3. Японцы

З.Л. и К.Ш.: Японцы – это, прежде всего, изысканная и утонченная, необычайно экологичная художественная культура.

Ю. Лужков: Япония… Магическая, загадочная страна… сплав самобытной культуры, тончайшей эстетики, самурайской доблести и высоких технологий… (с.10)

З.Л. и К.Ш.: А вот для построения нормативного прогноза Японо-Руссии эко-гармоничного будущего достаточно магии-загадок, эстетики. Мы считаем именно их сутью японской художественной традиционной культуры. На этом, на наш взгляд, основании только и можно строить нормативный прогноз Японо-Руссии, Японии и России эко-гармоничного будущего. «Высокие технологии», рынок, наука-логика-философия для Японии – чужие. Их можно-должно ассимилировать-японизировать с помощью уникального опыта их русификации классической культурой России.

Ю. Лужков: Интерес к Стране восходящего солнца возник у меня давно. Как Мэр Москвы, я старался изучать японский опыт, особенно в сфере экологии (с.10).

З.Л. и К.Ш.: Попробуем под этим, экологическим углом зрения осмыслить концепцию Лужкова-Титова как основание в решении нами (японистами-русистами) самых остро-фундаментальных на-сегодня экологических проблем Японии-России.

Ю. Лужков: По сути дела, это мировоззренческая фундаментально философская проблема. (с.190)

З.Л. и К.Ш.: Т. е., это проблема, по сути, выходит за уровень нашего японско-российского общекультурного развития. Значит, нам нужно вывести себя, свои мировоззрение-философию-логику-науку на уровень, когда мы сможем творить или сотворять себя до уровня решения и этой, и всего комплекса эко-проблем. Тогда мы и в истории сможем увидеть те возможности, которые мы не видим на данном уровне нашего развития. А поэтому при ином структурировании будущего-прошлого-настоящего (т. е. при нормативно-прогностическом соотнесении их между собой) мы сможем решить Курильскую проблему.

Ю. Лужков: Всегда стою за справедливость. (с.12)

З.Л. и К.Ш.: Мы тоже за справедливость. А в «Курильском синдроме» Курильская проблема должна включить в себя – с позиции экологии культуры, еще два фундаментальных компонента: 1) айнов как коренных жителей Курил-Хоккайдо-Сахалина и 2) Живую Природу этого региона. Это мы и делаем в нашем Проекте решения Курильской проблематики.

Ю. Лужков: Книга не претендует на теоретическое историческое исследование. Мы попытались, насколько это возможно, ответить на самые принципиальные вопросы. (с. 13)

З.Л. и К.Ш.: Но «принципиальные вопросы» – это сфера скорее теории (и прогноза), чем эмпирического исследования. Но еще важнее то, что даже если признать монографию Лужкова-Титова публицистикой, то ведь она не может не исходить из неких принятых теоретических аксиом, которые мы ставим под сомнение и пытаемся разработать новую, эко-гармоничную систему аксиом, позволяющую решить Курильскую проблему и всю систему фундаментальных эко-проблем. И книга Лужкова-Титова позволяет нам наметить пути решения этих проблем.

Ю. Лужков: Мы нередко ведем спор с Итиро Суэцугу – оппонентом, которого выбрали неслучайно. Он возглавлял Научно-исследовательский совет по вопросам национальной безопасности Японии, и вместе с ним мы провели ряд российско-японских форумов в Москве и Токио. (с.13–14)

З.Л. и К.Ш.: Уважая мнение и Ю. М. Лужкова, и мнения японских оппонентов, мы разворачиваем концепцию выхода за эти рамки – в сферу синтеза, или сближения-без-унификации-культур Японии-России и мира Запада, сдвигая акцент с отношений спора, столкновения мнений и отстаивания каждой стороной своей позиций – на отношения взаимопомощи и взаимотворчества: заочного и очного, личностного.

Ю. Лужков: Без сомнения, подавляющее большинство россиян испытывает теплые чувства к Японии и японскому народу. Наши страны могут и должны строить отношения истинного партнерства и дружбы. Но отношение к историческим фактам должно оставаться объективным и бесстрастным – только так можно справедливо и основательно решать существующие проблемы. Истина все-таки дороже. (с.14)

З.Л. и К.Ш.: С позиций экологии культуры Японии эти положения могут быть слиты в одно. То есть искусства + наука Запада → Живое знание. Речь, конечно же, идет не об отрицании объективности науки, но о сознательно-целенаправленном устремлении к выявлению в прошлом возможностей «бесстрастного» рацио-знания – это неявная эко-негативность, или экофобность. Рацио-истина – однобока, выражает материальные интересы одной из сторон. Ныне необходимо повышение уровня истины, то есть совместный заинтересованный поиск глобально-многосторонней истины, включающей обе научные истины.

