Глава 12

Ночь не лучшее время для вдумчивых бесед, но на таковые она и не рассчитывала: достаточно было поверхностного восприятия. Опираясь на интуицию, Эрика отправилась в гостиную, где и нашла владелицу дома.

Ида мало спала, и с каждым днём это обстоятельство ощутимее отражалось на её лице. Что-либо говорить по данному факту Эрика воздерживалась. Она и сама, как женщина не приветствовала замечаний по поводу внешнего вида.

– Скажи мне сейчас, что ты имела в виду под любовью, но не между людьми.

– Что?

На лице Иды появилось недоумение, будто впервые услышала сказанное подругой.

– Кого ещё любит человек, или наоборот?

Ида внимательно смотрела на Эрику, словно пыталась понять, стоит ли той доверять. Так могло показаться со стороны. Вот только Эрика хорошо знала госпожу Сатову, чтобы такое о ней подумать. Ида умела доверять нескольким людям из своего окружения, и никогда не сожалела об этом. Иного характера мысли терзали Иду.

– Я пойму тебя, – Эрика устроилась в пустующем кресле, и укрылась принесённым с собой пледом.

– Ангел.

– Более детально, прошу.

– Любовь ангела и человека.

– Сложная тема для восприятия всерьёз.

– Поэтому я не хотела поднимать её, по крайней мере, сейчас, – Ида продолжала размышлять стоит ли продолжать эту беседу.

– Предлагаю отложить её на потом, – Эрика усмирила собственное любопытство, чтобы не причинить дискомфорт собеседнику.

– Первоочередной темой для обсуждения всё-таки следует сделать мою идею.

– Рассказывай.

– Идентариум.

– Неологизм.

– Слово редкое, но существовавшее ранее.

– Как ты его решила использовать?

– Дай мне время, расскажу. Потом.

Глава 13

– Не утомился?

– Почему ты задаёшь такие короткие вопросы?

– Не знаю. Испытываешь усталость?

– Могу сказать, что мне частенько бывает не уютно. Всюду.

– Значит, утомился.

– От чего?

– Отвечу за тебя на вопрос, что задавал: от мира.

– Предлагаешь мне самоликвидироваться? – Виктор рассмеялся, зная, что друг ни за что бы не пожелал ему чего-то подобного.

– Не помешало бы чему-то произойти, – Филипп сохранял напряжённость в голосе и ходе мыслей.

– Не так давно ты убеждал меня в преимуществах нового миропорядка.

– Я неправильно выразился. Лучшее нуждается в улучшении. Пусть это и звучит тавтологией, но я считаю, что не следует останавливаться в направлении к совершенству.

– Наверное, я старею: мне хочется статичности и предсказуемости.

– Возможно, ты прав, и с возрастом сюрпризы пугают, а не радуют. Но я немного о другом – о том, что развитие общества должно продолжаться, – Филипп игнорировал очевидный факт, что собеседник не тяготеет становиться единомышленником.

– Опять-таки, констатирую неприятный для самого себя факт, что я поддался влиянию лет и не заинтересован в том, чтобы швыряться идеями и о чём-то мечтать, – Виктор с горечью отмечал за собой обеднение ментальной сферы. Хотелось тишины и даже бездействия.

– Скажи мне, любимица Вальдемара хотя бы чему-то у него научилась?

– Я никогда с нею не общался. Видел несколько раз издалека, и всё. Её невозможно нигде отыскать. Словно исчезла.

– Может умерла?

– Она ещё молодая.

– Хоть в старые времена, хоть ныне, молодость – не страховка от болезней и смерти.

– Ныне всё-таки страховка, не забывай о триаде: здоровье, молодость и красота, контролируемой на микроуровне. А если же всё-таки Иду бы не защитила данная нанотехнология, то Эрика Мезанс уже объявила бы о понесённой утрате.

– Эрика?

– О да, эта особа стала для Иды единственным человеком, вхожим в её мир.

– Ты её знаешь? – Филипп старался не выказать чрезмерного любопытства, ведь его друг отличался склонностью к избыточному анализу всего, что происходило вокруг него.

– Вроде бы, да, – Виктор в последнее время предпочитал меньше вдумываться в чужие действия.

– Поможешь мне выйти с ней на контакт?

– Зачем?

– Я должен подобраться к Иде.

– Если мне не изменяет проницательность, я догадываюсь в чьей компании замечал Эрику. И этого человека я знаю. Но не рассчитывай на её благосклонность.

– Я вынужден на это надеяться.

– Думается мне, в числе моих знакомых имеется ещё кое-кто, кого Эрика к себе подпускает.

– Поможешь мне?

– Чтобы я об этом не пожалел.

Глава 14

– 

Приезжай ко мне. Ненадолго.

– Ненадолго? Мне бы хотелось, чтобы наши встречи были более продолжительными.

– Я согласен и на короткий миг, чтобы почувствовать тебя.

– А я не согласна.

– Тогда приезжай и оставайся у меня. Будем долго лежать в постели: засыпать и просыпаться. В промежутках будем отправляться к черте, отделяющей каменные города от живой природы.

– Не поедем. Я очень хочу к тебе.

Константин отключился, а Эрика прижала к груди телефон. Она так соскучилась по сильным рукам зеленоглазого Константина. С какой нежностью он обнимал её тело. С какой силой он касался её сердца. Как никто другой. После близости с ним она пожалела о том, что были другие. Ни с кем прежде в её теле не возникало таких ощущений, будто внутри неё перекатывались волны, встряхивая каждую клеточку. Никому не удалось коснуться самой её сути, спрятанной в глубине. И теперь она жалела о том, что разбавляла свою жизнь любовными интригами. Впрочем и прежде она сожалела о выборе кого-то не того. Кого-то чужого. Давая себе время, чтобы забыть ненужные прикосновения, она будила в себе надежду встретить того, кто вызовет отклик в её теле. Тогда она не предполагала, что откликнуться надлежало сперва душе.

