– И что? Одно другому не мешает. Стану красивая и быстрая! И все довольны.

– Обойдешься. Ты и так ничего.

– Ничего?!

– Ладно, больше, чем ничего! Кто только что меня женой упрекал?

– Не упрекал, а напоминал! И не только что, а три часа назад. Сам говоришь, опоздала.

– Да не опоздала, тело еще здесь. С петли, конечно, сняли. Хочешь посмотреть?

– Умираю, как хочу!

– Иногда твой черный юмор даже меня коробит, – покачал головой друг.

Каюсь, пристыдил.

– Иванов? Кто это?

– Писательница, я вам рассказывал. Уговорила меня показать, уж больно место приметное.

Я уговорила?! Ну, Тоша!

– Майор Сапушин, уголовный розыск, – представился мужчина в форме, протянув руку для приветствия. – Наслышан. И не в восторге!

Строгий тон и хмурый взгляд явились подтверждением сказанному. Но я была бы не я, если бы не улыбнулась максимально мило, делая вид, что потеряла равновесие на совершенно ровной земле, и схватилась за его ладонь, удерживая ее дольше положенного. Нескольких секунд достаточно, чтобы прошептать еле слышную фразу, после которой на лице сурового полицейского расцвела доброжелательная улыбка.

– Девушка, только очень вас прошу, ничего здесь не трогайте! Это все же место преступления.

– Да? А я думала, самоубийство.

– Пока неизвестно. Но стоит быть начеку.

– О, спасибо, я буду.

– А сейчас прошу меня извинить, мне нужно отойти. Был рад знакомству!

– Взаимно.

– И как ты это делаешь? – восхитился чуть позже Тоша, проводя меня по темным коридорам замка.

Обе трагедии произошли в зале под открытым небом на самом верху.

– Умею находить общий язык с людьми.

– Ничего себе, общий язык! Он так смотрел, я был уверен, что выговор заработаю.

– Не заработаешь, обещаю.

– Вот и удивляюсь!

Ладно, стоит признать, к рвению Тоши рассказывать мне все необычные случаи я тоже приложила руку. Но это в самом начале. Действие заговора давно развеялось, а привычка и хорошие отношения остались.

– Такое чувство, что здесь не просто балы проводят, а живут, – отметила, глядя в свете мобильного фонарика на идеально чистое зеркало без малейшего развода.

– Кто-то говорил, что экскурсии проводят. Вот и прибрались.

– Экскурсии?

– Ага. Представляешь, в таком дурном месте! Ничего люди не боятся!

– Трусишка!

– Кто?

– Ты!

– Я?!

– Ну не я же.

– Вот сейчас обидно было!

– Извини.

– Знаешь, до сих пор не понимаю, как ты можешь писать мистические истории и не верить во все это.

– Как-то так.

– Совсем-совсем не веришь?

– Ни капли!

– Ну, даешь!

Подобные беседы проходят у нас регулярно, и, конечно, не заканчиваются чем-то конкретным. Мужчина удивляется и выказывает недоверие, я делаю вид, что скептики из знаменитого магического шоу мне в подметки не годятся.

– Почти пришли. Ступеньки наверх очень крутые, будь осторожнее.

Винтовая лестница оказалась не только почти вертикальной, но и довольно узкой, вдвоем не пройдешь. Наверняка так задумано на особые случаи вроде обороны и отступления. Тогда хозяева особняков очень хорошо знали, что такое бессмысленный и беспощадный русский бунт.

В коридоре была полная темнота, я ведьма, а не кошка, чтобы ориентироваться без освещения, поэтому, когда яркий луч прожектора ударил в глаза, чуть не полетела вниз в неожиданности, благо, Антон успел подхватить поперек талии.

– Предупреждать надо, – проворчала я, щурясь на ярком свете. – Отпусти уж, не упаду.

– Точно?

– Точно-точно.

