Цитаты из книг автора «Изабель Грав»

предвосхитила возникший в глобализированном мире искусства императив мобильности, требующий от художника постоянных перемещений, а порой и одновременного присутствия в разных местах.

Таким образом, с одной стороны, рыночная стоимость нуждается в символической гарантии, а с другой, символическое значение, приобретенное ранним творчеством какого-либо художника, может затем обеспечивать длительное признание. Оно, скажем так, проецируется на будущее, позволяя даже работам, тускнеющим в плане художественной ценности, сиять в свете предыдущих.

удручающую социологическую правду: многие коммерчески успешные художники сегодня действительно склонны к буржуазному благополучию, что резко разводит их с образом, который строили artistes maudits[79] XIX века.

Но, так или иначе, рыночная стоимость как таковая не гарантирует надежного символического капитала.

Правда, их сход на обочину художественно-исторического консенсуса не исключает пересмотра по прошествии времени или по изменении исто

Вот только у любой веры в рынок есть слепое пятно, которое она склонна не замечать, – тот факт, что рынок подчас выдает очевидно ошибочные суждения. Оценочные суждения рынка бывают ошибочными – тому имеются неопровержимые доказательства. В любом из недавних десятилетий, будь то 1960-е, 1970-е или 1980-е годы, было множество художников, снискавших краткий коммерческий успех, а впоследствии практически забытых.

менее щедры гарантии, которые предлагают аукционные дома. И все же решающим фактором является подрыв идеи свободно функционирующего рынка подобной практикой. Аукционные дома гарантируют цену, которая не упадет ниже определенного минимума; как правило, их риск в подобных случаях оправдывается тем, что они уже нашли коллекционера, который согласен заплатить указанную цену. Таким образом, аукционная практика далека от свободного взаимодействия спроса и предложения. Напротив, это чистейшая постановка, которая, не имея возможности полностью предотвратить нежелательную динамику рынка, тем не менее ее ограничивает[76].

рынок всегда прав, поскольку он устанавливает «честную цену» на основе якобы объективного и свободного взаимодействия спроса и предложения. Однако при более пристальном рассмотрении очевидно, что художественный рынок весьма далек от этого идеала «честной цены». Манипуляции и инсайдерские сделки правят на нем бал, как и на финансовых рынках. Сговор между покупателями и аукционистами нередко заранее предопределяют подъем цен или их невозвращение к исходному уровню. Один из регламентированных примеров подобного вмешательства в свободную игру сил рынка заключается в том, что аукционные дома предлагают гарантии доступа к хорошему товару. Если поставщик обладает потенциально ценным произведением искусства, его соблазняют гарантированно высокой ценой. Чем хуже времена, тем неустойчивее положение и

На волне арт-бума он дал интервью еженедельнику Der Spiegel, в котором безапелляционно заявил, что самые дорогие произведения искусства – самые лучшие[74]. Майер вполне открыто приравнял высокую цену к эстетической ценности, признав за рынком абсолютную власть художественного суда. Важна здесь не столько демонстрация Майером его собственной веры в рынок – простительной в качестве déformation professionelle[75] и ничуть не удивительной, – сколько отсутствие критических вопросов со стороны интервьюеров Der Spiegel, у которых то, что Мейер возвысил рынок до статуса верховного

Преимущество этих роскошных мероприятий в том, что истинная причина их организации – аукциона – успешно отодвигается на задний план. Устроители делают все возможное, чтобы в центре внимания оказался именно художник. Роберта Смит, помимо прочего, никак не оговаривает различие между «искусством как достоянием культуры» и «искусством как товаром» – как будто это больше не стоит упоминания. А ведь, учитывая то, на какие ухищрения идут аукционные дома, чтобы скрыть товарный характер произведений искусства с помощью приемов или презентаций в «музейном стиле», в этой практике необходимо тщательно разобраться, пусть и в формате рейтингов.