Глава 4
Где запивать, тут и ночевать

Я посидела ещё немного на берегу, опасаясь, что моя странная собеседница вернётся с новыми обвинениями, но она не появлялась. Мой желудок напомнил о себе и о том, что его надо кормить больше, чем раз в день.

– Тихо-тихо. Сейчас травы соберём и вернёмся. Может, там еды заклинательница сварила, а может, от завтрака чего осталось.

Только как же собрать одолень-траву? Растёт-то её тут тьма, а как собирать? Ведь все знают, что так просто рвать её нельзя. Ну, можно, конечно, но целебной силы тогда от неё никакой. А рвать её надо в подвешенном состоянии. И на чём же мне тут повиснуть? Я стала внимательно осматривать озеро. А вот и удача! Поодаль росло дерево, низко склонившееся над озером, а прямо под ним – целый островок листьев одолень-травы. Если мне удастся залезть на это дерево да проползти по стволу к тому месту, под которым растёт трава, а потом оттуда до неё дотянуться… Ладно, нечего рассиживаться, надо попробовать.

Встала и направилась к дереву. Вблизи оно оказалось не таким большим, как я сначала подумала, но делать нечего, надо лезть. Пришлось вспомнить детство и то, как мы с братьями лазали по деревьям, когда были маленькими. После третьей попытки, когда подошвы снова заскользили по коре, и я шмякнулась на землю, ободрав ладони, пришла к выводу, что обувь надо снять. Вообще-то длинное платье тоже ужасно мешало, поэтому верхнее платье я скинула, оно и так у меня одно, а после лазанья по деревьям станет вообще непригодным для носки, а подол исподнего обернула вокруг ног и завязала на манер мужских порток, чтоб ползти было удобнее и чтобы потом, когда буду свисать с ветки над озером, оно не сползло мне на лицо.

Без сапог стало лезть гораздо удобнее. Проблемы начались, когда я перелезла на нужную мне ветку. Она оказалась слишком тонкой и даже под моим небольшим весом стала гнуться. Но я продолжила ползти:

– Мне… нужна… эта… трава, – всё-таки день без еды лишил меня сил, ползти было тяжко.

Наконец я доползла до нужного места. Теперь нужно было каким-то образом свеситься с ветки, сменить положение и перестать удерживать своё тело над ней. Поэтому я слегка качнула бёдрами в сторону и… У-у-ух! И вот я вижу синее-синее небо вместо озера. Видимо, моей пятой точке уже давно хотелось стать ближе к озеру, раз она так резво меня перевесила. Так, дальше надо было как-то уговорить руки отцепиться от ветки и, удерживаясь за неё одними ногами, начать рвать одолень-траву. С руками почему-то договориться не получалось, они вцепились в дерево, будто травеньский клещ в тёплое место, и никак не хотели отцепляться. Наконец я смогла с ними договориться, и моё тело резко ухнуло навстречу озеру.

– У-а-а-а!

Теперь я висела над озером вверх тормашками, а ветка, за которую я цеплялась ногами, отчаянно раскачивалась вверх-вниз. Мои руки то погружались в воду по локоть, то еле-еле доставали до неё. Некоторое время повисев без движения и дождавшись, пока ветка успокоится, я принялась за срывание травы. Это было довольно трудно, потому что стебли скользили и никак не хотели отрываться. Наконец я крепко уцепилась за стебель двумя руками и стала тянуть его на себя. Озеро стало приближаться. Я прекратила тянуть. Озеро всё ещё приближалось. Резко рванула стебель вверх и произошло сразу три события – трава поддалась и осталась у меня в руках, ветка не выдержала и с хрустом надломилась, я головой вперёд вошла в воду, при этом почему-то не переставая сжимать ногами ветку.

Отчаянно замахала руками, чтобы мир снова встал на своё место и дно озера оказалось под ногами, а не наоборот. Как выяснилось, если отпустить ветку, зажатую между ног, и начать ими дрыгать, то мир встаёт на место гораздо быстрее. В конце концов моя голова очутилась над водой, и я смогла откашляться от озёрной воды.