Галантный полицейский еще с секунду держал руку на поясе и, только  убедившись, что заняла прочную позицию на обеих ногах, убрал.

– Ничего себе, здесь светло как днем!

– Да, оказывается, это не просто вечеринка. Здесь снимают эпизод какого-то доисторического фильма про переворот.

– Ну, вряд ли доисторического, – поправила на автомате. – Стоп. Что? Съемки?

– Да, представляешь! Тут такие величины играют, я тебе скажу! И бац – два трупа! Пресса пока не прознала, но это временно. Думаю, скоро скандала не избежать.

– Вот это да.

– Еще бы.

– А почему нет никого?

– Так рабочий день закончился. Вот, мужик, по ходу и решил… Пока безлюдно.

– А кто его нашел тогда?

– Света?

Как-то преждевременно я отказалась от помощи друга, ибо сейчас его поддержка нужна как никогда. Колени задрожали, ладони вспотели и, уверена, если бы не бесформенная толстовка, мир бы имел счастье лицезреть подпрыгивающую левую грудь – так часто забилось гребаное сердце, которое не подводило при встречах с самыми страшными духами.

Напротив, чуть сгорбившись, стоял Кирилл. Тот самый, с которым я провела поистине волшебную ночь в Алма-Аты, и которого какого-то черта до сих пор не могла выкинуть из головы. Не иначе, как неизвестную заразу подхватила. Но самое главное – он меня узнал. Хотя точно помню, что подправила ему память, чтобы стереть нашу встречу.

– Ты что здесь делаешь?

Вопрос задали одновременно.  Получилось слегка забавно, с учетом того, что единственный зритель, не скрывая, громко хмыкнул.

– Простите, – пробормотал Тоша, тут же приняв донельзя серьезный вид. – Свет, вы знакомы?

– Эээ, да, кажется, – откуда у меня такой хриплый голос? Ветрами замковыми продуло?

– Кажется? – актер поднял бровь и сложил руки на груди. Эффектно, черт возьми!

– Знакомы, да.

– Ты прямо уверена?

Вот что пристал?

– Да, на память не жалуюсь, – а вот почему не жалуешься ты, это вопрос хороший! – Антон, пошли, у меня мало времени.

– Света…

– Гражданин, – полицейский, видимо, решив, что встреча не совсем приятная, по крайней мере, для меня, повернулся к Кириллу. – Вы тут что делаете? Вас уже опросили?

– Да, но…

– Вот и славно. Идите-идите, не мешайте следственным мероприятиям.

– Света, я хочу…

– Антон, пойдем! – я потянула друга за рукав, но путь преградили.

– Света, да постой ты!

Вот совершенно не собиралась слушаться, но ноги-предатели приняли решение за хозяйку, спасибо, что хоть держат, пусть и дрожат. Что со мной? Что вообще происходит?!

– Эй, ты плохо понял, что ли? Руки убери или уедешь на пятнадцать суток!

Вот что меня всегда поражает в Тоше, так за быстрое переключение из рубахи-парня в настоящего мента. Дурак бы не услышал угрозы в голосе, а актер таковым не является, насколько успела понять.

– Свет, я тебя внизу подожду, – или является, и я переусердствовала, воспевая ему мысленные дифирамбы на протяжении последнего времени. – А вы, товарищ лейтенант, можете объяснить, если хотите. С удовольствием послушаю. Где вам удобнее?

Обстановка начала накаляться слишком быстро. Мужчины встали друг напротив друга, сверля злобными взглядами и почти пуская дым из ноздрей. В мою сторону ни один не смотрел, более того, когда Антон направлялся к Кириллу, задел плечом, и я чуть не упала.

– Какие-то проблемы?

– Нет.

– Так отвалил, говорю!

– Заставь.

– Оборзел, актеришка?

– О, а вы, я смотрю, господин полицейский, искусство не уважаете?

