Нахмуренное мужское лицо олицетворяло утро. Ей хотелось хотя бы дома получать основания для радости.
– У тебя что-то случилось? – Варвара не выдержала пытки молчанием.
– Ты как думаешь? – пробурчал парень.
– Вижу, что случилось, но я хочу понять, что именно? Я могу помочь тебе?
– Ты точно не можешь.
– Почему?
– Такая же нищая, как я. Нашу бригаду сняли с заказов. Буду сидеть без работы и без денег.
– Я – не нищая, – Варвара терпеть не могла, когда её так называли.
– Против меня, конечно, нет.
Парень швырнул столовые приборы на стол и предпочел отправиться в ту зону помещения, которая отводилась под спальное место.
– Чего ты на меня злишься? – девушка не могла понять причину, по которой её бойфренд сгоняет на ней злость.
– Ты не можешь мне помочь. И себе тоже.
– А в чем я должна себе помогать?
– К зеркалу подойди. Таким, как мы не светит ничего хорошего. Этот мир для богатых, красивых и талантливых. Ты что не понимаешь?
Голос парня становился все громче. Он звенел в её ушах, проникая все глубже. И даже когда он оставил её одну в квартире, отправившись на поиски работы, она все ещё слышала его уничижительное хмыканье.
Первый рабочий день. Именно такой, каким он был у пресловутых офисных сотрудников. Ида переступила порог здания корпорации на двадцать минут раньше, чем от неё требовалось.
До неё донесся аромат мужского одеколона, который она уже слышала, хоть и однажды.
– Не следует приходить раньше положенного времени. Научитесь не служить.
Он не удостоил её взгляда. Зато она имела возможность лицезреть его со спины. От брошенной в её сторону фразы Ида опешила и не нашла ничего более подходящего, как замедлить шаг. Внутри неё уже начали шевелиться переживания. В первый же день получила замечание. Не такого начала она ждала.
Поднявшись на этаж, где ей предстояло провести десятичасовый рабочий день, она ощутила дрожь в коленях. Определенно Вальдемар вызывал в ней страх.
– Вы собираетесь приступать к выполнению своих обязанностей?
Голос владельца корпорации погремел, как горн. С человеком, обладающим противоречивым характером Ида поняла, что не сработается. Но имела ли она выбор?
– Прошу меня извинить, я уже иду.
– Извинить? – Вальдемар рассмеялся. – Определенно, вы не способны сражаться за себя.
Растерянность подрывала остатки её самообладания. Наличествовало ли оно вообще? Ида не имела, что сказать по существу и предпочла смолчать. Ситуация становилась все более нелепой.
– Научитесь. Вам требуется время, чтобы обрасти нужным слоем цинизма, впрочем, и лоск не помешает. А теперь усаживайтесь поудобнее, можете даже в мое кресло умоститься, и слушайте внимательно каждое слово, которое я скажу.
Ей нравилось получать высокие отметки. И эта слабость закрепилась за ней со школьной скамьи. Сообщение, пришедшее от Каролины, льстило. Эрика не сомневалась, что предложенный ею черновик произведет впечатление на президента. И вовсе не по причине личных симпатий. Теперь следовало задать ход тому механизму, который скрывался за поданным на стол главе государству проектом. Соавтор оного не имела представления, что получится в итоге, но не терпелось узнать.
Рука, украшенная массивным золотым браслетом, потянулась к телефону. На этом этапе ей было важно не задумываться, а просто делать. Чтобы не усомниться. Не отступить.
– Приветствую, – её голос звучал искусственно сладковатым. Не потому, что он такие предпочитал слышать, ей так было легче играть другую роль.
– Давно же ты мне не звонила. Весь во внимании. Полагаю, что именно оно тебе и требуется.
– Вальдемар, как всегда прозорлив. Мне нужно твое, – она нарочито замялась, – внимание. Готов?
– Милая, если бы пару десятков лет тому назад со мной заигрывала такая особа, я бы пришел в состояние молниеносной готовности. Сейчас – нет. Тебе от меня нужно что-то другое.
– Готов форматировать общество? – Эрика прочувствовала собственную неуверенность. Она пасовала. Такого не могло быть.
– Прошло предложение?
– Так да?
– Собственно за этим ты и посылалась к Каролине. Мне нужны детали. Я их предпочитаю больше общей картинки.
– Когда их предоставить? – к ней вернулся азарт. И это был тот момент, когда она ощущала себя в качестве раздающего карты. Причем того, который знает, как растасована колода.
– Тебе известен адрес моего офиса.
Эрика приняла приглашение. Игра начиналась.
С ватманом, исписанном призывами, напротив городской администрации стояла девушка. Лицо особы создавало подозрение в её несовершеннолетии. Проходившие мимо неё люди притормаживали. Кто-то предпочитал отвернуться и быстрее направиться по своим делам, кто-то посмеивался. Редкие люди одобрительно кивали головой.
Проходил час за часом. Она стоически держала в руках кусок бумаги, с написанным от руки предложением. Уверенности в том, что она привлечет внимание политических персон, не имелось. Она и не задумывалась об этом. Идеалы, толкавшие её на борьбу, не предполагали взвешенной оценки. Тем они и хороши. Они не позволяют устрашиться и подвергнуться сомнениям. Они заставляют идти вперед, оцарапываясь о колючки чужого мнения, но при этом переставлять ноги и двигаться на свет. Тот, что включают идеи. Новые. Актуальные. Нужные.
