– Хорошо, Зотова так Зотова. Она вчера обзвонила половину школы и сообщила… Ну, короче, что в субботу видела тебя с одним мужиком на дорогущей тачке, а в воскресенье совсем с другим и тоже на крутой машине. И оба раза на заднем сидении… Ну, короче, понятно, – неуклюже закончила Настя, смущаясь, что пересказывает чужие сплетни. Я вдруг отчетливо почувствовала, что Гордеевой страшно интересно, что же было на самом деле. Мне не хотелось рассказывать правду никому, но Настина преданность заслуживала откровенности. И я решилась…
– Зотова действительно видела, как я в субботу выходила из «ягуара». – Подруга возбужденно выдохнула. – А в воскресенье – из «мерседеса», – не обращая внимания на ее реакцию, продолжила я. – Только ничего предосудительного я там не делала, даже не целовалась. И мужчина в обеих машинах был один и тот же. И это вовсе не свидание было. А деловая встреча. Я… В общем, я нашла фотографа и сделала снимки для журнала, а парень, который провожал меня, просто его друг.
– Ясно. – Настя выглядела обманутой в своих ожиданиях. Не знаю, что она напридумывала, но явно что-то более романтичное и захватывающее, ну, или грязное и нецензурное. – Значит, все-таки придумала, как стать моделью.
– Да, – я расплылась в улыбке. – И это восхитительно. Когда камера смотрит на тебя… Это лучшее ощущение из всех.
– Не могу судить, я не фотогенична, – пожала плечами Настя. – Ладно, идем, звонок вот-вот прозвенит.
Весь день Гордеева не отходила от меня ни на шаг. Она затыкала рты всем, кто пробовал накинуться на меня с очередной порцией оскорблений. Получалось у нее мастерски. Иногда она кричала, с кем-то заводила совершенно постороннюю тему, а иных крыла пятиэтажным. По дороге домой я впервые в жизни осознала, что наконец-то у меня появилась настоящая подруга, которая не завидует мне и плевать хотела на общественное мнение.
Вечер понедельника, а за ним и весь вторник тянулись, словно в сутках было не двадцать четыре, а все сто четыре часа. Я то и дело глядела на часы, торопя минуты, но стрелки будто приклеились к циферблату. Я ждала, сама не знаю чего. Ну, помимо встречи с Басаргиным и похода в модельное агентство. Я надеялась, как бы глупо это ни звучало, что снова встречу там Женю. Он же сказал при нашем прощании «до встречи», а не «прощай».
В среду я первым делом подбежала к телефону и набрала номер Севы. Мне ответили далеко не сразу. Пришлось ждать гудков пятнадцать, и, когда я уже собралась вешать трубку, сонный голос моего фотографа пробасил что-то маловразумительное, больше всего походившее на «алло». – Э… Сева… – Я как-то сразу растерялась. – Это Ксюша. Вы просили позвонить в среду утром по поводу моих фотографий. – От неловкости я опять перешла на «вы».
– Утром, не ночью, – проныл Басаргин, но голос его уже звучал значительно бодрее.
– Сейчас восемь. – Я сверилась с часами: одна минута девятого. Конечно же, уточнять я не стала.
– Утро, Ксюша, начинается после двенадцати, – парировал Басаргин. – Все, теперь не усну.
– Извините…
– Ничего, переживу. Приезжай сегодня к пяти в мою студию. Фотографии отменные. Тебе понравятся. Заодно сделаем парочку снимков для портфолио.
В школу я отправилась в приподнятом настроении и в честь такого удачного начала дня схлопотала две двойки подряд: одну – по физике, другую – по геометрии. Вообще-то я была отличницей с первого класса, просто последнюю неделю учеба на ум не шла категорически.
Не помню, о чем я думала больше: о портфолио или гипотетической встрече с Женей, в любом случае фантазии уносили меня далеко за пределы знакомого с детства двора, подальше от шушукающихся одноклассниц и разобиженных одноклассников.