– Вот ведь, лапти в разные стороны! Тьфу. Собрала травушки. Кстати…

Я снова нырнула в озеро, теперь намеренно. Вот убей не помню, надо срывать стебли травы или коренья. Хотя, как можно в висячем положении сорвать коренья, не знаю, но на всякий случай попробую хоть один корешок да вырвать.

Не знаю, сколько раз я ныряла и выныривала, чтобы глотнуть воздуха, но в какой-то момент этот упёртый корешок решил, что я упёртее, и сдался.

Стуча зубами от холода, я вышла из воды. Озеро было прохладным, а пока я воевала с травой, светило уже начало клониться к горизонту. Как смогла, отжала на себе исподнее, которое изрядно пострадало при добыче одолень-травы, и натянула поверх него сухое верхнее платье. В первые мгновения мне даже стало теплее, но потом и верхнее платье промокло, и от любого дуновения ветерка меня стал пробирать озноб. Добытую с таким трудом траву я завернула в подол исподнего. Было не очень удобно, зато не в руках нести.

– Надо бы поторопиться, а то светило зайдёт, совсем замёрзну. Или с пути собьюсь впотьмах.

Пошла к тому месту, на котором повстречала умопомешавшуюся черновласку, оттуда будет легче вспомнить, куда идти. Но, зайдя за деревья и углубившись в лес, я начала сомневаться, туда ли иду. Да уж, с проводником было гораздо проще найти дорогу. Но сейчас я вряд ли снова на него наткнусь.

Было холодно и зубы начали стучать, а ещё до ужаса хотелось есть. Раньше я никогда так надолго не оставалась без еды. Возможно, стоило бы поискать каких-нибудь ягод, в конце концов, я же в лесу, но не хотелось сбиваться с пути и терять время.

Стало темнеть, или я просто ушла совсем в глубину леса, где кроны деревьев слишком плотно сбивались над головой. Сапоги, надетые на мокрые ноги, начали натирать. Прошла ещё немного и остановилась передохнуть. Поодаль росло огромное дерево, у подножия которого расположился плоский поросший мхом камень. Уселась на камень и прижалась к тёплому стволу дерева. Кажется, в какой-то момент я уснула от усталости, потому что – вот я сижу на камне, а вот я уже каким-то образом провалилась внутрь дерева.

– А-а-а, что?

Я оказалась наполовину в дереве, а наполовину по-прежнему на камне в лесу. Та половина, что с головой смотрела сейчас в потолок. Определённо это был потолок. Внутри дерева потолок! Повертела головой. Тут был стол, несколько стульев, лавка. В общем это был вполне себе дом. Дом – значит, тепло и еда! Пускай всё это в стволе столетнего дерева, сейчас это не столь важно. Та половина меня, что была на камне, быстро присоединилась к той, что внутри. Я затворила дверь, которая очень хорошо сливалась снаружи со стволом дерева. Если бы не ввалилась сюда случайно, ни за что бы не догадалась, что это дом.

Вопреки моим опасениям, в комнате по-прежнему было светло. Свет исходил от нескольких ламп и отражался ото мха, покрывающего стены. Присмотревшись, я поняла, что в лампах находится множество светлячков, которые всё и освещали.

– Вот это да! Я будто в сказке.

Но от светлячков тепла не исходило, и поэтому я продолжала дрожать. Хозяина дома, видимо, не было, раз на моё наглое появление (или в моём случае это было вваливание?) никто не среагировал.

В обычной ситуации я бы никогда так не поступила, но сейчас это был почти вопрос жизни и смерти. Моей жизни и моей голодной и холодной смерти! Стала рыться в шкафчиках. И даже нашла ещё одну дверцу, ведущую в кладовую. Эту дверцу я была готова расцеловать. За ней нашлись солёные грибы и квашеная капуста. Опять же, в обычной ситуации это не совсем еда, это скорее закуска, но у меня была не обычная ситуация. Поэтому я наложила себе капусты и грибов в чашку, и стала искать, есть ли тут у хозяина какое-нибудь тёплое одеяло.

Одеяло нашлось. И теперь, укутавшись в него, я сидела на лавке и уплетала соленья.

– Ох, спасибо хозяину дома, век не забуду.