Отмерев, я бросилась к ним, кое-как вклинившись между, даже стукнула, стараясь привлечь к себе внимание. Ни фига! Оба словно не замечали меня, продолжая переругиваться и перейдя уже на откровенные оскорбления.

Что-то тут нечисто. Тошку я давно знаю, он умеет быть и злым, и добрым, как в американских боевиках, но так не ведет себя никогда! Здесь же с пустого места – и почти драка. Чувствую, что, сорвавшись, меня попросту сметут как лишнюю декорацию!

Ведьмовская интуиция молчала, духов, которые могли быть индикаторами агрессии, также не наблюдалось. Конечно, я не постоянно их ощущаю, но настроившись на определенный фон, могу. Но сейчас – ничего! В том числе и того, кто не так давно свел счеты с жизнью и априори не мог успеть отправиться за черту.

– Твое дело – рожи кривить перед камерой!

Ого, это что-то новенькое, хотя, положа руку на сердце, частично согласна. Ладно, Света, не отвлекайся, надо как-то разводить этих петухов.

– Антош, пойдем, нам еще труп осматривать.

– Подожди, сейчас объясню твоему знакомому, в чем он не прав, это недолго.

Так, не выходит.

– Кирилл, ну хоть ты остановись! Тебе вообще нельзя драться, у тебя же того…лицо!

Получилось криво, конечно, но на меня все же глянули своими голубыми глазищами, от которых пульс опять пустился галопом.

– Прости, – он даже головой тряхнул, будто приходя в себя. – Черт, не знаю, что нашло. Товарищ лейтенант, прощу прощения, мне, пожалуй, и правда стоит уйти.

Товарищ лейтенант так не думал и чуть не вцепился в ворот рубашки оппонента, благо, пришлось тянуть руки через меня, и тот успел отпрянуть.

– Нет, ты иди сюда, я тебе сейчас устрою неприятности!

– Антон, ты чего?! – я потрясла его за плечо, даже пальцами пощелкала, чтобы поймать взгляд, но толку никакого. – Да успокойся уже! Что с тобой?

– Не мешай мне делать мою работу!

– Какую работу? Тебя отстранят за такое поведение!

– Плевать! Зато на одного упыря станет меньше.

Мать моя женщина! Глаза, налитые кровью, сжатые кулаки и выдвинутая вперед челюсть, почти животный оскал – и это весельчак Антошка?

– Кирилл, тебе лучше уйти.

– Уверена? Он же неадекватный.

– Кто неадекватный? Иди сюда, я тебе покажу, кто из нас неадекватный!

Мужчина уже почти кричал, подпрыгивая на месте, и я честно не могла решить: то ли радоваться, что никто из начальства такого поведения не видит, то ли самой звать на помощь, чтобы избежать неприятного развития событий.

– Кирилл, иди, говорю! Мне он ничего не сделает.

– Нет! Я тебя одну с этим не оставлю.

Час от часу не легче!

– Тогда отойди хотя бы!

Черт, если он не свалит, я не смогу привести друга в чувство! Ворожить при непосвященном – то же самое, что открыто признаться в том, что ведьма. Потом можно писать завещание, прощаться с родными и ждать конца.

К счастью, актер внял моему умоляющему взгляду и сделал несколько шагов к стене, не сводя подозрительного взгляда с буйного мужчины. Надеюсь, двух метров хватит, чтобы он не расслышал, что буду говорить.

– Антон, милый, послушай меня, – я взяла его лицо в ладони, заставив почти двухметрового амбала наклониться. – Слушай меня, смотри на меня, забудь, все забудь.

Слова полились сами собой, словно я миллион раз повторяла их, хотя как раз этот заговор произношу впервые. Как-то не приходилось раньше успокаивать озлобленных мужиков. В моей семье не принято проявлять агрессию, и уж тем более, скандалить, а ведьмам в принципе стоит быть сдержаннее.

Наконец, Тоша глубоко вздохнул и прикрыл глаза.

