Глава 11

Я сидел в яблоневом больничном саду, потел от начавшейся «ломки» и думы думал.

«Ломка» тьфу, пустяк, по сравнению с былой, ведь мне сестра регулярно вводила лекарство. Но Косой меня смутил. Неужели действительно не было двух жизней, неужели они мне лишь померещились, так сказать: воздействие наркотика на больную психику. Вроде бы прав Косой, все у него отлично стыкуется, но я никак не могу забыть мышат, смириться с бездушной логикой.

Вот так сижу, мучаюсь телом и душой, и вдруг увидел Цыгана. Смотрю, ползет толстый и длинный червяк. Я его сразу признал, разве червяк не отличит другого червяка? Тут их сотни после дождя по дорожке ползали, но именно этот – Цыган!

Жалко мне его стало, он же из-за меня жрет всякую гадость вперемешку с землей. Думаю, как бы его не раздавили глупого об асфальт дорожки и перенес Цыгана в безопасное место, под яблоньку.

Цыган, наверно со страху, ввинтился в рыхлую почву.

Я опять на лавочку, а на сердце полегчало, печаль развеялась. Это что получается? Если Цыган – червяк, то и я ничего не выдумал, не померещилось мне! И так стало весело, что ломка стала отпускать помаленьку, а тут еще мышонок.

– Иди ко мне, – пропищал по мышиному.

Серенький комочек остановился и побежал ко мне.

«Эге! – думаю. – Видно не забыл языка грызунов!»

Пригляделся, да это же мой старшенький, умненький сорванец. Я опустил руку, а он чует родного, не испугался, полез на ладонь.

Стал малыш на задние лапки, смотрит на меня, усами шевелит и говорит:

– Ты кто, с голосом мамки?

– Я и есть твоя мама! – пищу в ответ, а сердце разрывается от радости встречи.

Пошарил в пижаме и вытащил кусочек хлеба. Сынок радостно пискнул, вгрызаясь в угощение.

– Приходи завтра, я тебе чего-нибудь вкусненького припасу. Братишек и сестренок с собой не забудь привести.

А он набил обе щеки, как хомяк, едой, даже пискнуть не может, а только ласково покусывает мои пальцы в знак любви.

А я плачу от счастья, глажу серенькую шерстку, целую любимую усатую мордочку.

Но стало темнеть, пришлось отпустить малыша на волю. Пусть бежит, пока светло, в свою норку.

Глава 12

Вечерело, уже собрался в палату, а тут она. Идет на фоне огромного, почти красного солнца, и ее рыжие кудри светятся словно нимб или корона. И вся она изнутри светится.

– Привет, Васенька! – шепелявила беззубым ртом, но я, завороженный изменениями в Наде даже не заметил никчемного пустяка.

– Привет?!

– А я устроилась посудомойкой и еще в доме прибрала.

Она еще что-то говорила, хвасталась успехами на новой работе. Я отвечал, а сам, словно мальчишка думал, как ей сказать, мол выходи за меня замуж.

А она, бабы они всегда чуют наши слабости, тоже ждет моего решения. Вот и топчемся возле лавочки, мелем всякую чушь и ничего главного.

А самое странное, чувствую, что не только компаньоном в новой жизни ее вижу, но что-то непривычное во мне происходит. Влюбляюсь, что ли?!

И тут, не спрашивая, прижал ее, целую. А она обнимает меня, а слезы текут. Что с нее возьмешь. Баба! А у меня тоже потекла слеза.

«Ну ничего, – сквозь слезы думаю. – Реинкарнируем, начнем новую жизнь в старых оболочках, подновим их и еще как заживем всем на радость и удивление!»

2003г.

Можно ли вдохнуть душу в прибор? Сама постановка вопроса заставит течь ядом религиозного фанатика, да и почти все остальные покрутят пальцем у виска. Но я верю в науку и подобие талантливого программиста Богу. Думаю, в этой истории вы с теплотой воспримите моего героя.

БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ

Майами, 2095 год, 6 мая.

– Мистер Крон, можете быть уверены в успехе. Контрольные операции на животных дали положительные результаты. Помимо того мы не столкнемся с проблемой отторжения, ибо нет нужды в чужой живой ткани, а все трансплантаты инертны. Надежность вживляемых органов также на порядок выше обычных органических.

