Талантов. нет

У меня никогда не было особенных талантов. Пока ровесники добивались успехов в шахматах, музыке и рисовании, я пробовала и бросала всё подряд, пытаясь понять, где же мое место. В чем я хороша?

Я всегда верила, что все случайное происходит неслучайно.

Посмотрите на название моей книги. В моей жизни было ровно 16 кружков, в которых я искала свои таланты. Что-то получалось лучше, что-то хуже.

1. Шахматы

2. Теннис

3. Вокал

4. Эстрадные танцы

5. Бальные танцы

6. Волейбол

7. Баскетбол

8. Легкая атлетика

9. Гимнастика

10. Скрипка

11. Гитара

12. Фортепиано

13. Хоровое пение

14. Скаутинг

15. Рукоделие

16. Гандбол

Дорогие читатели, я бы с удовольствием приложила здесь фотографии с каждого кружка – свои победы и достижения. Но проблема в том, что смартфонов с камерами и соцсетей в ту эпоху не было, и поэтому просто покажу здесь фото маленькой Киры.

И вот я выросла, но ответа так и не нашла.

В детстве можно найти свое предназначение через кружки и хобби. Многие так и находили себя и понимали свой дальнейший путь. Кто-то становился биологом, кто-то врачом, кто-то делал карьеру в большом теннисе или шахматах. А мой путь никак не вырисовывался – а что же дальше?

Мое воспитание было традиционным: садик, школа, университет, работа, замужество – пять ступеней, из которых должна строиться жизнь порядочной девушки. Во всяком случае, меня в этом убеждали.

Но вопросы к совершенству этой системы у меня появились уже в первом классе.

– Забудьте всё, чему вас учили в садике. Теперь вы в школе, здесь все по-другому.

А для чего тогда я туда столько лет ходила? Ну ладно, забыть так забыть. Привыкаю к школьным порядкам, живу по ним. А потом – университет.

– Забудьте, что было в школе. Это другой уровень, теперь все серьезно, все будет по-другому.

Угадаете, что было, когда я устроилась на первую работу, оканчивая первый курс? Верно, я услышала:

– Забудьте, что творится в университете. Здесь все иначе.

Ребят, а вы не думали как-то договориться между собой, между уровнями этой системы, чтобы на следующих этапах нужно было все-таки не забывать, а применять опыт предыдущих шагов?

Весь жизненный сценарий, к которому меня готовили и по которому вели, рушился на глазах. А дальше что? Я окончу учебу и от меня снова потребуют все забыть? Или найдется все-таки смысл тому, на что я потратила половину своей жизни?

Я продолжила работать. Сначала на испытательном сроке за 3 тысячи в месяц вместо 3 тысяч за пару часов, которые могла бы получать на разовых заказах. Я уже рассказывала, как постепенно выросла от рядового аниматора до креативного директора ивент-агентства.

Но все еще не понимала, это ли мне нужно. А дальше что? Зачем это все? Смысл всей моей жизни – какой?

Когда наступает кризис смысла существования, пойдешь на что угодно, чтобы найти свою правду. Даже если приходится в ее поисках вставать в четыре утра, мыть туалеты, быть в абсолютной тишине с собой наедине, жить в чужой стране без денег и телефона.

Была ли я готова к такому испытанию? Конечно нет. Вообще, я не знаю ни одного человека, который был бы готов к разным ситуациям в своей жизни – счастливым или нет. Я убеждена, что это невозможно.

Тем не менее я считаю, что человек по своей природе – существо адаптивное, мы можем подстраиваться под любые условия. Мы никогда не будем готовы морально и физически к тому, что случается с нами, но можем адаптироваться.

На входе у нас забрали всё: не только телефоны, но и остальные вещи. В храм мы взяли только то, что имели на себе, – у меня это были те самые тайские брюки и футболка за 100 бат, которые я в итоге стирала по утрам.

Первый день мы еще держались: новый опыт всегда интересен, на энтузиазме все кажется проще. На второй день в полном молчании собственные мысли начали буквально оглушать.

В повседневной жизни мы редко бываем наедине с собой. Постоянно либо слушаем, либо говорим. Занимаем сознание делами и заботами. В будни – в основном работой, в дни отдыха – фильмами и музыкой, общением с друзьями и близкими.

В монастыре многие из тех трех десятков человек, что приехали на ретрит, впервые остались один на один со своей глубиной. Мало кто к этому готов.

К третьему дню люди вокруг начали сходить с ума. Не все, конечно, и не буквально. Некоторые. Кажется, наступил переломный момент. День, когда каждый из нас для себя выбрал – поддаться страхам и дискомфорту или победить их. Прийти к смирению.

Я боялась.

И чем дальше, тем больше. К третьему дню мысли о том, что, пока я без связи, там, снаружи, происходит что-то ужасное, стали невыносимо навязчивыми. Я не могла прекратить думать, что за пределами храма уже начались катаклизмы, а я не в курсе, я ничего не контролирую. Меня мучили мысли о болезнях, смертях и других жутких сценариях. Без связи казалось, что там случается что-то непоправимое, а я здесь и даже не в курсе. Когда ты оторван от информации, от связи с внешним миром, начинается паника, тебе кажется, что нечто ужасное обязательно произойдет.

