К крыльцу высокому огонь подобрался, когда зашёл внутрь терема Игорь, не слыша криков позади – все жители округи уж полегли. Не спаслись слуги от лезвия хладного, пока хозяева жались в горнице своей. Не сдержала молодца и дверь тяжёлая: вышиб её за один лишь удар, точно наделил Игоря месяц силой богатырской. Скулила жена старосты, жалась к мужу, а тот, как заметил взбешенного молодца, так схватил ларец и выскочил прочь. Однако ж недолго бегал Михайло, за ним след из страха вился да манил за собой Игоря. Принялся молить мужик о пощаде, богатств сулил горы, обещал сыночком дорогим называть, но не слушал его молодец. Покрепче сжал рукоять косы и разрезал одним махом гниду пополам.

Забрал Игорь ларец и поспешил сквозь завесу дыма и гари к озеру, дабы обещанное получить. Взглянул он украдкой на избу родную, единственную огнём не тронутую, и вздохнул тяжко: за содеянное дорога в Навь точно была ему предназначена.

Хохотом заливным на берегу его водяной встречал, хлопками громкими к себе подзывал, глазами рыбьими лукаво глядел. В пролесок дым не проникал, словно чары преградой стояли. Сурово Игорь на хозяина озера взглянул и молвил, кровь с лица оттирая:

– Я исполнил твою волю. Отдай же мне Ярославу, – протянул он ларец заветный и выжидать стал.

Загорелись глаза мутные, схватил водяной ларец и мигом бадьян в лапищах с жабрами в порошок растёр, кусочек палицы же на дно озера отправился – там его слуги мигом спрячут.

– Исполнил, исполнил, – мерзким голосом прохрипел водяной. – Ларец возвратил, ныне спокойно спать могу – ни у кого власти нет надо мной. Да только непрост ты, юнец, непрост. Понравилось ли тебе жизни губить, а? Пепелище разжигать? В слезах и крови утопать? – недобро подмигнул хозяин вод, взгляда коварного не спуская с молодца.

Молчал Игорь, только смотрел на водяниц красивых, которые шустро к берегу пожаловали – удальцом полюбоваться. На радость его не было среди них Ярославы – её внизу, на дне озера, оставили. Жались водяницы к обрюзгшему пузу мужа, ластились к старому телу, не замечали ни гнили, ни тины. Игорь с отвращением глядел, но сдерживался – от воли чужой зависел.

– Так исполнишь иль нет? – процедил молодец наконец, взгляд грозный не скрывая. Не для того сердце слезами обливалось, чтоб насмехались над ним. Не потому мать его плакала и проклинала себя за страшный проступок. Не ради беседы лживой вся деревня в огне сгинула.

Покрутил водяной ус свой сомовый и улыбнулся, обнажая чёрные зубища.

– Исполню.

Хлопнул он в ладоши, и вышла из вод Ярослава. Закружил её Игорь в объятиях, больше никогда отпускать не желая.

– За то, что услужил ты так ладно, готов ещё вам помочь, – коварно улыбался водяной. – Нет тебе, палач суровый, теперича жизни в Яви, да и дорога в светлую Правь навеки закрыта. Так что предлагаю вам двоим в Навь отправиться да там остаться. У Мораны для вас наверняка служба найдётся. Что скажете?

Испуганно Ярослава на водяного посмотрела, в руку Игоря вцепилась и обман отыскать в глазах рыбьих пыталась. Молодец же к себе крепко ненаглядную прижимал и тоже лжи поджидал. Заметив их хмурые лица, расхохотался хозяин озера и пробормотал:

– Я им счастья предрекаю, а они волком глядят! Да где же это видано-то, а? – Водяницы тут же мужа принялись унимать, ласками одаривая. – Коль хотел бы я вас извести, то речи бы ни минутки не вёл и мигом бы удушил. Правда, красавицы? – закивали его жёны тут же, с осуждением взирая. – Ну полно-полно. Вам ведь всё равно в Навь идти и там скитаться. Ярослава навеки русалкой останется, а ты, Игорь, призраком сделаешься. Будете тогда поодиночке скитаться и слёзы горькие лить. Я же вам предлагаю участь завидную: хозяевами в Нави статься и души под своим контролем держать.