– Тебе что в школу не нужно ходить? Куда родители смотрят? – пробурчал возрастной мужчина, мельком глянув на плакат, удерживаемый девочкой.
– Эти подростки уже не знают, как беситься, – вторила ему проходившая мимо женщина, с нескрываемыми следами усталости на лице.
Виолетта не провожала их взглядами. Она не ради них стояла перед слепым к её призывам зданием, в котором прятались вершившие судьбы народа и мира персоны. Но она твердо решила быть услышанной. И её услышат. Иначе будет поздно.
Усталость множилась на негодование. Он готовился не просто ухватиться за табельное оружие, но и спустить курок. Неоднократно. Исключительно мысль о последствиях для самого себя оказывалась сильней эмоций.
И опять вызов. На этот раз полиции придется фиксировать поджог крупного супермаркета. Ему хотелось выплеснуть злость. Обычно он ею делился с напарником. Не в этот раз. Его полноватый коллега разводил руками, когда за нарушением правил порядка и грубыми хулиганскими деяниями стояли протестующие. Их психология угнетенной нищеты полностью разделялась Виктором. Егора она выводила из себя. Впрочем, как и напарник, вполне ожидаемо ставший лишним.
Направившись к начальнику отделения, он не пытался придумать причину рапорта. Она давно уже сформировалась.
– Что-то случилось?
– Разрешите доложить, – Егор предпочел придерживаться правил внутреннего распорядка.
– Докладывай, – начальник внимательно смотрел на исправного офицера, за которым не водилось привычки строчить жалобы. А в том, что тот собрался писать донесение, он не сомневался.
– Я не желаю работать с Виктором.
– Причину уточнить я все-таки должен.
– У нас расходятся взгляды на происходящие события, – Егор отчеканивал слова, так словно рапортовал на плацу.
– Сильно?
– Диаметрально.
– Что там Виктор думает по поводу вашего разделения?
– Не интересовался, – Егор удивлялся тому, с какой легкостью он действовал за спиной напарника. Раньше бы он себя осудил.
– Почему ты решил сменить напарника?
– Считаю себя обязанным гасить бунты. Я не сторонник протестующих.
– Понял. Егор, не хочу тебя разочаровывать, но большая часть служащих в полиции разделяет точку зрения зачинщиков протестов.
– И что вы предлагаете делать: подавать им спички, когда они вознамерятся поджечь дом, построенный в благополучном районе? – Егор не ожидал такого откровения из уст начальства.
– Боюсь, что многие подадут. Я уважаю твою позицию, как защитник закона и порядка. Но прошу тебя посмотреть вглубь происходящего. Если ты не сможешь увидеть то, что видят твои коллеги, предлагаю вернуться к адвокатской деятельности, чем тебе и надлежало заниматься, и обосноваться в офисе одного из тех самых районов, по которым не прошлась бедность.
– Рапорт об увольнении подам через час. Когда вернусь с вызова. Не позволю горстке неудачников уничтожать очередную частную собственность.
Егор покинул кабинет начальника с чувством омерзения. Он ещё больше возненавидел тех, кто, невзирая на приличный доход, оставался ровней жителям гетто.
Опираясь на изящную трость черного цвета, увенчанную набалдашником из серебра, пожилой мужчина подошел к окну. Как же он любил этот вид распростертого перед ним мегаполиса, сочетавшего в себе строгие силуэты и ровные линии. Город обладал стилем, которым он, как дизайнер не мог не восхититься.
Последние дни привычную картину стерли охваченные гневом люди. Неуправляемая толпа превратилась в обособленный организм. Ни у кого не имелось сил управлять им. Хаотичное швыряние организма по улицам города отмечалось битьем витрин и поджиганием машин.
Карл опечалился тому, что по самой красивой улице города шествовала толпа, выкрикивавшая нестройные речевки и швырявшая камни по окнам зданий. Он знал, что за этим скрывалось. Конец той эпохи, в которой имела место мода, эстетика и красота. Настало время заявить о себе невежеству. А его порождениям не требуются культура и искусство. В них представители невежества видят своего личного обидчика. Все тонкое и изящное невежд ранит сильней острого ножа.
Подойдя к дверям своего кабинета, он тихонько пригласил войти секретаря. Молодой парень, казавшийся на первый взгляд подростком, не заставил себя ждать.
– Мой милый друг, распорядись о закрытии Дома моды и бутиков. Все коллекции должны быть помещены в контейнеры и доставлены на хранение.
– Это из-за погромов? – в голосе парня чувствовалась грусть.
– Да, мой друг. Наш офис продолжит свою работу. И мы будем с нашего двадцать четвертого этажа следить за тем, что происходит на улицах города.
– О, Карл, прошу вас не расстраивайтесь, я надеюсь, что в скором времени ситуация разрешится.
– Милый мальчик, в силу своего воспитания и чистоты мировоззрения ты не можешь представить себе, на что способны эти люди.
Завершив телефонный разговор, он вернул свое внимание к белокурой девушке, скромно расположившейся не на самом удобном стуле.
– Пересядьте.
Поднявшись, она замерла на месте.
– Воспользуйтесь моим предложением. Сядьте уже наконец-то на мое место, – Вальдемар указал пальцем, на котором красовался перстень с внушительным сапфиром, на шикарное кресло.
О проекте
О подписке