Ровно в пять я стояла в холле первого этажа здания, в котором находилась студия Всеволода Басаргина. Вместо знакомой мне Маши за конторкой сидела другая секретарша. Если ее предшественница показалась мне едва ли не королевой красоты, то эта могла сравниться разве что со звездой Голливуда. Темноволосая, томная, с пышной грудью и осиной талией… О такой мечтают все мужчины.
Девушка спросила, к кому я пришла, и попросила представиться. Найдя мое имя в длинном списке, она указала мне на лифт и, больше не обращая внимания на очередную модель, углубилась в чтение любовного романа. Я отметила, что парень на обложке был очень похож на Женю, практически брат-близнец.
Сева пил кофе. Его густой, горьковатый аромат витал по всему коридору, а в самой студии пахло, как в кофеварке. Тоненький дымок от сигареты струился, взвиваясь вверх и исчезая где-то под потолком. Запаха табака, как ни странно, практически не было.
– Привет, Котенок, – улыбнулся Басаргин, взглянув на меня своими янтарными глазами. «Вылитый тигр», – подумала я, но вслух, конечно, этого не сказала.
– Почему «котенок»? – возмутилась я. Вроде меня зовут не Катей, это они все поголовно котята да кошки.
– Потому что ты маленькая и миленькая, – пояснил фотограф.
– Тогда ты тигр, большой и желтоглазый, – парировала я, сама поражаясь собственной смелости. Сева громко заржал над моим сравнением. Я так и не поняла, понравилось оно ему или обидело.
Фотографии получились действительно очень хорошими. На них я так мало напоминала себя, что, увидь в журнале любую, решила бы, что смотрю на незнакомую модель. Наверное, в жизни я была чуточку красивее, но значительно менее сексуальной и уж точно не походила на девушку середины, если не начала прошлого столетия.
– Вот, лови, – когда окончился просмотр, заявил Сева, и в меня полетел небольшой белый конверт.
– Что это? – спросила я, ухватив его за кончик у самого пола.
– Твой первый гонорар, – улыбнулся Басаргин. – Я отправил снимки по интернету редактору. Они им подходят. А модели обычно получают деньги за свою работу. А ты теперь тоже модель, самая настоящая.
Деньги? Мне еще и заплатят за море полученного удовольствия? За два бесценных дня, проведенных в обществе Жени? Я неловко распечатала конверт. Сумма была не бог весть какой, но тогда она показалась мне целым состоянием.
– Правда, чтобы работать дальше, нам понадобится подпись твоих родителей. Как думаешь, с этим могут быть проблемы? – уточнил Тигр.
Я отрицательно покачала головой. Предки знали о моей мечте и вряд ли стали бы препятствовать ее осуществлению.
Для новой фотосессии меня одевала опять Ольга. Она поприветствовала меня как старую знакомую и, пока подбирала наряд, о чем-то оживленно рассказывала. Я не могла понять, почему в прошлый раз она показалась мне излишне серьезной и строгой. Наверное, я была слишком напугана.
Съемки длились до девяти. Несколько раз мне приходилось переодеваться и менять макияж, так что успели мы немного.
– Закончим в субботу, – предложил Сева, и я с радостью согласилась.
Несмотря на удачную работу, чувствовала я себя неважно. На сердце лежал камень, а во рту ощущалась неприятная горечь. Только сейчас, когда я уже собиралась ехать домой, я осознала, как сильно надеялась, что Женя все-таки заглянет.
Сева наводил в студии порядок, когда я уже в пальто зашла попрощаться. Мне было немного не по себе от того, что приходилось возвращаться домой так поздно в одиночестве, раньше мне не доводилось гулять больше чем до девяти без сопровождения. Но это были только мои проблемы, как и непременные вопли мамы, которые мне придется выслушивать ближайшие несколько дней.
– Пока, – я помахала рукой и собралась уже выйти за дверь, когда она неожиданно распахнулась.
– Извините, опоздал, пробки, – услышала я знакомый голос, от которого сердце сладко замерло. – Севик, Ксюха, смотрю, вы уже закончили…
Женя стоял на пороге в расстегнутом пальто, из-под которого торчал строгий костюм. Галстук он немного распустил, и тот немного топорщился, придавая моему идеалу еще более сексуальный вид.