И это – всего лишь три дня без связи. Но в обычной жизни мы не можем отключить телефон даже на час.

Именно в этот день люди начали сдаваться и убегать от самих себя – от безысходности и беспомощности перелезали за забор и больше не возвращались. Я увидела, как они бегут, и подумала – вот он, шанс. По крайней мере, я не буду первой. Не буду самой слабой.

К тому времени я уже смирилась с мытьем туалетов, но медитировать по 21 часу в сутки было по-прежнему невыносимо. Мои же собственные мысли оглушали меня. Мучили. Я приехала за истиной, за правдой о себе, но все, что я открыла для себя, – свои же навязчивые страхи, беспочвенные тревоги. Раздражение на учителя, непривычный дискомфорт.

Меня останавливал мой принцип: «Всегда говори “да” возможностям, которые приходят».

Я думала: здесь много чего нельзя, но кто запретит, если я окажусь не здесь?

Нужно только покинуть территорию. Только справиться с забором – и этот кошмар закончится…

Щелк!

Вот он. Мой новый переключатель. Одна мысль. Одно напоминание себе, ЗАЧЕМ я сюда приехала. И ясное осознание – побег ничего не изменит. Если убегу, то убегу не от храма и молчания, не от медитаций и унизительной работы. От себя. От собственной души, которая только начала открываться.

Я уже здесь, что-то привело меня сюда. Так что же, просто сдамся? Нет уж, раз начала – нужно закончить. Если получу ответ – значит, не зря я сюда прилетела. Если нет – что ж, хотя бы получу опыт. Новая мысль окончательно прогнала идею о побеге и наполнила меня энергией:

“ВО МНЕ ДОСТАТОЧНО СИЛЫ, ЧТОБЫ ПРИНЯТЬ СИТУАЦИЮ И ПРОЖИТЬ ЕЕ.”

И я прожила. Все семь дней. После этого переломного момента дни перестали тянуться ленивым караваном. Каждый новый из них я начала проживать если не захватывающе, то как минимум не мучительно. Исследуя себя, свои мысли и даже свои страхи.

Я научилась (пришлось, заставили!) любить молчание, медитации, долгие прогулки босиком, в которых я впервые почувствовала землю стопами. Почувствовать землю, можете себе это представить? Когда вам в последний раз приходилось ощущать землю босыми ступнями?

Общение без слов – улыбками, взглядами, еле заметным кивком головы. Оказавшись в другой стране без знания языка, начинаешь замечать, как люди понимают друг друга по невербальным сигналам. И даже мытье туалетов перестало быть для меня каторгой – в полной тишине и сосредоточении это была та же медитация.

В предпоследний день випассаны мы могли задать один вопрос монаху. Всего лишь один. Представьте, какой рой мыслей был в голове после недели молчания! Опять эти вопросы – для чего я родилась, в чем смысл жизни, как правильно медитировать… Но было одно, что не давало мне покоя все время в монастыре. Я не могла понять, как можно прощать того, кто сделал больно. По окончании обета молчания спросила:

– Вообще, я пришла понять, в чем смысл моей жизни, но когда мы делали медитацию любви к своим обидчикам, это была единственная, которой я сильно сопротивлялась. Потому что искренне не могла понять: как можно простить человека, который сделал тебе больно?

Монах, вероятно, давно привыкший к таким вопросам, терпеливо ответил:

– У каждого свой путь. Это они делали зло, не ты. Это их поступок, их жизнь, на это ты повлиять не можешь, как бы ни хотела. Все, что остается нам, – принять с благодарностью и не позволить чужому злу омрачить свое состояние. Только на это – на наше состояние – мы в силах повлиять.

Вот так просто. Но как же сложно было это принять! Только со временем я поняла смысл ответа монаха. Когда действительно научилась прощать и отпускать.

Не потому, что я вся такая правильная, но потому, что иногда люди причиняют боль, сами того не желая.

И второе: любая обида – лишь наше восприятие поступка другого человека.

Это понимание пришло не сразу. Так, кстати, было и с бизнесом: например, только со временем стала видеть, что проблема в бизнесе – это всегда точка роста, показывающая, где у меня «сбоит».

Ответ монаха заронил во мне зерно, которое начало прорастать. В моей жизни были люди, которых я обижала. Были и те, на кого обижалась сама. Но никто не создан идеальным, мы здесь для развития, а значит, ошибки неизбежны.

Я хочу принять и понять, что сомнения – это нормально, что обидеть по глупости – не так страшно, если потом понять это, попросить прощения. Обидеться – тоже не страшно, если потом прожить обиду и простить. Это важнее, чем держать себя в рамках идеального мира и несуществующей личности, где ты всем обязан.

Вывод

Если кто-то вас обидел – поблагодарите его за то, что в дальнейшей жизни ваши пути разойдутся. Люди, которыми вы очаровываетесь, могут вас разочаровать. Никто не хочет вас обидеть – просто все живут так, как умеют. Это ваш выбор – обижаться или идти дальше с новым опытом. Ведь мы не просто так встречаемся на пути друг у друга.

Я не прошу вас прощать всех, кто причинял вам боль. Бывают действительно ужасные поступки, с которыми сложно справиться. Но все это ваш личный выбор – в какой роли быть в этой ситуации: мусолить обиду или с благодарностью принимать новый опыт.