Теперь, когда я наелась, мне до ужаса захотелось пить. Пошарила взглядом по комнате в поисках воды. На полке стояла бутыль с жидкостью. Налила себе полную кружку и стала пить. После первого же глотка поняла, что это не вода. Из глаз брызнули слёзы.

– М-медовуха, кхе-кхе, – от крепости закашлялась.

Медовуха была какой-то странной, с непривычным вкусом и слишком крепкая, но я сделала ещё один осторожный глоточек, решив, что это поможет мне согреться. Подумав немного, выловила ещё грибочков и приговорила всю кружку медовухи, а потом ещё одну.

Мне стало тепло-тепло. Я наблюдала, как в лампе кружат светлячки, пока вся лампа не начала кружить вместе со столом. Потом и лавка, на которой я сидела, присоединилась к этому кружению. А через время вся комната стала кружиться и выписывать замысловатые повороты. Я представила, как выглядит это снаружи – большое старое дерево кружится в танце среди прочих лесных деревьев. Глупо хихикнув, повалилась на лавку и заснула.

***

На ноги мне кто-то сел.

– Эй, мне ж ими хдить ишшо, – пробормотала я.

С меня нагло содрали одеяло. Попыталась потянуть одеяло на себя, чтобы опять укрыться, но для этого пришлось подняться и разлепить глаза. Комната продолжала вращаться.

– Ммм, всё ще кржится, – установила я и опять закрыла глаза. Зачем их открытыми держать, если всё равно от этого кружения ничего не разглядеть?

– Эй, девка, ты тут откуда? – видимо, это спрашивало то кружащееся пятно, которое я успела разглядеть, пока мои глаза ещё были открытыми.

– Оттуда, – махнула рукой в сторону двери и прилегла обратно на лавку.

– Откуда оттуда? Ты как сюда попала? – вращающееся пятно всё никак не хотело уняться и потрясло меня за плечо.

Поняв, что оно так просто не отстанет, решила рассказать ему всё как есть: как я пошла к озеру, как на меня напало чудище, проводил Аука, пристала умодвинутая девка, как упала в воду, а потом заблудилась, замёрзла, проголодалась и совершенно случайно здесь очутилась. Я-то всё это решила, вот только мой язык решил иначе. Он и так-то иногда будто своей жизнью живёт, а после медовухи и подавно.

– Умпомешные все, грю. Я вот и ршила, не хчу я збалеть-т…

– Ты сколько выпила-то?

– Щущуть, я ток для сугреву. Бзиба, хзяин.

– Так, ты давай просыпайся-то, – он опять начал меня трясти, что ж меня всегда все трясут, – Ты живёшь-то где?

Пришлось опять подняться с лавки, открыть глаза и попытаться внятно поговорить с вращающимся пятном:

– Ммм. Нигде. Я у него должна была жить. А он оказался не он вовсе. А так же нельзя, понимаешь, кружащееся пятнышко?

На внятное выговаривание слов ушли все силы, поэтому я, поставив локти на стол, положила голову на ладони. Так было проще всего её удерживать.

– Какой он? – кажется пятнышко стало терять терпение.

– Ну, Др..Драгомила эта… – голова стала стремиться всё ближе и ближе к столу.

– Фу-ты, ну-ты. Какая ещё Драгомила? И кто такой этот «он»?

– Ну, заклинах… неколдуч… чаровнарь… – мысли в голове стали путаться, а язык во рту как будто стал распухать, – Эу, пятныуко, пофмотыи фто ф яыком, – высунув язык, я повернулась к доставучему пятну.

– Ох ты ж надо ж так! – вскричало оно, – Так ты у Драгоша-заклинателя живёшь?

Я сначала пожала плечами, а потом несколько раз кивнула. Видимо, это был правильный ответ, потому что через какое-то время передо мной появилась кружка с водой, и с вопросами ко мне больше не лезли и не трясли. Поэтому я положила голову прямо на стол и снова уснула.

***

Сквозь сон услышала, как кто-то вошёл в комнату.

– Дражек, хорошо, что пришёл. Смотри, твоя девица?

– Ох, язви её в душу. Я уж надеялся, что она в деревню вернулась. Как она здесь оказалась?