– О, Жека, – Сева вскочил с места и ринулся пожимать другу руку. Я стояла словно громом пораженная и, кажется, забывала дышать от счастья. Он пришел. Это лучшее, что произошло за этот в целом замечательный день.
– Поедем, Ксю, я провожу тебя домой. – Женя взял меня за руку и потащил к выходу. Басаргин пробормотал что-то сквозь зубы и как-то по-особенному улыбнулся.
– Зачем ты приехал? – уже сидя в машине, спросила я. Сегодня это снова был знакомый мне «мерседес».
– Чтобы отвезти тебя. Негоже, когда такая молоденькая девушка возвращается поздно без сопровождения. На улицах полно отморозков, – ответил Женя.
– Спасибо, – от души поблагодарила я. Он даже не мог представить, как много для меня значило его внимание. – Я хотел и на съемки посмотреть, уж больно ты хороша, когда стоишь перед камерой, но не успел. Деловая встреча затянулась.
Машин на улицах было много, а из-за снега они ехали медленно. Я молилась, чтобы мы попали в глухой затор. Сейчас я не думала ни о том, что родители станут волноваться, ни о завтрашнем раннем подъеме. К сожалению, мои мечты не оправдались. Ближе к одиннадцати мы подъехали к моему подъезду. Прежде чем выйти на улицу, я убедилась, что поблизости не наблюдается ни Зотовой, ни кого-либо еще. Женю мой осмотр территории очень позабавил.
– От парня прячешься? – шутя спросил он. До меня не сразу дошел смысл его слов, а когда дошел, я с такой прытью замотала головой, что еще чуть-чуть, и она отвалилась бы.
– Нет. Одноклассница видела, как ты меня провожал в прошлый раз, и такого насочиняла, что хоть в школу не ходи. – Я почувствовала, что болезненная гримаса исказила лицо. Вся эта ситуация была мне глубоко неприятна. – А ты внимания не обращай, – посоветовал Измайлов. – Скоро, я ни капельки не сомневаюсь, ты станешь популярной. Тогда они сами захотят дружить с тобой, а ты сможешь выбирать, кто тебе нравится, а кто нет.
Я кивнула, хоть и не была уверена в правоте его слов. Если мои фотографии попадут в журналы и наши девчонки об этом узнают, их ненависть достигнет своего предела.
Мы очень тепло попрощались, я, по уже сложившейся традиции, получила поцелуй в руку и, окрыленная, юркнула в подъезд.
Две недели я через день ездила в студию, и Сева делал мне фотографии. ве недели я ездила через день в студию, и Сева делала мне фотографии. Он подбирал самые неожиданные наряды и декорации, а я должна была то превращаться в даму от-кутюр, то становиться типичной девчонкой из соседнего двора. Иногда мне приходилось разыгрывать различные сценки, входя в придуманные фотографом образы. Работа мне нравилась, и я отлично справлялась, воплощая в жизнь любую, даже самую безумную идею Басаргина.
– Это что-то! – вскрикивал мой фотограф в перерывах между сессиями. – С такими снимками перед тобой откроются двери всех агентств. И не только в России.
Я млела от комплиментов и впервые позволила себе по-настоящему мечтать о славном будущем. Я буквально воочию видела свои фотографии на обложках элитных журналов.
Но как бы меня ни привлекали фотосессии и открывавшиеся передо мной перспективы, основной причиной столь частых визитов в студию для меня стали ежевечерние встречи с Женей. Он приезжал за мной к окончанию сеанса и отвозил домой. По дороге мы обсуждали все подряд, и я с радостью отмечала, что Измайлов относится ко мне не как к несмышленой девчонке, а как к равной.
