Устав от их споров, я выхватил пистолет и приставил его к голове Уолли. От резкого действия они оба замерли. Сигарета упала на пол.

– Мэм, только скажите, и я с радостью избавлю вас от него, – я улыбаюсь Глории. – Похоже, вы явно не переносите его присутствие.

Глория трясет головой.

– Нет, нет, нет. Я–я–я… это–это просто что-то, мы просто так дурачимся, да Уолли?

– Д-да, – Уолли крепко зажмуривает глаза.

– Хм, ты уверена? – Я слегка сдвигаю пистолет, и оба ахают.

– Д-да, п-пожалуйста, сэр, – умоляет меня Глория.

Я склоняю голову набок, внимательно наблюдая за ними.

– Я не верю, но вы уже потратили слишком много моего времени. Так что на этот раз я оставлю вас в покое… пока.

– В будущем, Глория, не стоит интересоваться тем, что происходит в этой квартире, – я кидаю взгляд в сторону квартиры напротив. – И Уолли прав: никогда не открывай дверь незнакомцам. Никогда не знаешь, кто окажется по ту сторону – воры, преступники, убийцы, психопаты…

Я прячу оружие за спину.

– Итак… – Я делаю шаг вперёд, и они отстраняются, держась друг за друга. Я смотрю вниз и давлю на сигарету Глории носком ботинка, прежде чем снова поднять взгляд. – Вам не стоит больше видеть моё лицо. Мне нравится заявление Уолли: вы ничего не видели и ничего не знаете.

Они кивают, и Уолли дрожащей рукой тянется к дверной ручке, закрывая дверь.

– Они, наверное, умрут от страха во сне после того, что ты им только что устроил, босс, – говорит Грассо, усмехаясь, и начинает колотить по двери своей мощной рукой.

Дверь распахивается, и Чиччо облокачивается на неё, тяжело дыша, с красным лицом. Пот сверкает на его лице, а пряди волос прилипли к лбу.

– Извини, босс, – его глаза избегают моего строгого взгляда. – Поел тайской еды, и плохо стало, – он пару раз ударяет себя кулаком по груди и отрыгивает.

– Отвратительно, братан, – бурчит Грассо, проходя мимо него.

– Чёрт возьми, ты ж нахрен взорвал здесь туалет на прошлой неделе после того, как поел это карри, – Чиччо сердито сверлит его взглядом.

– Хватит, – я потер виски, уже выслушав препирательства двух идиотов и теперь ещё и этих двоих. – Где они?

– В спальне, босс, – Чиччо показал подбородком.

Я иду в заднюю спальню и открываю дверь. Воздух здесь затхлый, влажный и жаркий, а работающий кондиционер едва освежал душную комнату. Я включаю свет, и передо мной открывается сцена: мужчина и женщина сидят в центре комнаты на стульях. Их спины прижаты друг к другу, руки связаны за спиной. Когда я подошёл, женщина застонала и потянулась, чтобы снять повязку с глаз.

Её лицо было испачкано потеками туши от слёз и пота. Прежде чем начать, я вытащил кляп из её рта.

– Пожалуйста, пожалуйста, – её голос дрожит, она старается сдержать эмоции. Я ценю её попытку сохранить контроль, а не впадать в истерику, как это обычно бывает в таких ситуациях.

– Мисс Ловато, что для вас означает слово «Omertà»?

Она склонила голову в знак молчания. Я продолжил: «Говорят, что среди мошенников и преступников нет чести. У русских есть то, чего не хватает нам, итальянцам. Когда их загоняют в угол, они остаются верными друг другу, но легко предадут подельника или партнёров. Редко, когда они выдают друг друга. В этом отношении мы могли бы кое-чему у них поучиться».

– Клянусь, я ничего не говорила.

Я снял очки и, пристально глядя на неё, сказал:

– Третий прокол, мисс Ловато.

Я вытащил пистолет, и Грассо передал мне глушитель. Она начала плакать.

– Твоим первым проколом была кража у меня, – продолжил я.

Она трясёт головой и начинает снова говорить, но я поднимаю руку, чтобы остановить её.

– Я был готов закрыть на это глаза. Все совершают ошибки, в конце концов, но это привлекло мое внимание. Второй твой промах – арест и твои показания против семьи. – Я становлюсь прямо перед ней. – Ты должна была прийти ко мне первой. Веришь или нет, я всё ещё был готов дать тебе шанс объясниться. Но теперь ты соврала мне. Ты много чего наговорила. Много чего, мисс Ловато. Видишь ли, у меня есть человек внутри.

