– Здрасьте… – невнятно буркнул и с силой потер переносицу, рассчитывая на пробуждение. Но нет, все происходило на самом деле. Троица в строгих одеждах не оправдала чаяний и так и не сгинула. Более того, они и в самом деле пришли именно к нему.

Гости, так и не получив приглашения, расселись полукругом и поспешили порадовать вестью о том, что Катр – уникум, и его появление прогнозировалось искателями. Им, видите ли, необходим был кто-то, достаточно красноречивый и убедительный, способный найти способ взаимодействия с отзывчивым, но весьма капризным миром, основатель которого обеспечил всеобщий комфорт, но не оставил дополнительных инструкций. У системы Корпорации сложные и довольно замысловато ограниченные настройки, а расширить их, как выяснилось, мог лишь гений, способный договориться с ней о воплощении идеи, представив достаточную аргументацию необходимости внесения предлагаемых изменений.

И вот, впервые в истории, удалось это сделать. Теперь приблизительно ясен принцип авторства и непременно появятся последователи. Также было разъяснено, что Сообщество Искателей официально станет Сообществом Авторов Идей, а Катр – Великим Первым Автором.

– Последователи? К моей идее присоединятся другие авторы?

– Ну что ты. Автор всегда один. Остальные – исполнители либо потребители. У каждой идеи свой автор, и это непреложно. Твоя идея будет первой размещена в официальных источниках информации в Галерее сведений, а ты войдешь в историю мира как Автор Идеи Цвета.

Подавая для ознакомления тонкую, как глянцевая бумага, пластинку, все трое низко поклонились. Катр отметил, что на документе уже выгравированы все регалии.

– Обалдеть, – глубокомысленно изрек, ошарашенный происходящим. – Интересные у вас тут порядки. Ну что ж, автор так автор.

Он полюбовался изящными строками. Заглавные буквы в коротком сочетании слов вздымались, как гребни ветровых волн. Как в голове возникла динамическая картина из перекатывающихся бирюзовых колоколообразных кривых? Здесь нет моря, нет ничего отдаленно похожего на водоемы, даже мелкого водостоя не встретить на белом глянце дорог. Да и откуда взяться лужам: никакого дождя эти сплошные облака произвести не в состоянии. Поразительно, но на это никто не обращал внимания, кроме Катра, откуда-то помнившего горько-соленый запах взволнованной воды.

Выдержав паузу, достаточную, по их мнению, автору для осознания нового статуса, новоявленные коллеги осведомились:

– Какую карьерную траекторию ты предпочитаешь?

– В смысле, кем хочу стать, когда вырасту? А какой у вас предлагается ассортимент успеха? – деловито поинтересовался автор идеи цвета.

Катру доходчиво объяснили, что автором он останется в любом случае. Система одобрила сформулированный им запрос, и можно приступать к реализации идеи. В регламент изысканий внесены изменения, и вскоре любой, ставший автором, будет иметь право претендовать на докторскую степень. Она станет поощрением для исследователей, официально представившим идею Сообществу, и получившим одобрение не только от системы, но и от других авторов.

– Ну что вы, ребята, какой из меня доктор, – поскромничал Катр. Не нуждается он ни в чьем одобрении и не будет делиться секретами.

– Ты можешь стать профессором, – упорно соблазняли его головокружительными перспективами.

– Я? Профессор? Не смешите, я уже и так великий и первый. Да меня же разорвет от избытка собственной важности, – издевался над сосредоточенными посетителями Катр. – А что полагается изобрести для профессорских регалий? И насколько необходимо обнажиться перед многоуважаемым Сообществом?

– Нам понятна твоя ирония, автор, но мы ее не разделяем, ты уж извини.

– Прошу прощения, уважаемые, – поклонился и плавным жестом выразил готовность к продолжению диалога.

Оказалось, что получить почетное звание не так-то легко. Более того, на данный момент в Сообществе не нашлось никого, кто имел бы достаточно заслуг, чтобы претендовать на это.

– Заинтриговали. – Появилось знакомое напряжение, возникающее при желании получить недостижимое. Так какой экзамен для этого требуется сдать?

– Да, ты прав. Это что-то вроде испытания. Почетное звание получает тот автор и учитель, чей ученик представил Сообществу идею и получил докторскую степень.