– Неужто там сейчас хозяев нет? – удивилась Ярослава.

– Был там водяной, да всплыл! Против воли Мораны он пошёл: водицы живой испил и думал, что тотчас проклятие смоет, да токмо так не бывает. Вот и изловила его Хозяйка Зимы и сурово наказала: в водоросли превратила. Так что ныне, почитай, нет там хозяев, а вы как раз к делу придётесь.

Переглянулись меж собой Ярослава и Игорь и кивнули, участь новую познать желая.

– Славно-славно! А ты, Игорь, за мать не бойся – я прослежу, чтоб жизнь спокойно свою дожила, – молвил на прощание водяной и пальцами щёлкнул, влюблённых в мир иной отправляя.

Как и предрекал водяной, так и сложилось. Лада тихую жизнь в избушке провела. Одиночество и скорбь её верными подругами стали: не перебралась она никуда из селения пустого да горелого. С тоской на пепелище глядела и себя ругала, да токмо без толку всё было. Не навещал её сын, а потому одна в старости глубокой умерла Лада.

Водяной же в озере по сей день обитает и жён своих оберегает. Не выбирался он более на сушу, не тревожил покой людской. Только над случайными прохожими потешался да во владения свои зазывал. Не было больше обряда кровавого, стёрлись прошлые деяния из памяти, развеялись все страхи.

Меж тем Игорь с Ярославой в Нави жить начали. Пряха судеб их без удивления тогда встречала, будто поджидала. Нарекла Морана влюблённых хозяевами пруда Зеркального и под защиту Дубровца в Сумрачный лес отвела. Так и стал Игорь царём водяных, а Ярослава единственной его женой сказывалась. Через пруд огромный все души, что конец свой в воде отыскали, в Навь отправлялись и подле него оставались.

За порядком Игорь с Ярославой следили, обязанности исполняли, да только об одном всё время мечтали – к жизни людской возвратиться, тепла и счастья в Яви познать, а не вечность в тени коротать. Однако люди за них по-другому решили, покой у них отнимая и себя заодно проклиная.

***

Пруд Зеркальный, Сумрачный лес, Навь

Пруд Зеркальный скрывался за густой кроной деревьев и отражал в себе вечно серое небо Нави. Недалеко от пруда, за еловыми зарослями, обитала стая волколаков – колдуны-оборотни, которые ещё при жизни обзавелись звериным обликом и теперь в нём существовали. Парочка таких оборотней как раз в этот момент проходила мимо, громко обсуждая неимоверную и напрасную ярость Змея Горыныча, который мог уничтожить весь лес в одночасье из-за какой-то девки.

Ярослава, слушая сплетников, нахмурилась и покачала головой. Русалка часто подслушивала слухи и в этот раз даже согласилась с ними – из-за своей прихоти Кирилл запросто мог разрушить весь лес и его обитателей.

– Дым понемногу развеивается, – заметила Ярослава оглядевшись. Она сидела на берегу пруда и плела венок.

– Всё равно воняет гарью, – проворчал Игорь, стоя по колено в воде и подкармливая призрачных рыб. – Смородинка ещё долго бесноваться будет, и нам от этого тоже достанется. Помяни моё слово.

– Меня страшит другое. – Ярослава шумно вздохнула, заставляя мужа обернуться. – За каждый проступок расплачиваться надо, а Кирилла всё же жалко. Он ведь счастье найти пытается.

Поворчав про горькую участь и смирение, Игорь отряхнул руки и присел рядом с Ярославой, присоединяясь к плетению.