– Хорошо, просто замечательно. Тош, ты со мной?

– Да. Свет, я тут подумал, может, ты с ним сама разберешься? Что я буду с твоими кавалерами рамсить?

Заговор так и действует: человек считает, что сам пришел к определенному выводу, будь то успокоение или, наоборот, желание разобраться.

– Конечно, сама, Тош. Спасибо, что заступился.

– Да я-то что… Всегда пожалуйста. Слушай, мне бы присесть, что-то голова побаливает.

А вот это уже ненормально, моя сила не причиняет вреда!

В этот момент за стеной послышались крики.

– А там что происходит?

– Не знаю.

Только сейчас до меня дошло, что вообще-то мы в этом зале втроем, не считая тела, прикрытого то ли брезентом, то ли плотной тканью.

– Кажется, там драка.

Да что за день сегодня?!

– Пойду, посмотрю, – присевший было Антон тяжело поднялся и направился к лестнице.

– Я с тобой!

– Нет, тебе лучше остаться здесь, мало ли что там.

– С трупом?

– Сама говоришь, что не боишься мертвых.

– Антон!

– Что? Сиди здесь пока. Я серьезно.

– Может, я с вами? Вдруг чем помочь? – предложил Кирилл, подошедший сзади слишком близко, я бы сказала, неприлично, чувствую тепло его тела, а это…не нужно.

– А вот вы за ней и проследите. Чтобы ее покойники не съели.

– Ты еще и шутишь?

– Даже намека не было.

Глава 6. Внезапности и странности одной ночи

Неловкая ситуация, что сказать. Мужчина, смотрящий вот таким странным, пронизывающим до мурашек, взглядом, не должен меня помнить. Но система дала сбой, и я буду не я, если не выясню причину.

– Может, поговорим?

– О чем?

– Ну, у меня есть парочка вопросов. Например, что произошло той ночью?

– А что произошло?

Как говорит мама: не знаешь, что сказать – включай дурочку. Срабатывает, правда, не всегда, но попробовать никто не мешает.

– Да ладно, ты прекрасно понимаешь, о чем я. В ту ночь, когда ты исчезла из такси.

– А что говорить? – я пожала плечами с видом «что тут непонятного». – Ты устал, уснул, и я решила, что вечер закончен. Вышла возле дома.

– И все?

– Ну да, а что еще может быть?

Да не смотри ты на меня так! Ощущение, будто я сейчас тебе человечину на ужин предлагаю, честное слово!

Молчание затягивалось, я стояла с опущенными плечами как нашкодившая ученица перед директором, разве что носком ботинка в полу не ковырялась. Он тоже ничего не говорил, но глаз не отводил, рассматривая с какой-то раздражающей откровенностью. Все же ведьминского во мне не так много, другая бы давно сделала гордое «фи» и упорхнула восвояси, а я вроде как даже оправдываюсь. Хотя, признаться, такое поведение для меня нетипично, раньше с противоположным полом у меня подобных задушевных бесед не было. С кем говорить, если тебя не помнят?

И что такого в этом актере? Смазливая физиономия с умопомрачительными ямочками на щеках, внимательные глазюки… Подумаешь, и красивее видали! Не то, чтобы я сильно разбалована мужским вниманием, его ровно столько, сколько позволяю сама. Но этот! А моя промашка с заговором в машине? Не могла же я перепутать, и о моей персоне забыл водитель? Тогда пора рвать лицензию и уходить в глубокое подполье, посыпая голову пеплом.

– Свет…

– Ну что? – затравленно как-то получилось.

– Я тебя чем-то обидел?

– Что? Нет! Как ты мог…

– Тогда я не понимаю, почему ты сбежала.

Сказано это было с такой горечью, что я опешила. К черту проблемы с меткостью, он действительно НАСТОЛЬКО расстроен моим исчезновением?