Глава 15

– И что я имею?

– Себя. Когда ты это поймёшь?

– И что с того? Что мне это даёт?

– Жизнь.

– Надоела. Жизнь надоела.

– Такое периодически происходит со всеми.

– Мне так не хватает чувств. Я чувствую, что живу напрасно, – Ида снова сжималась в клубок в своём любимом кресле, стоявшем рядом со статуей Егора.

– По сути, все мы живём напрасно, то есть для того, чтобы пройти свой путь. И не все его проходят с фанфарами, оставляя позади наследие на века.

– Тебя эта мысль не тяготит?

– Нисколько. Я просто живу, перебираясь из одного дня в следующий.

– Это бессмысленно.

Эрика рассмеялась, ничуть не поражаясь наивности, с какой Ида произнесла своё замечание.

– Что же ты мне предлагаешь сделать?

– Найти смысл.

– Мне он не требуется. Как ты не поймёшь, я давно научилась просто жить.

– Мне хочется сохранить о себе память. Мы не успели с Егором дать жизнь нашему ребенку.

– Я не смогу понять чувств женщины, которая желала стать матерью, поскольку мне это не требовалось.

– Не стать матерью, желая ею быть, похоже на какое-то наказание. И мне больно, – Ида выглядела ещё более поникшей, и так происходило всякий раз, когда она затрагивала тему своего несостоявшегося материнства.

– Из чувства такта я не стану продолжать это обсуждение, – Эрика считала, что сожаления только угнетают, но никак не помогают человеку в борьбе с душевной болью.

– Не сомневаюсь.

– Открой себя новым чувствам.

Госпожа Мезанс ненавязчиво, но упрямо пыталась подтолкнуть страдающую подругу к действиям. Их точно недоставало одинокой женщине, чья статичность грозилась сделать её подобием статуй.

Глава 16

Серо-фиолетовый туман густо стелился по плитам, выстилавшим улицы города. Светло-серые здания проглядывали из рассеивающегося полумрака, готовясь встретить утро. Встречал его и седовласый мужчина. Сидя в плетённом кресле на балконе, Феликс наслаждался проявлениями природы, вынужденной соседствовать с творениями человека. Это был стоящий внимания тандем. Сама по себе природа, хоть и отличалась красотой, но приобретала большую атмосферность при сочетании с грамотными архитектурными творениями. Без человеческого таланта, создавшего гигантские здания природа продолжала бы оставаться дикаркой, местами неотёсанной, хоть и величественной. Развивая мысль, Феликс приходил к осознанию, что человеческие души прибыли в чужой для себя мир, чтобы дополнить его новыми гранями, обеспечить формой и смыслом. До недавних пор человеку не удавалось справиться с этой задачей. Понадобилось слишком мало времени, чтобы мир изменился. Точнее он стёрся, а вместо него был нарисован новый.

В таком мире следовало проживать его любимым Арине и Алине. Глянув на часы, Феликс улыбнулся туману, поднявшемуся к верхним этажам здания. Оставалось полчаса, чтобы девушки проснулись и явились в гостиную радовать старика непередаваемой красотой и энергией молодости.

Глава 17

– А что ты задумал?

– По поводу чего?

– Кого. Иды.

– Странно, что ты не спросил меня об этом с самого начала.

– И всё-таки?

– Вопрос заставляет задумываться, а не отвечать.

– Для чего тебе Ида?

– Знаешь, я оставлю это в секрете.

На грустном лице сероглазого шатена обозначился задор, нередко смущавший его приятеля. Виктор давно уже убедил себя в том, что его возраст не примет авантюр и будет скрипеть ещё сильнее. Но понаблюдать за кем-то, не желающим делегировать разуму вершить свою судьбу, не отказывался.

«Я начинаю подсматривать за чужой жизнью. Извращение какое-то»: подумал Виктор и счёл себя должным продолжить допытываться у друга о его намерениях.

– Только не говори, что решил соблазнить вдову.

– Если я и решу соблазнить Иду, то не как вдову, а как свободную женщину.

– Попробую собрать для тебя какие-то сведения. Но мне эта идея не нравится, – не помочь другу Виктор не мог, но становилось не по себе, что он может способствовать опасному знакомству для одинокой женщины.

– Как ты смотришь на то, чтобы провести время у Казимира? – Филипп с лёгкостью переметнулся на обсуждение другой темы, что было ему свойственно и прежде.

– Он вернулся?

– Давно.

– Не знал.

– Здесь об этом никто и не узнал бы. В общем, вечером заеду за тобой и прокатимся за город?

– Казимир снова открыл «Дым»?

– На территории СЛ.

– А что это?

– Территория свободных людей.

– Не вовлекай меня в ополчение.

– Казимир и его единомышленники не критикуют наш мир – у них создан собственный.

– Противоположное создаётся под влиянием недовольства имеющимся. И какой мир могли создать те, кто не владеет правами и деньгами?

– А давай прогуляемся туда и посмотрим.

Филипп заговорщицки подмигнул приятелю, не став развивать дискуссию, поправил пиджак, и направился к двери. Ему следовало успеть заехать в банк, а после немного отдохнуть.

Глава 18

– Волшебное утро.

Девичий голос наполнил зал звонкими нотками. Искушённый слух человека, отдавшего искусству, в том числе и музыкальному, немало лет, воспринимал их, как дар.

– Моя драгоценная, мне особенно приятно, что ты встречаешь каждое своё утро с радостью.

– Отец, для этого у меня наличествуют все основания.