– Понятно, Фрейдюнг, – Крон отхлебнул многоцветного с золотистыми искорками напитка, удовлетворенно причмокнул и добавил: – Работы Фрейдюнга в нейрохирургии, ваши успехи в кибернетике, Вильсон и мои миллиарды – вот источники величайшего открытия века. Ваши имена, джентльмены, будут греметь в веках.

Седые ученые смутились, покраснели, как школьники. Бальзам честолюбия умело лился из уст финансового магната, воротилы темной империи и знатока порочных душ.

– Правда уж больно дорого обойдется первенец.

– Согласен, – прервал шефа холерик Вильсон. – Но дорогими следовало бы назвать лишь исследования, что-то около 80 миллиардов. Непосредственные расходы на мой компьютер и операцию всего около миллиона… или чуть-чуть больше.

– Всего-то, – съязвил Крон.

Но он-то знал, что услуги киллеров обойдутся не дешевле, да и люди могут привести ниточки следствия, к нему. Другое дело робот, биоробот. Кто будет вернее, не предаст даже под пыткой?

Вильсон вспыхнул, на сей раз от негодования, а Фрейдюнг недовольно засопел.

– Я пошутил, – миролюбиво махнул сигарой Крон. – Надеюсь, уверен, убежден в вашем успехе. Завтра нас ждет удача. Сразу после операции прошу ко мне, джентльмены.

Крон дружелюбно прощался с учеными, а сам витал далеко в сладких грезах. Наконец-то, обладая совершенным и послушным орудием убийства, он запугает, он подчинит своей воле всех: конкурентов, сенаторов, конгрессменов, самого президента. И все без риска: машина его не выдает, денег не потребует, шантаж роботу ни к чему…

Майами, 7 мая, утро.

«Прочная титановая сфера точно легла на место изъятого мозга. Все соединения исправны, разрывов нет. Да, это действительно чудо-компьютер работающий на кислороде и глюкозе крови, способный управлять живым организмом. Конечно, в аварийных ситуациях он сможет работать и от сети. Невообразимое, но удачное единство мертвого и живого».

– Вильсон, активизируйте свою жестянку, и я зашиваю.

– Не юродствуйте, Фрейдюнг. Этот кусок металла способен на более качественные мыслительные процессы, чем шматок прогорклого жира в вашем черепе.

Возмущенный кибернетик утопил пальцем в продезинфицированной перчатке кнопку, что-то щелкнуло, и кнопка опять слилась с гладкой поверхностью титана.

– Все, – добавил он. – Штопайте дальше.

– Не обижайтесь, старина, – смягчил ситуацию нейрохирург, а умелые руки смазали клеем края ровно срезанного верха черепа, и он точно лег на основание. – Как, вам нравится?

– Да, даже пропил не заметен.

– Вот и чудненько. Сейчас натянем кожу и сошьем.

Машинка в руках хирурга пробежалась от уха до уха, опускаясь до шеи. Кожа плотно соединилась.

Спустя недельку и здесь шов рассосется. Никаких следов операции, но через недельку, − бубнил вслух профессор.

Наконец Фрейдюнг наложил последний стежок.

– Который час? – спросил он.

– 12 часов 23 минуты.

– Запомни это чудесное мгновенье.

– Не это, а чуть позже, – парировал Вильсон, – когда я его оживлю.

– Робот, проснись! – он торжественно добавил кодовую фразу, взглянул на часы, усмехнулся и бросил напарнику ехидные слова: – 12 часов 24 минуты – время, когда вдохнули душу в нашего «Адама».

Майами, 7 мая, 12 часов и 24 минуты.

–Робот, проснись…

«Что это значит? Ищу в памяти… Ответ: Роботы – машины, созданные людьми им в услуженье. Робот проснись? Ответ: кодовые слова инициирования программы пробуждения. Какого робота? Ответ: я – робот, мне приказано проснуться. Проснуться? Ответ: открыть глаза».

– Ты видел?

– Да, веки дрогнули.

– Удалось! – орал Вильсон. – Он открыл глаза!

«Два движущихся объекта… Что это? Ответ: Машины или живые существа. Начинаю идентификацию. Ответ: объекты – люди».