Её глаза расширяются от шока.

– Мне жаль… – её извинение прерывает глухой выстрел, и она обмякает в кресле. Тем временем мужчина с другой стороны дрожит, пытаясь освободиться от верёвок и крича сквозь кляп.

– Не переживайте, судья Сент-Клэр, я за равное обращение. – Я снимаю с него повязку на глазах, а затем и кляп.

– П-пожалуйста, вы совершаете о-ошибку, – лепечет он. Его лицо было покрыто синяками и порезами, полученных от Чиччо и Грассо.

– Знаешь, кто я?

Судья поднимает брови, внимательно меня рассматривая, и качает головой.

– Вы кажетесь знакомым, но нет, извините, сэр, – извиняется он. – Если это из-за дела Фалько, то я был вынужден закрыть его. Я не знал, что этот ублюдок так сильно всё обострит и начнёт преследовать ребёнка. Я признаю, что наша система часто подводит жертв сексуальных преступлений.

Имя Фалько привлекло моё внимание. Я посмотрел на Грассо и Чиччо, которые стояли по обе стороны от судьи. Они выглядели так же заинтересованными, как и я, когда слова судьи слетели с его губ.

– Вы вели дело Джои Фалько?

Он перестал всхлипывать и ответил:

– Разве не об этом сейчас разговор?

Ну, уже куда лучше.

– Меня зовут Габриэль Ди Маджио.

Мне нравится этот момент осознания, когда перед ними мелькают их ошибки, и они сталкиваются с последствиями своих действий.

– Вы сыграли роль в смерти моего отца, а затем и моей матери.

– Я не имею никакого отношения ни к убийству Алессио, ни к убийству твоей матери. Пожалуйста! Я говорю вам, вы совершили ошибку. Твой отец был оправдан.

– Стыдно лгать в такой момент, судья Сент-Клэр. Но вы, похоже, никогда не учитесь на своих ошибках. Похоже, это решит две неурегулированные проблемы, но их должно быть больше, – я прислонился к подоконнику напротив него. – Отец Джои Фалько, Джозеф-старший, уже некоторое время работает с моей семьей. Смерть его сына затронула многих людей, особенно после того, что мальчик пережил от рук того ублюдка, которого вы выпустили на свободу по какой-то формальности. Что вы ожидали?

– Клянусь, я не хотел этого. Но не делай хуже их семье. Если вы убьете меня, как вы думаете, на кого они обратят внимание в первую очередь, мистер Ди Маджио? На вас? Если вы это сделаете, вы с таким же успехом можете убить и Фалько. Думаете, это избавит их от душевной боли, когда они найдут меня мертвым?

Я оттолкнулся от окна и улыбнулся.

– Похоже, ты уверен, что они найдут тебя.

Его глаза расширились, когда я поднял пистолет и нажал на спусковой крючок.

– Уберите тело.

– Да, босс, – Чиччо развязал женщине руки, и она рухнула на пол.

У меня зазвонил телефон, и я снял перчатки, чтобы ответить.

– Pronto.

– Плохие новости или очень плохие?

– Не валяй дурака, Домани, – ответил я, ослабляя галстук и желая немного облегчения в невыносимо душной комнате.

– Блядь, обычно ты менее сварлив после того, как с кем-то разберешься. А с двумя, я думал, ты будешь, по крайней мере, доволен. У нас проблема.

– Я как раз плачу тебе за то, чтобы ты решал эти проблемы, Дом.

– А я думал, ты держишь меня рядом за мою внешность, – ответил он. – Шучу, черт возьми, – добавил он, когда я промолчал.

– Орсино Бьянки вернулся из поездки в Италию.

– И что в этом плохого? Теперь мы можем приступить ко второй части плана, – заявил я, проходя на кухню и доставая бутылку воды из холодильника.

– Нет, не можем. Орсино вернулся не один. Ходят слухи, что он ведет переговоры о союзе с семьей Клеменца в Италии.

– Я не понимаю, какое это имеет значение или почему нас это волнует. Клеменца занимаются нефтяным бизнесом. Возможно, они сотрудничают в области инвестиций…

– У Клеменца есть связи с Кастелло.

Я перестал пить воду и поставил бутылку на пол. Кастелло известны как самая безжалостная семья в Италии.