– Какая правильная логика, – восхитился Катр. Непременно станет именно профессором. Пусть какой-нибудь старательный ученик отдувается за него перед этими убийственно важными дядьками. Внезапный груз престижной ответственности начинал ощущаться как давление.

– Возможен и другой путь, – поколебавшись, поделился один из собеседников. Но он гораздо сложнее. Из разряда невозможного. Необходимо совершить прорыв.

– Прорыв? Прорыв чего? Или прорыв куда? Дайте же внятные инструкции. – Катр откровенно насмехался. Утомился от рафинированного общения и мечтал избавиться от обходительных визитеров.

– Прорыв – это открытие, необратимо меняющее мир. При всем уважении, автор, твоя идея цвета, невзирая на новизну и оригинальность, не является глобальной.

– А вот это мы еще посмотрим! – уязвленно воскликнул Катр.

Если бы он мог представить тогда, насколько окажется прав, то был бы весьма удивлен.

– Существует и третий путь, но тебе он не подойдет, – продолжили ответственные товарищи занудное изложение вариантов триумфального будущего.

– Валяйте, – позволил великодушно.

– Действующий профессор, автор идеи, уполномочен оставить все материалы и звания любому, кого посчитает достойным, но после того, как сам… – говорящий замялся.

– Да ладно, чего тут непонятного! – резюмировал Катр. – Я могу завещать все достижения тебе, например, и ты получишь после моего последнего выбора все мои регалии, правильно? – и он повернулся в сторону молчаливого мужчины, особенно раздражавшего своей напыщенной важностью.

– А ты это сделаешь? – не уразумел шутки тот.

– Это вряд ли, коллега. Я и сам пока не наигрался. – Катр раздумывал, как избавиться от засидевшихся новоиспеченных коллег, и осмелился тонко намекнуть, что аудиенция затянулась. – Послушайте, а вы не допускаете, что кто-то не захочет стать членом Сообщества? А? Что скажете, многоуважаемые «сообщники»? Это сильно порицается?

– Автор, за кого ты нас принимаешь! – добродушно рассмеялись двое новых знакомых. Третий почему-то не присоединился к их веселью, но Катра это не смутило. Ему нужен ответ, посмеяться он может и сам.

– Должен быть выбор. – Катр бескомпромиссно решил, что пошлет все к черту при отсутствии альтернатив.

– Чем ты так обеспокоен, автор? – недоуменно спросил самый разговорчивый из троицы. – Ты вовсе не обязан вступать в Сообщество Авторов Идей! Ты еще не разобрался, но это награда, а не наказание. Вариантов достаточно. Корпорация необъятна. Если кто-то не имеет идеи или не считает нужным к нам примкнуть – по любым причинам, то мы его только поздравим! Это значит, что можно стать путешественником, игроком или наблюдателем. Ты разберешься, автор. У нас не принято торопить и настаивать, а уж тем более принуждать.

Вскоре Катр убедился, что все обстоит именно так. Быть автором оказалось приятно. Помимо свободы и отсутствия обязанностей, права стали практически беспредельны и ограничивались лишь вполне лояльным Этикетом. И профессором все же стал, причем быстрее, чем рассчитывал.

– Ладно, ребята, всем спасибо, разберусь. Один технический вопросик: раз уж я такой великий, то могу выбрать помещение по своему усмотрению? Два. Или три. Для научных, разумеется, целей.

– Разумеется, – хором ответствовали почтенные гости, и Катр, осваиваясь с новым статусом, нахально спросил: – А кто у вас, то есть, у нас, главный, коллеги?

Все трое переглянулись, недоумевая, как их приобретенный товарищ, в общем-то, неглупый и даже великий, может не знать таких простых вещей, но все же сочли необходимым просветить новичка.

– Главный – Шеф. Но он не вмешивается. Принцип доверия.

– А-а-а, ну и отлично. – Катра, не терпевшего контроля, это вполне устраивало. – А имя-то есть у вашего, в смысле, нашего Шефа?

Величественные переговорщики засмеялись нестройным хором, как будто автор выдал что-то забавное. Присоединившись ко всеобщему веселью, он понял, что не соскучится, став членом Сообщества Авторов Идей.

