Насмешки указывали на верный курс. Порождающие уничижительные взгляды и едкие смешки проплывали мимо. Одетые по-разному, но носящие одно лицо. Она и не пыталась кого-то из них выделять. Те, кому полагалось отличаться, обращали внимание не на неё, а на слова. В её руках были слова.
Виолетта поправила удерживаемый плакат. Ветер усиливался. И она винила в непогоде их. Каждого, кто проходил мимо. Все, кто демонстрировал безразличие к её планете, были виновны. Они не ведали причин и не умели предполагать, что произойдет завтра, через десять лет и в отдаленном будущем. Но из-за них могут не настать и завтрашний день, и будущее за его пределами.
– Девушка, вы такая смелая, – с одобрением в голосе произнесла пожилая дама слова ободрения. Она полагала, что юная незнакомка страдает от одиночества своей позиции.
Виолетта только кивнула головой. Но прохожая не решилась оборвать не завязавшийся разговор.
– Детка, вы, в самом деле, думаете, что климат Земли зависит от деятельности каждого человека?
– Каждое наше действие отражается на нашей жизни.
На лице Виолетты появилась нервная гримаса.
– Но разве я, всю жизнь учившая детей в школе, могла изменить температуру атмосферы или ответственна за таяние ледников? – женщина не унималась. Ей и в самом деле не с кем было беседовать, будучи на пенсии и проживая в крошечной квартирке, в компании появлявшихся с приходом ночи насекомых.
– От вас пахнет духами. Виновны. И я тоже. Все.
Виолетта поморщилась. Отвернувшись от случайной собеседницы, она посмотрела на наползавшие в небе грозовые тучи. Погода в течение дня слишком часто менялась.
Приоткрыть глаза удалось с трудом. Увидеть получилось только пелену. Боль охватила все тело. Хотелось громко кричать. Не могла.
– Марта, ты пришла в себя.
Она обрадовалась: голос дяди указывал на то, что прежней опасности больше не существовало. Ей не терпелось сообщить ему ответ на вопрос, который обязан был возникнуть.
– Мы справимся, моя девочка. Я рядом. Все будет хорошо.
Сомнений в том, что она серьезно пострадала, слова близкого человека не оставляли. В какой-то мере было лучше не восстанавливать зрение. Ей хотелось начать видеть, когда её тело прекратит болеть, а значит, вернется к прежнему состоянию.
– Ммм, – и говорить она тоже не могла.
– Не волнуйся, врачи сказали, что ты сможешь говорить. Потерпи, Марта.
Рука девушки медленно поднялась и устремилась к лицу. Она нащупала бинты. Попытку привстать пресек дядя.
– Марта, ты мне веришь? С твоим лицом все в полном порядке. Тебе сделали пластическую операцию. Ты будешь такая, как и раньше. Все восстановится.
Желание рыдать в голос только усилилось. Она понимала, что нужно выдержать время. Чтобы потом в полной мере отомстить человеку, решившего уничтожить красоту, нежели подогнать себя под сносные мерки приемлемого внешнего вида.
Возле зданий государственных служб приходилось бывать чаще, чем в собственном рабочем кабинете. На его звание претендовала каждая лавка в парке. Усталость от такого рабочего графика сказывалась, но эмоции, обеспечиваемые разыгрывающимися не понарошку событиями, стоили таких жертв.
Кристина волновалась за точность собственных реплик в эфире. До настоящего времени она не подверглась карьерным амбициям, но сейчас стала ловить себя на мысли, что ей подвернулся уникальный шанс вырваться из низов журналистики.
Поискав глазами верного, как собаку, оператора, она успокоилась: он находился поблизости и в случае необходимости мог вовремя включить камеру. Происходившие события требовали такой готовности.
– Ты напряжена, – раздался его голос.
– Я в рабочем режиме. Нельзя отвлекаться, – Кристина поймала себя на мысли, что может откровенничать исключительно с этим человеком.
– Брось. Что особенного случится? Пошли, попьем кофе.
– Ты серьезно? Все, что творится это нормально?
– Я не говорил именно этого. Бунтуют массы. И что в этом нового?
– Констатация протестов не нова, но масштабы народных волнений уж точно обновились, – Кристину удивляло появившееся у коллеги безразличие. Он действительно выглядел аномально спокойным. Так словно, знал, когда это все прекратится или же, каким образом.
– Ты можешь повлиять на ситуацию? Вот и расслабься. Пошли пить кофе, – не умевший обижаться на резкий тон оператор продолжал доброжелательно приглашать сердитую журналистку пройти с ним в ближайшее кофе. Ему было, что ей сказать.
Прежней легкости больше не будет. Она это поняла не сразу. А вот ощущение готовности продолжать двигаться в само собой наметившемся направлении не появлялось. И она не сомневалась, что поступает не так, как велела спрятанная внутри неё вторая она. Такая легкая, далекая от действительности и окутанная мечтами. Тех было так много. Они копились с детства. Когда-то они указывали ей путь. Теперь они запрятались в потаенные уголки души. И куда ей следовало устремлять свои планы, она утратила ориентир.
Не так давно докучавшая боль затихла. И кажется, это было единственное радостное событие. Выполненное плие подняло настроение. Возможно, она просто паниковала. За ней такого не замечалось. Но все бывает впервые. Как и новая работа. Как и общение с людьми, которых не удавалось понимать.
