверхностно информированный о ходе дел, он оказался не в состоянии быть лидером в той же мере, что и ранее, а ведь это было на протяжении многих лет его образом жизни. Также в результате расследования этого инцидента в ноябре 1922 были приняты решения по изменению состава ЦК КП Грузии, по «Союзу Республик» и принятию единого государственного бюджета СССР. Решения были приняты с ведома Ленина, но уже без его активного участия. Один-два месяца спустя должно было быть принято постановление о вступлении Украины, Белоруссии и Закавказской Федерации в состав РСФСР. Но на пленарном заседании Каменев выступил с сообщением о том, что отсутствующий в связи с тяжелой болезнью Ленин настаивает на формировании Союза Советских Социалистических Республик. В договор также должен был быть включен пункт, который предоставлял бы республикам право выхода из Союза в любой удобный для них момент. Затем члены ЦК проголосовали в соответствии с предложением Ленина. 18 ноября 1922 года в газете «Правда» было опубликовано интервью со Сталиным под названием «Вопрос об объединении независимых национальных республик», в котором он сообщил о готовящемся образовании Союза Советских Социалистических Республик: «Инициатива движения принадлежит самим республикам. Еще месяца три тому назад руководящие круги закавказских республик поставили вопрос о создании единого хозяйственного фронта советских социалистических республик и об объединении их в одно союзное государство. Тогда же был перенесен вопрос на широкие партийные собрания в некоторых районах Азербайджана, Грузии и Армении, вызвавший, как видно из соответствующих резолюций, небывалый энтузиазм. Почти одновременно с этим был возбужден вопрос об объединении на Украине и Белоруссии, вызвавший там среди широких партийных кругов, так же как и в Закавказье, определенно восторженное отношение. Эти обстоятельства несомненно говорят о жизненности движения и о том, что вопрос об объединении республик, безусловно, назрел».
Сталин видел решающие для этого мотивы прежде всего в экономике. Речь шла о помощи крестьянскому хозяйству, поднятии промышленности, улучшении средств сообщения и связи, финансовых вопросах, вопросах о концессиях и прочих экономических договорах, совместных выступлениях на заграничных рынках в качестве покупателей или продавцов товаров. «Истощение внутренних хозяйственных ресурсов наших республик в результате гражданской войны, с одной стороны, и отсутствие сколько-нибудь серьезного притока заграничного капитала, с другой стороны, создали такую обстановку, при которой ни одна из наших советских республик не в силах восстановить свое хозяйство своими собственными силами. Это обстоятельство особенно ощутительно теперь, когда Советские республики впервые после ликвидации гражданской войны приступили серьезно к разрешению хозяйственных вопросов и здесь, в ходе работы, впервые ощутили всю недостаточность изолированных усилий отдельных республик, всю неизбежность соединения этих усилий и хозяйственного объединения республик как единственного пути действительного восстановления промышленности и сельского хозяйства». В этой связи Сталин указывал также на то, что уже в годы гражданской войны и интервенции это привело к объединению военных усилий.
Затем, в ходе дипломатических переговоров с империалистическими государствами в Генуе и Гааге, стало ясно, что с их стороны были попытки восстановить капиталистические отношения собственности. На конференции в Генуе советская делегация представляла не только РСФСР, но и все другие Советские республики (Азербайджанскую, Армянскую, Белорусскую, Бухарскую, Грузинскую, Дальневосточную, Украинскую и Хорезмскую). Но теперь речь шла об объединении экономики и при этом об объединении на добровольной основе.
26 декабря 1922 года на десятом Всероссийском конгрессе Советов Сталин держал речь об объединении Советских Республик. В ней он упоминал о том, что объединяются четыре республики: РСФСР как целостное федеральное образование, Закавказская Республика тоже как целостное федеральное образование, Украина и Белоруссия. Две независимые народные Советские республики, Хорезм и Бухара, пока остаются вне рамок этого объединения только потому и исключительно потому, что не являются еще социалистическими. В своей речи он ссылался на три группы причин, которые делали это объединение необходимым. Во-первых, он указывал на необходимость рационального использования слитых за семь лет войны ресурсов, на исторически выросшее разделение труда между частями страны, на безнадежное состояние транспортных связей и, наконец, на недостаток финансовых ресурсов.
О проекте
О подписке