Пакетик сахара, который нам дают к кофе в баре, обычно весит шесть граммов. Баночка «освежающего напитка» обычно содержит шесть таких пакетиков. Как мы можем класть в кофе сахарин и затем его пить или давать нашим детям один из этих прохладительных напитков? Есть семьи, где каждый день выпивают одну двухлитровую бутылку такого напитка. А это более 200 г сахара. С понедельника по пятницу таким образом набегает целый килограмм.
Когда родители достают ребенка, настаивая, чтобы он «съел все» или «доел овощи», когда каждая еда превращается в баталию, они могут добиться отвращения к определенным продуктам навсегда. Если мы уважаем детей, хотя бы частично (потому что какой родитель хоть раз не достал с едой?), через несколько лет они постепенно оставят детское меню и начнут есть другие вещи
Младенцы обычно едят все подряд (хотя и в небольших количествах). Затем, к одному году, они начинают есть в еще меньших количествах. Немного позже они начинают демонстрировать избирательность в еде: это мне не нравится, это не хочу («Но ведь тебе всегда нравилась рыба. – Нет, рыба мне не нравится! – Ведь ты всегда ел рыбу. – Я никогда не ел рыбу!» И переубедить его невозможно). Так к двум годам дети приходят к «детскому меню»: простые макароны (или спагетти с сыром, или рис с томатом) и цыпленок (или мясо в панировке) с картошкой с некоторыми маленькими вариациями (и обычно с каким-нибудь домашним деликатесом, от чего родители с гордостью всем рассказывают: «Моя ест улиток», «Мой в восторге от огурцов»).
Влияние друзей и товарищей, конечно, больше, чем влияние родителей, но дело в том, что друзья также курили бы меньше, если бы не курили их родители. Наши действия не только затрагивают наших детей, но и детей других людей.
Сердиться на нашего ребенка каждый раз, когда он не так отвечает или хлопает дверью, это то же самое, что сердиться на нашего дедушку за то, что у него Альцгеймер. С той только разницей, что мы знаем, что подросток со временем исправится.
Но также не стоит впадать и в другую крайность. Мы не можем принимать как должное или даже желательное то, что является абсолютно не нормальным. Если у наших детей депрессия, или они демонстрируют жестокое или саморазрушительное поведение, или у них серьезные проблемы в школе, мы не можем только ограничиться словами: «Это нормально, это пройдет». Нам надо помочь им и прибегнуть при необходимости к профессиональной помощи.
Возможно, секрет родительства состоит в борьбе с забывчивостью. Сделайте усилие – вспомните себя подростком. Вспомните, что вам запрещали и что вам разрешали, ссоры и хорошие моменты, что вы чувствовали, когда уходили, захлопнув дверь, в какие моменты чувствовали себя непонятым, а в какие – услышанным. Вещи, которые вы делали тайком без малейшего угрызения совести, и вещи, которые делали тайком, потому что стыдились их. Если мы действительно помним свое детство и подростковый возраст, мы не можем продолжать верить, что наши дети нас водят за нос или что они поступают назло нам.
наше общество теряет способность понимать и даже выносить детей. Вещи, которые веками воспринимались как простые шалости или даже служили показателем ранней добродетели, сегодня считаются серьезными поведенческими проблемами.
Катерина Ле Экуэр (L’Ecuyer, Catherine) в своей книге «Воспитать удивлением»[46] аргументирует это тем, что не очень логично пытаться постоянно «стимулировать» младенцев и маленьких детей, а потом удивляться, что они такие беспокойные.
Иногда малыш нуждаются в том, чтобы родители были с ними рядом, разговаривая с ними, смотря на них и общаясь напрямую. А иногда ребенку необходимо, чтобы его оставили в покое – не чтобы его бросили одного, а чтобы мы их поносили на ручках в тишине или чтобы мы просто были поблизости. Чтобы мы говорили им что-то иногда, но давая им исследовать мир или размышлять самостоятельно.
О проекте
О подписке