– Просто я думаю, что Кирилл очень одинок, а если вспомнить его печальную историю, то…

– А у кого тут нет печальной истории? – ядовито процедил водяной. – Мы всё же в мире мертвецов, куда ни глянь – слезливая сказка.

– Я помню, спасибо. Не стоит мне об этом напоминать, – недовольно проговорила Ярослава. – Но я всего лишь хотела сказать, что у каждого здесь своя история, а если вспомнить, что Кирилл попал в Навь из-за разбитого сердца, то понятно – именно её он и страстно желает. Странно только, что он привёл сюда живую душу, заранее не рассказав ей ничего про Навь и свой облик Змея.

– Она бы его отвергла. – Игорь швырнул свой венок к дюжине уже готовых. – Как много найдётся людей, способных легко принять то, что любимый – ужасное и проклятое чудище?

Между ними повисло горькое молчание, наполненное воспоминаниями. Бросив украдкой взгляд на Игоря, Ярослава осторожно протянула руку, переплетая их пальцы.

– Я очень тебе благодарна, – проговорила она, ласково улыбаясь. – Ты стараешься при мне не показывать своего страшного облика, боясь потревожить прошлое, но знай: я принимаю тебя любым.

Благодаря чарам Пряхи судеб Игорь получил лик настоящего водяного: наполовину рыба, наполовину человек. Ростом он был исполинского, хвост покрывала крепкая чешуя, а на кончиках плавников выросли острые шипы. Некогда ясные голубые глаза сделались мутными, на шее прорезались тонкие полоски жабр. Звание царя водяных обязывало Игоря следить за каждым водоёмом в Нави и Яви и принимать под своё покровительство души. Целая свора русалок, мавок и утопленников окружала подводный терем, стоящий на дне Зеркального пруда, и всегда была готова исполнить волю Игоря.

Однако, каждый раз глядя на колдовской лик мужа, Ярослава невольно вздрагивала, вспоминая прошлое. Поэтому Игорь предпочитал скрывать новое лицо от любимой, за что она ему была благодарна.

– Думаешь, всё обойдётся, или Лихо всё же явится за Кириллом? – продолжила разговор Ярослава, уперев подбородок в согнутые колени.

От упоминания Лихо Игорь нахмурился. Никто из обитателей Сумрачного леса не жаловал одноглазую великаншу – воплощение злого рока.

Согласно давнему предписанию, каждый человек после смерти попадал на высший духовный суд, на котором решалась его судьба. За благодетельную жизнь душа могла отправиться в Правь – край гармонии и света. В Навь ссылали за грехи, преступления или проклятия. Морана старалась заботиться о каждом, кто обитал под её покровительством, и, если было возможно, помогала раскаявшейся душе возродиться вновь. Последнее случалось крайне редко, поэтому под хмурым небом существовало великое множество упырей, оборотней, призраков, русалок и колдунов. Но если всем им разрешалось спокойно ютиться в Сумрачном лесу и даже иногда выбираться в Явь, то хуже всего приходилось тем, кого утаскивала Лихо.

Её истинную историю знала только Морана. Поговаривали, что раньше Лихо была красивейшей девушкой, которую изуродовали из-за зависти. Влекомая жаждой мести, она обратилась в чудовище и разобралась с обидчиками. Другие же утверждали, что Лихо родилась с одним глазом и таким отвратительным лицом, что все в страхе от неё убегали. Поэтому одинокая и брошенная девушка обернулась воплощением рока и принялась вечно скитаться по земле, стирая ноги в кровь и забирая с собой в Навь самые мерзкие души. Её мрачная и гнилая обитель располагалась южнее Зеркального пруда, и часто оттуда доносились ужасные, полные отчаяния стоны. Никто не знал, что происходило в низине на самом деле, но всякий раз, заслышав надрывной плач, каждый благодарил Пряху судеб за лёгкую участь.

– Почему ты думаешь, что Лихо должна прийти за Кириллом? – наконец разрушил тишину Игорь. – Он же наш главный страж и никто лучше него не сможет оберегать Калинов мост. Разве нет? Зачем же лишаться такого верного слуги?