Вернувшись к постели, на которой лежало учебное пособие по этикету, Ида со скучающим лицом принялась штудировать материал, который прежде не доводилось зубрить. На каком-то интуитивном уровне она безо всяких правил этикета умела вести себя так, чтобы не оказываться в неудобном положении. Будучи помощницей великосветской персоны, ей не следовало рисковать и опираться на интуицию.
Она более не смела поступать так, словно была прежней Идой.
И это пугало. Нет. Оно отвращало. Ей нравилось быть собой. Именно в этом она видела ценность жизни, как таковую через формирование собственного образа и наслаждения от ощущения бытия. Все, что тому препятствовало, она безжалостно вычеркивала из своей жизни. Балет. Он был жесток к каждому, кто становился его частью, но ей это было близко. И только по этой причине она позволяла ему истязать свое тело. Последний раз он был крайне неаккуратен, и им пришлось расстаться. Она жалела о незавершенных отношениях. Но балету сломленные балерины не требовались.
Ида захлопнула совершенно неинтересную для неё книгу: решение она приняла.
Серьезность лиц растворялась во временной паузе. Молчали представители стран, получившие честь войти в Комиссию по планетарным вопросам. Повестка дня требовала не отчета, а анонса мероприятий. Вместо него витал призрак. Его видели все присутствующие, но боялись сознаться в этом.
– Что ж, уважаемые присутствующие члены Комиссии, приступаем к продолжению обсуждения единственного вопроса, вынесенного на повестку дня, – начав заседание, Питер посмотрел на сидевшую по правую руку от него единственную женщину.
Каролина сохраняла непоколебимое спокойствие на лице. Казалось, что не она возглавляет страну, заразившую мир бунтами. Она не чувствовала себя виноватой. Алиби служила её не получившая одобрения в научных кругах работа о целесообразности контроля за демографической ситуацией в мире. Её признали чрезмерно жестокой и упрекали отсутствующим материнским инстинктом. Свою порцию переживаний по данному поводу она исчерпала и оставалась невозмутимой даже в случаях жесточайших выпадов в её адрес. Все внимание Каролины сосредоточилось на глобальных вопросах и ценности людей, состоявшихся личностно и профессионально. И именно в этот день она прибегла к той своей стороне натуры, что одобряла разумные решения.
– Назрела чрезвычайная климатическая ситуация. Планета гибнет. Рекордного показателя достигла температура Мирового океана. Показатели глобальных температур повышаются. Виной тому человек, – представлявший французскую сторону Мартин и получивший право согласно жеребьевке первым начать обсуждение, огласил суть проблемы.
– Его деятельность, – беспардонным образом вмешался американский политик, известный своим игнорированием правил приличия.
– Деятельность. Мировоззрение. Отношение к природе и ко всему живому. В общем, все, что составляет человека. Так что уважаемый коллега, прошу меня не поправлять, – Мартин чувствовал раздражение всякий раз, когда его перебивали.
– Попытки уменьшить выбросы углекислого газа, приводящего к парниковому эффекту не дали ощутимого результата. Планета изнемогает от климатических аномалий. В пустынях происходят наводнения, в странах, где всегда была нестерпимая жара, выпадает снег, а леса по всей планете горят и их невозможно потушить. Гибнут миллиарды живых созданий. Попытки богатых людей вмешаться в ситуацию финансовым способом, терпят жесточайшую критику со стороны населения множества стран. Кажется, что люди в подавляющем большинстве видят для себя выгоду в гибели фауны и флоры, – единственная женщина среди мужской компании не сомневалась в получении отклика своим замечаниям.
– Позвольте мне дополнить ваш доклад, – Мартин приподнялся на своем месте, держа в руках несколько листов бумаги.
– Конечно, думаю, что Каролина не возражает, – Питер одобрительно кивнул головой.
– Я ознакомился с исследованием, проведенным биологом, отследившим взаимосвязь между уничтожением природного обитания животных и ростом пандемий. Итак, по мнению автора исследования, человек самолично создал условия, при которых распространяются вирусы из-за устранения естественных барьеров между животными и людьми. Имеется в виду масштабная вырубка лесов, строительство дорог, охота, развитие горной промышленности. Люди стали усаживать диких животных в клетки, продавать их на рынках, употреблять в пищу. Таким образом, вирусы покидают своих прежних носителей и перемещаются дальше.
Мартин дал понять, что завершил доклад и присел на стул.
– Как интересно получается, предлагаемый способ решения нынешней проблемы в виде запуска вируса вполне естественен по тем причинам, что созданы самим человеком, – Питер увидел оправдание в словах Мартина для себя и своих коллег в случае принятия предлагаемого варианта англичанином.
– Закономерен, – Уэйн разделял радость главы Комиссии.
– Получается, что следует устранить человека, – женщина, чья речь была прервана, позволила себе ироничное высказывание.
– Каролина, вы верны своему стремлению достичь снижения численности населения Земли, – американец досконально изучил досье каждого из присутствующих в зале, и его юмор базировался на действительных фактах.
– Получается, что это единственный выход спасти планету. Но не кардинально, как вы предположили, Уэйн. Почему-то мне кажется, что это куда важнее, чем превратить её в безжизненную пустыню. Не находите такую перспективу уродливой? – Каролина не хотела оказаться единственной, кто изречет приговор.
– И я отчасти согласен с вами. Но, вы полагаете этот метод оптимальным? – Мартин опасался высказываться резко, но в кругу единомышленников чувствовал себя уверенней.
Вопрос политика, раскрасневшегося от переполнявших его эмоций, коллеги оставили без ответа. А минутной паузой воспользовались.
О проекте
О подписке