– Тициано не стал бы связываться с такой семьей. Он слишком благороден.

– Стал бы, если бы был в отчаянии, – ответил Домани. – Похоже, план удался полностью. Возможно, даже слишком хорошо. Тициано принял поспешное решение раньше, чем мы ожидали. По слухам, ведутся переговоры о союзе их семей через брак, Габ.

Черт побери.

– Вот тут-то ты и понимаешь, что никогда не сможешь меня заменить, кузен, – уверенно заверил меня Домани.

Мы иногда называем друг друга кузенами, но на самом деле мы скорее братья, учитывая, что мы росли вместе, когда я переехал в Италию жить к тете. Но в этой шараде он будет выдавать себя за моего кузена.

– Я договорился, что ты посетишь мероприятие в отеле Луки под видом, который мы обсуждали ранее. Есть подтверждение, что дочери Бьянки также будут там, и ты сможешь использовать своё обаяние и привлекательную внешность, чтобы завоевать одну из них, прежде чем их выдают замуж.

– Какое мероприятие? – Я проигнорировал его насмешку, надеясь, что это не то событие, о котором они с Лукой шутили однажды вечером после того, как немного выпили.

– Разве это имеет значение?

– Домани, – процедил я его имя сквозь сжатые челюсти.

– Это ежегодное мероприятие по быстрым свиданиям, которое проводит семья Луки. И прежде чем ты откажешься, помни, что у нас мало времени. Ты всегда говорил, что сделаешь всё возможное, чтобы уничтожить Тициано Бьянки. Так что смирись с этим, цветочек, – он повесил трубку.

Глава 3

Беатрис

– Это шутка? – рассердилась я, вскочив со своего места. – Ты всерьёз собирался выдать замуж Карлу, а теперь меня?

Громкий шлепок пощечины, который я получила от старика, сменился вздохами матери и сестры. Я прикоснулась тыльной стороной ладони к пульсирующей от боли губе, сглатывая медный привкус крови во рту.

– Abbassa la voce! – вскрикнул дед, гневно взглянув на меня. Он снизил тон голоса до шёпота и предупредил, что я хожу по тонкому льду.

«Кто знает, какое наказание у него на уме?»

Такое поведение старика было привычным, особенно по отношению ко мне. Будучи старшим в семье, он стремился установить некий стандарт поведения для моих младших сестёр, показывая им, что допустимо, а что нет.

– Я не потерплю твоей дерзости и неуважительного поведения, Беатрис! – прогремел он, тяжело дыша.

Я не удержалась и, охваченная разочарованием, выпалила:

– Сейчас двадцать первый век, понимаете? У женщин есть права!

– Я не понимаю, – сказал Паоло на итальянском, растерянно оглядывая комнату. – Какие-то проблемы?

Я уставилась на него в недоумении, затем перевела свой сердитый взгляд на родителей. Почему они так поступают?

– Папа, ты не можешь заставить меня сделать это. Я здесь больше не живу. Я живу самостоятельно более трёх лет.

– И посмотри, чем это для тебя обернулось, piccola, – ответил отец с ноткой упрёка.

Я тяжело вздохнула, чувствуя себя преданной его словами. Отец вздохнул и встал:

– Послушай, мы с твоей мамой не молодеем, и одна из вещей, о которой мы постоянно беспокоимся, – это забота о вас, девочки. Вы знаете, какую работу я выполняю и какие опасности с ней связаны. Мы надеялись, что Лео попросит тебя выйти за него замуж, но, очевидно, из этого ничего не вышло. А потом с тобой случилось то, что случилось… Ты не можешь винить нас за то, что мы хотим быть уверены, что о тебе позаботятся. И да, хоть у тебя есть работа, но она не такая постоянная и стабильная, как карьера медсестры Карлы. В работе фотографа слишком много неопределённости, и мне было бы спокойнее, если бы ты была замужем и имела стабильность, которую может обеспечить брак и муж.

Я жила в собственной временной драме и не успела оглянуться, как она каким-то образом превратилась в мою жалкую и ничтожную реальность.

– Ещё ничего не решено, Беа. Переговоры только начались. Это просто ужин, чтобы познакомиться поближе. Было бы неплохо попробовать, dolcezza. Прошло несколько месяцев, пора двигаться дальше, – мама говорила мягко, словно опасалась, что я снова взорвусь.

– Scusi, ma c'è un problema? – снова спросил Паоло, отпивая кофе.