Стараясь не обращать внимания на нескрываемое пренебрежение, Ярослава продолжила рассуждать:

– Думаешь, Морана с лёгкостью простит ему вмешательство в нити судеб? Вдруг погибшая девушка должна была совершить что-то важное, а теперь её нет, и что тогда?

– Снова обо всех пытаешься заботиться, – отмахнулся Игорь. – Я думаю, что Хозяйка Зимы со всем сама разберётся. А раз она не стала вмешиваться, значит, девушка не важна для Кирилла.

Ярослава обомлела и удивлённо посмотрела на него.

– Как можно так легко и просто рассуждать об этом?

– А что? Если бы девушка была значима для Кирилла, он бы позаботился о ней. Лучше следил бы и предупредил бы о всех нюансах, однако этого не произошло, и он подверг нас всех опасности. Из-за его самодурства могли пострадать жители леса и ещё возникает угроза, что настырные людишки будут рыскать в поисках одной из них. Уж лучше бы эта девушка его сразу отвергла.

– Как ты можешь быть таким бессердечным! – воскликнула Ярослава.

Игорь пожал плечами.

– Почему же? Я очень давно смирился со своей судьбой. А кто-то не желает принимать истины, из-за чего вынуждены страдать все остальные. – Он резко повернул голову влево, прищуриваясь. – Гляди, кто пожаловал.

Царь водяных указал на густые заросли можжевельника, откуда доносился бойкий голос Рогнеды. Перечисляя преимущества здорового питания, оборотень вышла с той стороны леса, ведя за собой задумчивого Кирилла.

– Годы идут, а громкоголосая Рогнеда всё не меняется, – проворчал Игорь, вставая с берега и помогая жене подняться. – Когда научишься тише быть?

– Здесь мне нечего бояться, – огрызнулась волчица, скрестив руки на груди. – Кого хочешь загрызу и хребет вырву, глазом не моргу. Да и потом, рядом со мной большой и огнедышащий дракон. Кто рискнёт напасть, а?

Кирилл осуждающе взглянул на неё и покачал головой – меньше всего ему сейчас нужны были провокации.

– Ты чего такая воинственная? – усмехнулась Ярослава, подходя к ним. – Случилось что-то? Тебя кто-то обидел? Быть может, нам стоит разобраться?

Её косые взгляды не остались не замеченными Кириллом, который тут же выпрямился.

– Оставь эти намёки, – отрезал он, переводя взгляд на Игоря. – Я сожалею, что мои действия принесли вам неудобства. Смородинка восстановится сегодня ночью – обещаю.

– Надеюсь, – холодно ответил царь водяных, презренно смотря на него.

Рогнеда металась взором от друга к заклинателю воды, опасаясь конфликта. Совсем не так она представляла встречу, надеясь, что хранители Зеркального пруда помогут, поддержат и, возможно, дадут совет, как вести себя дальше, но вместо этого они нарвались на осуждение и полное непонимание. Сжав локоть Ярославы, Рогнеда с мольбой посмотрела на неё, однако та только склонила голову, не желая вмешиваться в противостояние.

– Однако если наш великий страж не сможет успокоить свою реку, то сотни мёртвых душ, связанных с проклятыми водами, начнут бесноваться и вырываться наружу. Боюсь, в таком случае придётся мне вступать в силу.

Игорь подошёл вплотную к Змею, тот не повёл и бровью, спокойно выслушивая угрозы. Кирилл знал, что многие обитатели Нави не любят его и считают, будто звание стража он получил совершенно незаслуженно. Однако высказать это всё вслух никто не решался.

– Полагаю, что это лишь дружеская забота и обеспокоенность, а не угроза. – Змей улыбнулся, но глаза остались злыми.