А национальная японская истина – всепоглощающая и все пронизывающая Любовь японцев к своей Природе, ощущение себя ее детьми и – соответственно – безграничное японское Чадолюбие. Этому, прежде всего, и стоит поучиться у японцев. А уж потом – высоким технологиям, которые для японцев – также сфера искусства.

Однако здесь важно особо отметить необходимость для японцев перейти с уровня Любви-к-Природе как Матери (что свойственно и русским-россиянам), на уровень Любви-к-Природе как своему Творению, к тому же совместному Творению: айнами-японцами и русскими-россиянами.

А специфика современной эпохи состоит в том, что мы можем перейти всецело от формальной логики к Живой. Япония и Россия внутренне, своими логическими традициями к такому переходу предуготовлены. Запад – нет. Точнее, на Западе тоже по существу имеются две логико-теоретические традиции, но формально-цивилизационная традиция имеет более прочные позиции, чем в Японии и России. Поэтому наш Проект Японо-Руссии предполагает на первом этапе абстрагироваться от Западной, прежде всего американской, потребительской традиции и сделать акцент на экофильно-Живой логике. А это предполагает более внимательное отношение к логике наших японских коллег. Нечто подобное предлагал некогда, по Лужкову, Хрущев.

Ю. Лужков: Хрущев, стремясь начать новые отношения с Японией, надеялся на прекращение японо-американского договора безопасности. Он сознательно пошел на максимальную для СССР уступку, чтобы добиться хороших отношений с Японией. И не проиграл. (с.182)

Выводы

З.Л. и К.Ш.: А ныне наступил, на наш взгляд, тот исторический момент, когда подобный поворот может стать реальностью, ибо сохранение Живого единства человека-общества и Живой Природы – в состоянии эко-катастрофы. Эко-катастрофичность сегодняшней ситуации является проявлением скрытой эко-негативности, или экофобности, заложенной в самом понятийном аппарате формальной логики, философии, науки, античного, Аристотелева, генеза. Например, понятие территория имеет именно такой экофобный умысел, в нем игнорируются интересы Живой Природы, и даже народов (айнов), которые живут на Курилах.

Ю. Лужков: История – это философия, которая опирается на опыт предыдущих поколений, и без такой философии принять правильное решение невозможно. Однако философия у всех разная. Для кого-то это коммерческий подход – взять и продать, для кого-то – лакейская психология «чего изволите?» (с.183)

З.Л. и К.Ш.: Однако, двум последним типам философии в истории предшествовала просто мудрость, которая сохраняется на Востоке и, в какой-то степени, в России. А мудрость исходит из неразрывного гармоничного единства человека с ЖИВОЮ ПРИРОДОЮ. Что качественно отличает ее от антично-западной философии, которая разъединяет человека и природу и ставит человека над природой. Такая философия есть стратегия движения Запада и всего мира в пропасть эко-катастрофы. Поэтому, на наш взгляд, необходим качественный перелом в развитии философии, сохраняя ее на уровне истории философии, необходимой для скачка-выхода на новый уровень, называемый нами Экософией. Она соединяет гармонию человека-с-Природой или эко-гармонию с динамизмом западной философии и науки. Непосредственным основанием Экософии является русская софиология, любомудрие, классическая русская «фило» софия, которая, по существу, и является Экософией. Она отличается от восточной мудрости большей степенью осмысленности, а от западной философии – полаганием Жизни в качестве основания и аксиомы, а гармоничного общения – в качестве основного принципа организации Живого знания и самой Жизни человека-общества-Природы. И тогда мы сможем просто решить следующую проблему.

Ю. Лужков: Совсем недавно многим казалось, что Россия никогда не вылезет из застойной трясины. Япония же, и так обогнавшая нас на десятилетия, еще больше наращивала свой потенциал (с. 183–184).

З.Л. и К.Ш.: Ныне в рамках инновационной политики и логики мы видим, что успехи Японии, России и всех стран мира, в том числе, в развитии экономического и технического потенциала зависят от характера и темпов развития инновационного, то есть интеллектуально-творческого потенциала человека. А этот последний может быть поднят на существенно новый уровень путем синтеза-без-слияния наших культур: Японии и России.