Спустя две недели портфолио было полностью готово, а еще через неделю отец от моего имени заключил первый в моей жизни контракт с модельным агентством, подписав целую гору каких-то бумаг. Сева привел меня туда за руку и провел сразу в кабинет директора, минуя промежуточные инстанции. Просмотрев снимки, тот только покачал головой. Тогда я не поняла, что он хотел этим сказать. Но когда меньше чем через сутки нам домой перезвонила его секретарь, до меня наконец дошло: это всерьез. Папа изучал контракт минут двадцать, придираясь к каждому слову. Он был юристом и хорошо разбирался во всяких тонкостях, написанных мелким шрифтом. Благодаря ему мне удалось выторговать более чем выгодные условия, хотя я согласилась бы и на меньшее, лишь бы пройтись по подиуму.
Вернулась домой я в приподнятом настроении. В голове никак не укладывалось, что я теперь самая настоящая модель и через три дня меня ожидают съемки в рекламе одежды известного дизайнера, а потом, возможно, мне предложат участвовать в демонстрации его новой коллекции. Точно никто не обещал, но по прозрачным намекам босса я сделала именно такие выводы.
И все же было кое-что, что омрачало мою радость. Теперь, когда мне не придется по несколько раз в неделю мотаться в студию Севы, Женя не станет меня провожать и мы не будем видеться. Мне хотелось плакать, но я заставляла себя сдерживаться. Сегодня был слишком хороший день, чтобы омрачать его слезами.
– Ксюх, тебя! – Лера просунула руку с телефонной трубкой сквозь щелочку в двери. Ее голос звучал крайне недовольно: сестра ждала звонка от своего парня, а вместо этого кто-то посмел спросить меня.
– Кто? – лениво поинтересовалась я.
Отношения с одноклассниками у меня так и не наладились. Разве что всем надоело обсуждать мои похождения. Только Литовцева продолжала толочь воду в ступе, но ее никто уже не слушал. Впрочем, от этого было не легче. Со мной не разговаривали даже те, кто раньше проявлял некоторую симпатию. Единственным исключением по-прежнему оставалась Настя.
– Мужик какой-то, – пожала плечами Лерка и сунула мне в руки трубку. – Только побыстрее, пожалуйста.
Я застыла, сжимая в руках телефон. «Мужик какой-то…» Я не могла представить, кто бы это мог быть. Однозначно не кто-то из школы. Даже если забыть о нашем конфликте, их ломающиеся, то и дело срывавшиеся на визг или, наоборот, опускавшиеся до глубоко баса голоса никак не подходили под данное сестрой определение. Наверное, это был кто-то из агентства. Я оставила домашний телефон для контактов. Придя к такому выводу, я поднесла трубку к уху.
– Алло.
– Привет! Я слышал, тебя можно поздравить!
Я узнала говорившего прежде, чем он до конца произнес первое слово. Сердце затрепетало, словно раненая птица. – Откуда у тебя мой номер? – Я точно помнила, что не оставляла его Жене.
– У меня на сотовом определитель, так что… – Я так живо представила, как мой идеальный мужчина пожимает плечами, будто он находился прямо передо мной. – Как впечатления?
– Я просто в шоке, – честно призналась я. – Все произошло так быстро.
– Привыкнешь. Я тут подумал, – Женя немного замялся, – такое событие нельзя не отметить. Ты как?
Я быстро взглянула на часы. Только половина шестого вечера, время вполне приличное, чтобы, не вызывая подозрений, выйти из дома.
– Я «за»… обеими руками, – согласилась я, возможно, слишком поспешно. – Когда?
– Вообще-то я как раз сейчас стою под твоим подъездом.
– Буду через десять минут, – выкрикнула я и принялась метаться по комнате, судорожно теребя разбросанные там и сям вещи.
– Телефон отдай. – Лера вошла незаметно и прислонилась к стене. Лицо у нее было очень недовольным.
– Забери, – на ходу бросила я, втискиваясь в очень узкие джинсы. Застегивать такие можно не иначе как лежа, а потом ничего не есть.
Уже через пять минут я стояла на улице под пронизывающим ветром. Мокрый снег летел в глаза, но мне было все равно. Я уже видела припаркованный рядом с подъездом «мерседес», и сердце неслось галопом навстречу первым и самым ярким девичьим мечтам.