– Конечно. Мы ведь никогда не должны отворачиваться друг от друга. – Игорь протянул ладонь. – В конце концов, я всегда рядом и готов помочь стражу в защите наших тёмных и бурных вод. Стоит только попросить.

Кирилл нацепил дежурную улыбку и стиснул руку Игоря. Он понимал, что ночной проступок сулит крупные неприятности, но таких быстрых и открытых предостережений не ожидал. Облик Змея вселял страх многим, заставляя молчать, однако Игорь изначально славился в Нави безумным и горячим нравом. Давняя обида клокотала в нём и толкала на подобные речи: он всегда полагал, что ему, заклинателю всех вод, должны подчиняться и река Смородинка, и тайное озеро в гроте сокровищницы Кощея, однако Морана решила иначе. Она посадила на пост главного стража проклятого и сумасбродного парнишку, который, по мнению Игоря, ничего не стоил, кроме своего облика зверя.

– Раз уж речь зашла про просьбы, – подала голос Рогнеда, – мы отправляемся к Бабе-Яге. Вам не нужно от неё ничего? Живой водицы? Трав каких-нибудь?

Ей крайне не хотелось ссориться с Ярославой и Игорем, но терпеть нападки водяного становилось тяжко, поэтому она постаралась сменить тему.

– Если спросишь для нас ларец с живой и мёртвой водой, то будем премного благодарны, – проговорила русалка, подходя к мужу. – Нам пора возвращаться домой, месяц мой ясный.

– Да, верно. – Игорь расцепил крепкую хватку Кирилла и коротко поклонился ему и Рогнеде. – Прошу простить, что наша беседа была сегодня краткой, но мы всегда рады тебя видеть, Серая.

– Ничего, в другой раз, – отмахнулась оборотень, виновато смотря под ноги.

– До свидания, – попрощалась Ярослава, сверкнув печальными глазами.

– Пойдём отсюда, – произнёс на ходу Кирилл, поворачивая к тёмной тропинке, пролегающей через все Болотистые земли.

Рогнеда, боясь отстать от него, бросилась следом. Слова вились на языке совестливой змеёй, подначивая извиниться за столь нелестную встречу, но озлобленное лицо Кирилла пресекало любые порывы начать разговор. Понимая, что друг в бешенстве и лучше его не трогать, Рогнеда плелась рядом, пиная мелкие камешки под ногами.

Смурая земля впереди сменялась топкими болотами, между которых извечно мелькала морошка. Повсюду торчали кривые ветви сухостоя, противно скрипевшего над головой. Меж пней и поросших лишайником деревьев тянулся колдовской зеленоватый туман, от которого веяло страхом и тревогой.

– Как здесь можно жить вообще? – Рогнеда обхватила себя руками в попытке согреться. – Мрачно, жутко.

– В этом весь смысл, – заметил Кирилл. – Никто не станет сюда соваться без особой причины, поэтому это самое лучшее место, чтобы прятаться и жить в одиночестве.

– Могу понять, почему здесь обитает Дубровец, но ведь Баба-Яга живая. Ну относительно, – торопливо добавила Рогнеда, заставляя Змея усмехнуться.

– Варвара ушла на болота незадолго до твоего появления здесь и с тех пор больше не выходила за пределы Болотистых земель. Можешь считать это добровольным отшельничеством.

– А как считаешь ты? – спросила оборотень, пиная очередной камень. Тот пролетел пару метров и звонко плюхнулся в болото, что тут же словно зарычало на всю округу.

Кирилл задумался на миг.

– Иметь возможность быть рядом с тем, кто любит тебя и кто дорог тебе, но отворачиваться от этого в угоду собственной гордости? Пожалуй, буду считать это полнейшей глупостью и трусостью.

Рогнеда перевела на него удивлённый взгляд и хотела задать вопрос, но Змей приложил палец к губам.

– Сплетничать на пороге негласной царицы Нави – дурной тон, – прошептал он, глядя на чёрных воронов. – Идём, и так много времени потратили впустую.