Глава 6

Совещания, собрания, синклиты проводились всё реже. Общество лишилось перемен. Оно стало статичным. Ни войн, ни конфликтов, ни кризисов. Как будто мёртвые города заполнили мир, став единым пространством, по которому перемещались не схожие друг с другом люди, но при этом приученные вести себя обезличенно.

Филипп медленно ехал в своей чёрного цвета машине по городу, погружённому во мрак. Гигантские здания всех оттенков серого цвета зловеще прорывались сквозь темноту, в чем им помогал лунный свет. В зданиях не просматривался его искусственный собрат. Никто из горожан не осмеливался нарушить постановление об экономии энергетических ресурсов. И тишина. Повсюду распространялась тишина. Она бродила среди каменных исполинов. Она заходила внутрь чужих домов, игнорируя правила приличия. Ей позволялось всюду ступать, ибо она была признана на государственном уровне важнейшим звуком, порождаемым обществом.

2032 год ничем не отличался от предыдущих нескольких лет, которые копировали друг друга. При таком ритме жизни встречать новый год не требовалось. Не происходило нового – продолжалось привычное. И такое восприятие времени превращалось в вызов. Человечество бросало таковое самому процессу отсчёта времени, делая его невластным над собой в полной мере. Никаких празднований наступившего нового года, дней рождений. Время замирало там, где оно отмеряло продолжительность жизни. Человек обретал свободу от временных ограничений, но при этом получал новые. Эра прав сменилась эрой дисциплины. Социальная, нравственная, ментальная ответственности вменялись на законном уровне. Отныне права становились привилегией, и чтобы получить таковые, человек обязан был доказать, что он достоин их. Высказывания в общественной плоскости, получение информации, озвучивание мнений и гипотез не могло происходить лишь по воле индивидуума. Уровень претендента на то, чтобы совершить нечто подобное должен был достигать определённого минимума, и чаще всего таковой получали личности, сумевшие представить результаты умственного труда. Не имел права современный человек и на свободу проявления чувств. Их подлинность следовало подтвердить, что не позволяло людям создавать пары без фиксации в реестре отношений и прохождения проверки. С деторождением процесс частично управлялся природой, но в большей мере перенесся в стены репродуктологических центров во избежание рисков, сопряжённых с некорректной диагностикой и собственной безответственностью. Для максимальной чистоты и точности выполняемых действий во всех службах был введён программный контроль, страховавший от человеческого фактора.

И мир принял программу «Идеалиуса», чтобы получить право на жизнь. После нескольких войн в ряде крупных стран и поглощения более мелких человечество оценило её безусловную важность. Семилетние военные процессы стёрли ряд условных границ между общественными образованиями, именуемыми государствами. Экономический и медицинский контроль заставил человека принять эгиду «Тоталкора» (Примечание: «Тоталкор» – тотальная корпорация, исполняющая функции мирового правительства. Создана президентами ведущих государств, получивших победу в военных конфликтах. Управляется программой «Этики и Разумности» с правом голоса ведущей тысячи членов синклита). Ни один из законов не подвергался осмеянию со стороны рядовых граждан, но и проекты создавались под контролем глобальной компьютерной программы «Этики и Разумности», дабы устранить человеческий фактор в виде преследования частных интересов. Лишь отдельные группы людей пытались сохранить прежний мир с его традициями и устоями. Хватило нескольких лет, чтобы опасные ксенофобы отказались от своих убеждений. Одни умерли, не выдержав голода и болезней, другие сдались, чтобы жить.

Филипп не верил в то, что «Идеалиус» удержит достигнутый формат общественной жизни в заданных границах. Он боялся, что мир попятится назад. А потому следовало заранее искать способ, что продолжит идеологию Вальдемара Сатова. Вот только в мире более не существовало подобных ему персон. Такие приходят в нужное время, будто бы неслучайно. Таких людей не может быть много. Они всегда единичны. Крушители старого. Создатели нового.

Глава 7

Долго висело молчание в просторной комнате с тёмными стенами и двумя серыми статуями. Между ними стояли лишь два кресла с обивкой чёрного цвета. Располагавшиеся в них люди никогда не вели пустых бесед. Только те, что не давали покоя душе и озадачивали ум.

– Как же мне не хватает любви.

– Прости за то, что сейчас скажу.

– Не говори.

– Догадываешься, что собралась сказать?

– Я больше не поверю в любовь. Между людьми.

– А есть ещё какая-то?

– Да.

– Расскажи.

– О таком зачастую молчат. Такая любовь не для пересудов.

– Я тебя не понимаю.

– Когда-то я все поясню, – Ида не спешила делиться личными открытиями с кем-то, даже весьма близким.

– Ты же сама говоришь, что нуждаешься в любви, – Эрика не настаивала, но не отказалась бы услышать то, что думает собеседница.

– Нуждаюсь.

– Совсем ничего не пойму.

– Любовь через касания. Через крепкие объятия. Близость души и тела. Но без пошлости. Без боли. Без скверны. И без сожаления.

– Такое бывает?

– Нет. Ни с людьми, ни с кем-то тем, кто выше них, – Ида уронила голову на прижатые к груди колени. Она не скрывала мощь страдания, не упиваясь им, а просто его проживая.