Ю. Лужков: Давайте мыслить глобально. Сама жизнь заставляет нас быть партнерами. Но нам надо вырваться из роли борцов сумо, за которыми с интересом наблюдают сторонние зрители. Нам надо жить и думать о будущих поколениях, тем более что перед ними возникают гораздо более серьезные вызовы по сравнению с проблемой территориального спора. Надо просто забыть все обиды, поставить на них крест и думать о будущем. Это и есть главное расхождение в наших позициях. Проблема Курил – не главная проблема, поскольку она не задевает жизненные интересы России и Японии. Нам надо сотрудничать, помогать друг другу и, помня об уроках истории, не допускать повторения ошибок прошлого (с.191).

З.Л. и К.Ш.: Проект качественно нового понятийного аппарата мы и предлагаем. Это Экософия Живого знания.

Это означает, что в основание нашей постановки проблемы мы предлагаем «стык» культур-мировоззрений-логик трех названных типов, что переходит в соотнесение психологий: «Детски-Женского» (восточного) и интеллигентно-мужского, а также соборно-синтезирующе-русского, но при снятии претензий агрессивно-потребительски-мужского, построенного по модели личности Александра Македонского (ученика Аристотеля) на изначальность-всеобщность и перспективность.

Поэтому и возникает проблема осознанно-системного снятия, развития аксиом философии-диалектики-логики-науки в их экофильные аналоги: Экософию-Живую логику Творчества Живого знания…

Конкретно это означает: воспитание следующих поколений в любви-к-Природе и в гармонии-с-Нею. Все эти аспекты экологизации культуры легче всего осуществить, опираясь на фундаментальный опыт классической художественной культуры. Полагание Жизни Природы в качестве самого фундаментального основания всей культуры и самой фундаментальной аксиомы японской национальной экофильной мудрости. Это то, чему можно-должно поучиться у японцев.

Но и помочь им мы можем тоже фундаментально (о чем ниже специально).

Не менее важны и заключительные выводы: «Нам надо жить и думать о будущих поколениях… Тем более, что перед нами возникают гораздо более серьезные вызовы, в сравнению, с проблемой территориального спора. Надо просто забыть все обиды, поставить на них крест и думать о будущем… Проблема Курил – не главная проблема, поскольку она не задевает жизненные интересы России и Японии. Нам надо сотрудничать, помогать друг другу и, помня об уроках истории, не допускать повторения ошибок прошлого» (с. 191). В эту категорию «ошибок», а точнее – коррекцию прошлого будущим, попадает ныне вся система сверхпотребительства, определившая запредельно аналитичный предметно-экономико-центричный умысел западной цивилизации, оправдываемый и «освящаемый» философией-диалектикой-наукой. Задача фундаментальная, выводимая в данном случае из Курильского синдрома. Этот перелом в судьбах наших стран и мира в целом относительно легче осуществить, опираясь на «самобытный менталитет и особое мировоззрение, которые выделяют Японию, как жемчужину из россыпи драгоценных и полудрагоценных камней». (Там же). («Драгоценными» становятся экофильные культуры Востока и классическая культура России, а «полудрагоценными» автоматически становятся культура и цивилизация Запада. Их тоже необходимо сохранить-развить, но при условии фундаментального экологического переосмысления – в интересах того же Запада).

Особо стоит остановиться на проблеме глобализации: «Давайте мыслить глобально» (Там же). Глобализация, на наш взгляд, имеет два типа:

1. Основанный на экономике и техногенной цивилизации, ведущий к унификации и лишению самобытности всех культур, в том числе, японской, русской и айнов, коренного населения Курил. Этот тип глобализации особо опасен для биосферы, ибо унификация биоразнообразия Природы – это ускоренное ее умерщвление, что и есть экокатастрофа.

2. Второй тип глобализации может быть осуществлен на основе сближения-без-унификации всех культур мира: Востока (как тезиса) – Запада (антитезиса) – России (синтеза), при совершенно необходимом сохранении-развитии всех самобытных культур мира. Сближение культур Японии-России может стать первым шагом на этом пути. А конкретным началом этого пути может стать, опять-таки, сближение-без-унификации двух профессиональных сфер наших стран: японцев-русистов (и всех интересующихся культурой России) и русских японистов (и всех интересующихся культурой Японии в России) – в одну профессиональную субкультуру Японо-Руссии. Основная миссия этой субкультуры будет заключаться, на наш взгляд, во взаимотворчестве наших культур.

Фундаментальные положения монографии (и все сказанное в связи с ними) дают достаточные основания для перехода к построению экологического нормативного прогноза. Но в чем экологичность