Авторство позволяло не ограничивать фантазию и предложить единомышленникам, заинтересованным в разнообразии, способ радикального изменения своих цветовых параметров. Однако не всем подряд, а тем, кто готов подтвердить потребность в цвете достаточным кредитом доверия или количеством знаков на счетах для оплаты желанной игрушки. Катр ценил усилия и хотел избавиться от любопытствующих обывателей.

Вопросом, имеется ли альтернатива у тех, кого он искушает, не задавался, руководствуясь очевидным положением, которое впоследствии ему и приписали – справедливо считал, что свой выбор каждый определяет самостоятельно. «Положение профессора Катра о выборе» – так записали в официальных источниках. Не гордился этим, а был, скорее, смущен: вовсе не претендовал на авторство тривиальных истин.

На старте проекта модификации тела автор идеи цвета раздумывал, не стать ли демонстрационным образцом, но собственный облик никогда не находился в центре интересов. Своему очаровательному ассистенту не осмелился предлагать внесение изменений во внешний вид. На его взгляд, она – совершенство. Будь он соавтором ее создателя, то Юнита получилась бы именно такой: филигранным черно-белым эстампом. Однако результаты опытов с оттенками нуждались в представлении. Вышел из положения, придумав способ воспользоваться красочностью, доступной для небольших объектов: организовал выпуск каталогов пигментов. Регулярное обновление ассортимента палитр стабильно подстегивало всеобщую увлеченность цветовыми модификациями.

Убедившись, что ограничений не будет, а принцип доверия позволяет ни в чем себе не отказывать, на какое-то время полностью погрузился в работу. Все получилось: проект процветал, превратившись в целую индустрию. Катр потом понял, как ему удалось стать автором. Просто оказался первым, кто поговорил с системой Корпорации так, будто она живая: откровенно, доверительно, правдиво.

Но легендой он стал вовсе не благодаря воплощению идеи цвета. Главным достижением считал обнаруженный шанс избежать неотвратимости физических изменений – открытие способа остановки линейного старения. Не без условий, как выяснилось. Безграничный интерес к процессу исследования зачастую доходил до категорического равнодушия к последствиям открытий. Катр редко вникал в особенности своего внутреннего мира, а уж до чужого и вовсе не было дела. Важно то, какие совершаешь изменения. Зачем прогнозировать и без того очевидное? Создать, решить, перевернуть все и посмотреть, что будет. Он всегда прав. Все, что производит его пытливый ум – благо.

Грандиозное открытие обеспечила случайность. Однажды Катр почувствовал, что ему стало мало одной идеи, хоть это и нарушало общепринятые правила. Мысли заняла тема объективной реальности. С огорчением понимал, что отличается от тех, кто помнит свое прошлое и безоговорочно адекватен действительности. А ретроспектива Катра имела начало в образе Юниты, встречающей его в той самой башне. И о биографии помощницы можно было лишь строить предположения: подобные разговоры не приняты. Но останавливали не навязанные обществом правила, а то, как Юнита, готовая непринужденно беседовать, виртуозно подхватывая любую тему, буквально леденела, когда речь заходила о ней самой. Он и не настаивал – все более чем устраивало.

В итоге, помаявшись, не стал мучиться погоней за непроверяемыми гипотезами и постановил, что единственная достоверность – это собственное сознание. Идея цвета как средство разнообразить ощущения стала необходимой в качестве не особо убедительного, но все же доказательства собственного существования.

Удобный, сговорчивый, но такой сдержанный мир не признавал излишеств, и у Катра, как и у прочих, имелись в распоряжении лишь изящные книги с короткими рукописными историями, чертежи, пластинки нарисованных сюжетных карточек. Не существовало ни малейшей опоры на факты – с ними довелось ознакомиться позже, обретя высший уровень допуска в Галерею сведений.

Благодаря статусу великого первого автора Катр получил приоритетное право проводить там неограниченное время. Умение задавать правильные вопросы помогло отыскать не только утерянный запас знаний Сообщества, но и скрытый, потусторонний, как позднее выяснилось, фонд сведений. Философия разума Архива надолго отняла покой и подарила поток размышлений. Ошалевший от обилия информации, порой думал: «Какая удача, что я ничего не знал про мир Архива! Я бы заблудился в бесконечном поиске смыслов».