– А я почём знаю? Сегодня день такой заполошный, то одно, то другое, набегался по лесу. Днём Ауке ушные компрессы делал, вечером ходил с водяником успокаивать жалицу, с ней срыв нервенный приключился. А как вернулся, так девицу твою обнаружил.

– Твой дом же простой путник обнаружить не может.

– То-то и оно, что не может. Уж не знаю, как она тут очутилась.

– А меня-то звал зачем? Мог бы её отправить с Аукой.

– Ой, Дражек, тут такое дело… До медовухи моей она добралась.

– А медовуха опять с вытяжкой из мухоморов? Сколько раз я тебе говорил…

Тут у меня в ушах зашумело и я перестала слышать разговор. Шум всё никак не прекращался, и мне это очень не нравилось. Открыла глаза, кружение прекратилось, но всё по-прежнему оставалось размытым. На столе возле моей головы стояла лампа со светлячками. Начала её отталкивать, что было затруднительно, потому что пока я спала, рука без моего разрешения стала весить с десяток пудов. Еле-еле смогла столкнуть со стола лампу:

– Жужжт у мня в ушах, – язык опять не хотел нормально выговаривать слова.

Шум прекратился, и, снова засыпая, я слышала разговор.

– Чё эт с ней, Дражек? Мою любимую лампу вдребезги!

– Всё мухоморы твои!

Меня начали тормошить, прикладывая что-то прохладное к лицу и рукам.

– Придётся её к тётке нести. Настойкой тирлича отпаивать.

– К Ягине-то? Зачем? Ты ж сам выращивал.

– Выращивал, пока одна девица не проехалась по грядке сундуком.

В следующий раз я проснулась оттого, что меня несли. Это они зря, мир снова начал подпрыгивать и кружиться, так что я крепче закрыла глаза.

– Чего там с жалицей вашей приключилось? – голос был прямо над моим ухом.

– Позвал меня водяник, говорит, сладу с ней нет, рыдает.

– Так на то ж она и жалица, чтоб рыдать.

– Ага, токмо она не за милого рыдала, а за девку, на которую её чары не подействовали.

– Как не подействовали?

– А вот так. Говорит, та только смеялась да разумом говорила. Ни семечка ревности да жалости к себе в её душе зародить не смогла говорит. Ой, как она рыдала, насилу успокоили.

Мир продолжал раскачиваться, и всё же укачал меня. Проснулась я от того, что голову мне приподняли и стали вливать в горло какую-то горькую жидкость.

– Пей-пей, девочка, легче станет, – голос был женский и приятный.

Я проглотила жидкость, и меня снова положили на подушки. Как же мне надоело засыпать и просыпаться! Строго-настрого запретила себе спать. А то я так всё просплю! Вот уже женщина какая-то появилась, а я не знаю, кто такая и откуда. Мысли по-прежнему путались.

– Откуда ты её взял, Дражек? – до меня донёсся шёпот женщины.

Ага, то ли разбудить меня не хотят, то ли не хотят, чтоб разговор слышала. А значит, надо изо всех сил слух напрячь. Я даже потянулась на звук.

– Сама вчера вечером явилась ко мне на двор, в сундуке.

В ответ женщина поцокала языком.

– Проклятье видел?

– Да, только понять не могу, как снять и кто больше страдает.

– Ну-ну. А что с твоими переговорами?

– Пока без особых успехов. Но нападений больше не было.

Мне стало интересно, о каких нападениях идёт речь, и я потянулась ещё больше в сторону говорящих, вот только не рассчитала, да и грохнулась с кровати.

– Ох, смотрю, очнулась твоя девица, забирай и иди.

В комнату вошла женщина, уже немолодая, но ещё не старуха. Вся в цветастой одежде, многослойной цветной юбке и красной рубахе, на голове был повязан концами назад такой же красный платок. От такого пестроцветия у меня зарябило в глазах, и голова опять закружилась. Я схватилась обеими руками за голову и зажмурилась.

– О-о-ох, очнуться очнулась, а в себя пока не пришла. Что ж, придётся тебе, Дражек, опять её нести. Не след вам тут больше оставаться.

Я хотела запротестовать, мол, не положено, чтоб девка девку на руках носила, но смогла только что-то невнятно промычать. А когда меня поднимали на руки, то и вовсе опять заснула.