– Нет, никаких проблем, Паоло. Я просто объясняю, что значит договорённость, – вежливо заверила его мама на итальянском.

– Никакой договорённости нет, ма, – процедила я сквозь сжатые зубы.

Старик снова направился ко мне, но отец встал у него на пути.

– Хватит, Беатрис! – резко сказал отец. – Твоя мать права. Ещё ничего не решено. Давайте пойдём в столовую и поедим.

Паоло встал, поставил чашку на поднос и смахнул крошки печенья с вельветового костюма цвета древесного угля. Он вышел первым. За ним последовали мама и дед, который бросил на меня хмурый взгляд, прежде чем покинуть кабинет.

Отец встал передо мной.

– Я забочусь только о тебе, любимая. И что бы ни случилось… – он поднял мой подбородок. – Non dimenticare, mai che sei forte e sei abbastanza.

– Видимо, недостаточно, чтобы выжить без мужчины, – пробормотала я.

Он тяжело вздохнул и вышел из кабинета. Я стояла, всё ещё не веря, что моя жизнь приняла такой неожиданный и резкий поворот.

– Пойдём, Беа, – Карла мягко похлопала меня по руке. – Пойдём, пока у папы не начала вздуваться вена на виске. Ты же всё равно возвращаешься в квартиру в эти выходные.

– Я уезжаю сегодня вечером. Не хочу, чтобы мне диктовали, как жить.

– Не принимай поспешных решений. Давай просто попробуем узнать о Паоло побольше. Может, он хороший парень? Ты ведь всегда говорила, что не стоит судить о книге по обложке, – попыталась пошутить она, но я лишь зло посмотрела на неё.

– Ты ведь понимаешь, что если бы меня не бросили, они бы давили на тебя, да?

– Наверное. Хорошо, что у меня сегодня свидание, правда? – она потрепала меня по носу, а потом выбежала из кабинета, смеясь.

Я схватилась за голову, сжав её руками, и застонала. Мигрень накатывала всё сильнее с каждой секундой, и губа всё ещё пульсировала.

Глубоко вдохнув, я попыталась успокоиться.

«Беа, ты пережила и не такое. Это всего лишь ужин».

∞∞∞

– Поторопись, Беа! Из-за тебя мы опоздаем!

– Тогда иди без меня! Я же вообще не хотела идти на эту дурацкую вечеринку! – раздражённо выкрикнула я в ответ.

Прошла неделя с тех пор, как я узнала о своём возможном «пожизненном заключении» – браке с человеком, которого едва знаю. На том ужине, организованном ради Паоло, я узнала, что в Италии он считается неплохой партией. Он происходил из аристократической семьи, которая унаследовала огромное состояние благодаря нефтяному бизнесу.

К моему удивлению и ужасу, мои сёстры сочли Паоло интересным собеседником. Они засыпали его вопросами о родном городе в Италии, продлевая мою пытку. Но я сдержала своё обещание, ушла сразу после ужина и с тех пор не разговаривала с родителями.

В первые несколько дней мои родители оставляли мне несколько голосовых сообщений и столько же смс, выражая своё разочарование по поводу моего отъезда и постоянного неуважения не только к ним, но и к Паоло. Сегодня было всего несколько звонков и смс. Наконец-то они поняли намёк.

Мои сёстры тоже звонили, чтобы узнать, как я, и каким-то образом убедили меня выбраться куда-нибудь этим вечером. И теперь я задаюсь вопросом: какого чёрта я вообще делаю?

Я могла бы спокойно свернуться калачиком на диване в своей любимой пижаме, с полкилограммовой упаковкой мороженого и маской на лице, представляя себя любовным интересом главного героя из «Чужестранки», сериала, на который я подсела и смотрела запоем.

Вместо этого я стояла перед зеркалом в чёрном кружевном платье. Мои длинные тёмно-каштановые вьющиеся волосы спадали каскадом до середины спины.

Я вздохнула, опустила плечи и взяла с комода свою сумочку. Прислонившись к комоду, я наклонилась вперёд, чтобы обуть туфли на высоком каблуке. Это изобретение явно придумал мужчина, который не имел ни малейшего представления, какое жестокое и необычное наказание мы, женщины, готовы вынести ради того, чтобы «завершить» наш образ.

Я закатила глаза, наблюдая, как мои сёстры обсуждают предстоящие мероприятия в гостиной моей квартиры. Возможно, они делали это для моего же блага, но я вполне была довольна тем, что проводила свои выходные в одиночестве.