Женя отвез меня в небольшой закрытый ресторанчик.
– Место для «своих», – пояснил Аполлон.
Столик, за который нас провел официант, очень предупредительный и, судя по всему, совершенно нелюбопытный парень, стоял за небольшой загородкой. За ним уже восседал Сева, попивая красное вино из хрустального бокала.
Я плохо запомнила, как прошел первый вечер, который мы с Женей провели вместе, не прикрываясь никакими предлогами типа знакомства с фотографом, фотосессией или необходимостью проводить меня домой. Спустя многие годы этот день всплывал в голове как яркое пятно сплошного, полного, ничем не омраченного счастья. Несколько раз Женя коснулся моей руки, а выпив виски с колой, слегка приобнял за плечи на целую минуту – самую долгую и одновременно короткую за все мои шестнадцать лет.
Я попробовала обжигающий сорокаградусный напиток впервые, голова немного кружилась. Я ограничилась одной порцией, но вкупе с присутствием мужчины-идеала алкоголь будоражил кровь, вознося меня в заоблачные небеса.
В тот вечер я вернулась домой за полночь. Отец кричал, мать рыдала, Лера мерила меня не то сочувственными, не то злобными взглядами – в ее исполнении это было почти одно и то же. Но я не обращала на эту какофонию никакого внимания. По сравнению с тем, что творилось в моей груди, домашний скандал – не более чем ерунда.
Я еще долго не могла уснуть, часов до пяти ворочаясь с боку на бок. Я вспоминала, улыбалась, предавалась радужным фантазиям и снова вспоминала. Только наивная старшеклассница может навыдумать столько всего после встречи с мужчиной в компании его друга, когда не было ни единого поцелуя или намека на нечто большее, нежели приятельское общение. Но я была молода. Я могла покорить Эверест, переплыть океан, полететь на луну. Весь мир лежал на моей крохотной ладони, а я рассматривала его с интересом препаратора.
Проснуться в положенное время я, конечно же, не смогла. Плюнув на все, я решила прогулять школу. Раньше я никогда так не поступала и пропускала занятия только по уважительной причине. Тогда я еще не знала, что скоро перестану являться на уроки так часто, что учителя забудут, как я выгляжу, и будут узнавать исключительно по снимкам в журналах, когда пару раз в месяц я все же снизойду с высоты своей популярности, чтобы посетить их лекции.
Несколько месяцев слились в один. Большую часть времени я проводила на съемках. Мое лицо появилось в паре крупных молодежных журналов. Мне удалось поучаствовать в трех показах коллекций небезызвестных дизайнеров и даже заполучить приглашение на неделю моды в Париже. Впереди маячила первая в жизни заграничная поездка, перед которой я сильно нервничала. Директор моего агентства не мог нарадоваться на молодую модель, сразу же снискавшую такую популярность. Он то и дело вздыхал, что вытянул счастливый билет, подписав со мной контракт. По крайней мере, так мне рассказывал Сева.
Я продолжала общаться со своими новыми друзьями. Мы уже не ходили везде втроем, как в самом начале. Теперь я частенько проводила время с Женей наедине. Несколько раз он приглашал меня к себе домой, иногда мы вместе ходили в клубы, конечно же, в те, куда пускали таких юных особ, как я. Или, правильнее сказать, где не спрашивали документы. В январе мне исполнилось семнадцать, и я чувствовала себя совершенно взрослой. Это ощущение усиливалось оттого, что мои гонорары уже тогда раза в два превышали месячный доход обоих моих родителей и сестры в придачу. Я перестала отчитываться за каждый свой шаг и возвращалась домой тогда, когда заблагорассудится. Мама все еще вздыхала, когда я свои ключом открывала дверь посередине ночи, но стоически молчала, отец вообще махнул рукой на мои проделки и просто со мной не разговаривал. Меня же все это совершенно не трогало, хотя еще совсем недавно я гордилась прекрасными отношениями с предками.
О проекте
О подписке