Да, помню, лицедейство, то бишь, ложь – его работа, но я не чувствую фальши. Или мне всего лишь хочется поверить? Ведь я никогда ничего подобного не слышала. Тоска родных по выпорхнувшей из отчего дома дочери не в счет. А вот так, от постороннего человека, мужчины, который нравится больше, чем следует, ощутить искреннее тепло и, возможно, что-то другое, – никогда не приходилось. Хотя, это же мой личный выбор, я этого не забыла.

Как реагировать на такие откровения? Вряд ли правда в стиле «прости, но, если мы с тобой сойдемся хотя бы ненадолго, мне придется врать тебе в глаза, а мне это претит» будет здесь уместна.

– Я…так надо было.

Собственный тонкий голосок показался каким-то жалким. То хриплю, как курильщик с сорокалетним стажем, то изображаю пищащего мышонка. Пора брать себя в руки, в конце концов!

– Ясно. Я понял, – Кирилл вздохнул, повернувшись так, чтобы я не могла разглядеть его лица, и спросил совершенно другим тоном: – Ты будешь осматривать тело? Или подождешь коллегу?

И почему мне так стыдно? Черт, я же не сделала ровным счетом ничего дурного!

– Спущусь за ним, наверно. Вдруг наслежу где.

– А что, у тебя опыта мало?

– В каком смысле?

– Ну, ты же, как я понимаю, работаешь в полиции.

– Ааа, – сегодня соображалка у меня явно со знаком «минус». – Нет, я не сотрудник. Просто мы с Антоном в некотором роде партнеры. То есть он показывает мне некоторые случаи вроде этого…

– Тебе это интересно?

– Ты не то подумал. Я – писатель. И собираю информацию, идеи, истории… Да, в общем, как-то так.

– А, для тебя смерть человека – хорошая идея для книги?

– Когда ты это произносишь, звучит не очень.

– Но так и есть?

– Не совсем.

– Прости, это не мое дело.

– Слушай, может, ты повернешься? А то не очень удобно разговаривать со спиной! – я не выдержала, потому что снова почти оправдываюсь, а это бесит. – И, кстати, можно узнать, что ты делал здесь один на один с покойным?

– Ты же не полицейский, я же не обязан тебе отвечать, верно?

Приехали!

– Как хочешь. Я, пожалуй, и правда посмотрю, где Тоша.

– Как хочешь.

Отлично поговорили! В душе просыпалась почти детская обида. Вот он только что не скрывал эмоций и сожаления о нашем глупом расставании…то есть, моем хитром побеге, а в следующую секунду общается как с пустым местом, пренебрежительно, равнодушно. Да пошел он!

Сгорая от праведного гнева на совсем не Алена Делона и даже Ди Каприо, я начала спускаться по винтовой лестнице. Если подниматься было не очень удобно, то нащупывать в темноте ступени и не сверзиться в черноту прохода – почти эквилибристика. Умный бы человек посветил мобильным, но рыться в кармане, отпустив хотя бы одной рукой перила, было выше моих сил. Надо было раньше думать, а не лететь с гордо поднятой головой и пыхтя как злобный тушканчик. Вот тащись теперь и постарайся шею не сломать!

Как только я подумала о последнем, под подошвой послышался характерный треск. Только этого не хватало! Как тут экскурсии проводят, если безопасность нулевая?!

– Нет-нет-нет, – прошептала сама себе, почувствовав, как нога уходит в пустоту, а тело, теряя равновесие, стремится за конечностью.

Чаяния в этот день не планировали сбываться, и спустя миг моя кричащая тушка полетела вниз, пересчитывая ребрами дурацкие ступени. Вопила скорее от злости, не думаю, что смогу серьезно пострадать, но просто удивительное невезение последнего времени раздражало. Шмякнувшись на каменный пол, зажалась, закрыв голову руками: сверху летели все те же ступени практически в полном составе. Видимо, получив от меня удары, они решили прекратить свое жалкое существование. Лишь бы гвоздей не было!