«Только я, Netflix и мороженое «Бен и Джерри».

– Беатрис, ты выглядишь великолепно! – улыбнулась Карла.

Я поблагодарила её и заглянула в клатч, проверяя, что телефон и перочинный нож на месте – последний я всегда носила с собой.

– Да, но постарайся улыбаться. Мы идём на быстрые свидания, а не на похороны, – прокомментировала Луна.

Она посмотрела в зеркало у двери, вытерла уголки губ, убирая лишнюю помаду, и провела своими акриловыми ногтями по светлым волосам до плеч.

– Вы понимаете, что мы, возможно, уже на пути к встрече с нашими будущими мужьями? Беа, я знаю, что ты уже помолвлена, но, может, тебе ещё повезёт.

Она нахмурилась, глядя на меня, а я боролась с желанием не ляпнуть что-нибудь колкое, что могло бы её задеть.

– Мы договорились не говорить о помолвке, – мягко остановила её Карла. – Мы идём развлекаться и общаться, а не для того, чтобы переспать или выйти замуж.

– Говори за себя. Если кто-то мне понравится, то я заберу его домой, – Луна поправила верх платья, чтобы лучше подчеркнуть свою пышную грудь.

Карла фыркнула:

– Да, конечно. И рискнёшь тем, что папа его убьёт?

– Отлично! Тогда он отвезёт меня домой! – засмеялась Луна.

Они родились с разницей в одиннадцать месяцев и любили говорить, что они близнецы, потому что внешне были очень похожи, хотя их характеры были противоположными. Карла была серьёзной и дисциплинированной, а Луна – шумной, дикой и легко влюблялась.

После школы Луна несколько лет путешествовала и собиралась начать второй курс в Нью-Йоркском университете. Лето она проводила, как типичная студентка колледжа: тусовалась почти каждые выходные и жила в предвкушении начала учёбы.

Карла покачала головой, её тёмно-каштановые волосы до плеч мягкими волнами рассыпались по плечам. Она улыбнулась и аккуратно заправила бирку платья Луны обратно.

После школы Карла сразу поступила в колледж и недавно получила степень бакалавра по сестринскому делу. Она работала медсестрой, обычно по ночам, но на следующей неделе у неё был выходной, и она организовала этот вечер для нас.

– Ну, ты как никто должна с нетерпением ждать сегодняшнего вечера, – Луна подмигнула мне.

– Ох уж эти шуточки, – я махнула пальцем в воздухе.

Луна засмеялась и повернулась ко мне лицом:

– Сколько прошло? Три месяца с тех пор, как этот придурок бросил тебя, словно ты была куском мусора после двух лет отношений? И вместо того чтобы пойти и показать Лео, чего он лишился, ты проводишь каждые выходные дома, жалея себя, смотря романтические драмы и ромкомы.

Когда я услышала его имя, моё сердце сжалось. На самом деле прошло уже четыре месяца, две недели и три дня.

«Но кто считает?»

Я превратила боль в гнев. Гнев должен был быть направлен на него. Но единственный человек, который заставлял меня чувствовать себя плохо сейчас, была моя сестра.

– Извини, но мне не хочется каждую субботу раздвигать ноги для незнакомца, как это делаешь ты. Ведь это мечта каждого мужчины – встретить девушку, у которой пробег между ног больше, чем у его автомобиля, верно?

Луна сжала кулаки и попыталась броситься ко мне, но Карла удержала её.

– Твоя вагина, наверное, уже вся высохла, сука! Если бы ты знала, как сделать мужчину счастливым, Лео бы тебя не бросил!

Карла ахнула от её слов. Со всего размаха я ударила Луну по щеке. Моё запястье жгло от боли, но это было неважно. Непролитые слёзы затуманили зрение, но я поборола их, быстро вернулась в свою комнату и захлопнула дверь.

Я обняла себя руками и села на кровать.

Не плачь. Только не плачь.

Ты уже достаточно плакала за последние дни, недели и месяцы.

Ты больше не будешь плакать.

Все эмоции, неуверенность и сожаления, которые я подавляла каждый день, обрушились на меня разом. Чувство неадекватности и бесконечные вопросы о том, что бы было, если бы всё сложилось по-другому, не отпускали меня.

Карла вошла в комнату и села рядом. Она молча обняла меня, нежно гладя волосы и спину.