– Пусть я не понимаю всех твоих слов, но как же тогда быть? – Эрика хотела, чтобы госпожа Сатова продолжала говорить, ведь тогда бы ей стало легче. Может быть. Немного.

– Жить.

– Без любви? Впрочем, я так жила. И ты сумеешь.

– Когда-то. А сейчас мне так больно без любви.

Глава 8

«Он искал душу своего ребёнка».

Название статьи создавал явно профессиональный технический писатель. И даже ему, несколько безразличному к чужим проблемам человеку, захотелось прочесть содержимое информационного посыла.

«Господин Кахновски искал своего ребёнка среди тех, что родились в дату, пришедшую ему во сне. Похищенным малышам задержанный не причинил физического вреда, но подверг их опасности, оставив без присмотра взрослого. На территории случайных отелей в номерах полицейские находили похищенных детей. Похитителю удавалось на протяжении трёх месяцев терроризировать жительниц города, ставших матерями. Преступник уверял полицию, что отыскал своё дитя в наследнике весьма известных персон. Остаётся загадкой, как задержанному удалось проникнуть на территорию дома с охраной и незаметно похитить годовалого мальчика. Впрочем, в данном деле имеется и ещё один вопрос, почему господин Кахновски продолжал настаивать на том, что родные дети могут родиться у кого угодно, и родителям необходимо их искать. Вероятно, общество столкнулось с редким явлением психического расстройства у индивидуума, прежде считавшегося абсолютно здоровым».

Филипп отложил планшет в сторону, и задумался над безумной идеей незнакомца. Сам он не стал отцом, но у него присутствовало ощущение, что где-то может находиться его ребёнок. Подобные мысли он, как мужчина пояснял просто – рождением малыша от одной из своих любовниц. И только сейчас Филипп задумался над иной версией родительства, поданной безумным похитителем детей.

Глава 9

– Дальше ждать попросту нельзя.

– Но мы ничего не можем сделать.

– Конечно, если ждать, что кто-то решится и всё сделает за нас. А мне это не нужно.

– У тебя есть план действий?

– Банально.

– Располагаешь идеями?

– Не иронизируй.

– Просто не понимаю такой прыти.

– Я думаю над тем, как поступить, – мужчина лет сорока даже не пытался распрямить морщины на лбу. Он постоянно пребывал в раздумьях, но те не обеспечивали идеями.

– А мне кажется, что человечество, в том числе и мы – аутсайдеры внедрённого формата общества, не сможем повернуть вспять, – более старший по возрасту собеседник давно обзавелся смирением, и не мог взять в толк, что мешало также само поступить Герману.

– Казимир, ты не до конца понимаешь, каким может стать мир, если мы не выступим против «Тоталкора» и стоящих за ним персон.

– С чем мы будем выступать?

– С информацией.

– А у них имеются идеи, которые общество принимает без раздумий.

– Тогда нам нужно низвергнуть эти идеи, – Герман не расстался с мыслью, что общество нужно спасать от новых настроек.

– Боюсь, что тут ты точно проиграешь, – Казимир редкую борьбу воспринимал потенциально успешной. Лучшие сражения никогда не начинались.

– Почему?

– Герман, тебе нечего предложить обществу.

– Ошибаешься.

– К сожалению, нет.

– Казимир, я тебя уверяю, что-нибудь придумаю.

Глава 10

Сдержанная роскошь разместилась в двухэтажном здании, словно контролируя человека, проживавшего на его территории. Среди тёмного цвета стен перемещалась стройная женщина, чаще всего одетая в длинный чёрный халат, больше походивший на пальто, и скорее всего оно могло быть уместно из-за холода, поселившегося вместе с роскошью в просторном доме. Вот и богатство не защитило от душевных страданий. Всё было бесполезно перед прихотями судьбы или чем-то там ещё, что влияет на жизнь человека, игнорируя его планы, мечты, желания и элементарные надежды. Впрочем, от прежнего богатства поступало всё меньше положительных эмоций. Инвестиции обеспечивали стабильностью и одновременно застоем, денежные знаки с банковского счёта исправно списывались на запланированные обязательные траты. А драгоценности, хоть и не утратили финансовой силы, но обрели для Иды Сатовой иного значения, нежели память. Меньше всего ей хотелось бы избавляться от колье, подаренного Егором, увесистого и порою тяжелого для изящной женской шеи, и перстня Вальдемара, помогавшего ей мысленно к нему обращаться, когда она особенно сильно нуждалась в совете. В миниатюрном сейфе хранилось немало украшений, воспринимаемых владелицей, как дополнение к нарядам, а в последнее время она перестала в них появляться, поскольку игнорировала светские мероприятия.

Ида всё реже покидала стены дома, в котором находились статуи ушедших от неё людей. Без них она утрачивала жизнь. День за днём. И даже Эрика при всей своей участливости не могла развернуть Иду к миру живых. Этот мир был полон чужих лиц. А всё чужое не так красиво, как близкое, как родное, особенно то, что утрачено. В таком мире она была чужой.

Глава 11

Какая-то незнакомая скука нагрянула в его душу или скорее проникла в жизненное пространство. И она ни в какую не желала покидать чужую территорию. А ведь владелец этого самого пространства прилагал к тому все усилия. Вероятно, недостаточные. Либо просто недейственные для сражения со скукой. Он-то не был знаком с нею прежде.