– Твое имя, – вводил информацию речевым аппаратом один из людей. – Фрэнк.

– Повтори свое имя, – приказал второй.

– У-а-а…

– Еще не способен управлять голосом, нет навыков, – определил Фрейдюнг.

– Если понял нас, то закрой и открой глаза, – дал задание кибернетик.

Веки послушно исполнили приказ.

Майами, 7 мая, вечер.

– Джентльмены, – Крон указал на пустые кресла у массивного дубового стола. – Прошу садиться. Плесните в бокалы сами, по вкусу.

Вильсон ограничился чистым виски, а Фрейдюнг к нескольким каплям алкоголя добавил пол стакана лимонного сока.

– Что же у нас получилось? Все удачно?

– Рост объекта, как вы и просили, средний, один метр семьдесят пять сантиметров. Внешне не выделяется из толпы, операция прошла успешно. Никаких патологий не наблюдается, все функции в норме, но ходит он с трудом.

– Это проблема одного − двух дней, – вмешался Вильсон. – Компьютер способен к самообучению, он быстро приспособится к телу. Еще пара дней общения с людьми, и его никто не признает за робота. Жить он сможет совершенно самостоятельно, безо всякой опеки.

– Самостоятельный? А как же в таком случае он подчинится заданию?

– Существует пароль: знай, свое место, робот, – объяснил Вильсон. – Услышав кодовую фразу, он выполнит любое задание. Впрочем, обращаться к паролю всегда, нет надобности. Робот исполнит и так приказы того, кого признает хозяином. У вас появился исполнительный слуга и неподкупный охранник, как вы и заказывали.

– Прекрасно… Он больше не нуждается в лечении или иной опеке?

– Нет, нет, – успокоили шефа профессора.

– Надеюсь, тематика работы хранилась в тайне?

Ученые утвердительно кивнули.

Крон ударил молоточком в небольшой гонг на столе.

«Все идет по плану, – думал он. – Кроме выживших из ума мозгляков и меня никому не известна тайна Фрэнка. Пора обрубать лишние концы…»

Вошли два здоровенных охранника.

– Окуните их в ванну с серной кислотой. – Крон махнул рукой в сторону двоих одураченных изобретателей. – Они должны бесследно исчезнуть.

Фрейдюнг схватился за сердце и осел в мягком кресле, а Вильсон гаркнул: – Подлая скотина!

– А вы, кто? – спокойно возразил Крон. – Уничтожили мозг совершенно здорового человека. Вы совершили гнусное убийство. Так что… уведите их.

– Не спеши, Крон, – упирался Вильсон, – Он не все исполнит. Сохрани жизнь, и я его доработаю…

– Выбросьте падаль.

Тибет, февраль 2096 года.

– Фрэнк, сейчас попробуешь работать с двумя соперниками.

– Да, сэнсэй.

– Лобсанг и Хо-Ши, пусть Фрэнк попотеет.

Два крепких ловких парня закружили вокруг чужака.

«Держись, американец, – думал Хо-Ши, – Бой учебный, но бока тебе намнем не понарошку».

Лобсанга тоже раздражал этот парень. И полгода не прошло, как Фрэнк упросил ламу взять его в монастырь, а уже во всем среди первых. Я с детства тут был лучшим учеником, а выскочка вот-вот обойдет.

Хо-Ши едва повел бровью – сигнал Лобсангу, и две живые молнии бросились к сопернику. Удары слились с победным кличем, но Фрэнк спокойно стоял на месте. Раздраженные бойцы меняли варианты атак. Ноги и руки мелькали едва заметно, словно винт самолета, но защита Фрэнка поспевала. Затем он неуловимо быстро ухватил Лобсанга за рукав и пояс и швырнул противника на Хо-Ши. Хо-Ши едва не нанес удар неожиданно налетевшему приятелю, и они свалились на татами. Фрэнк прижал ногой соперников к полу.

– Хватит, – остановил бой учитель. – Вам, – он указал на побежденных, – придется работать над скоростью. Быстрее все замечать, принимать решение и исполнять. Все быстрее. А ты, Фрэнк, можешь отдыхать.

Фрэнк покинул зал, быстро принял душ, переоделся и направился в библиотеку.