Глава 2

Моя поездка заняла у меня немного больше времени, чем я рассчитывала. Пришлось на деляне остаться еще на несколько дней. Разумеется, я позвонила мужу и предупредила, что задержусь. Иначе он бы начал волноваться. А его волнение означало бы поднятие в воздух вертолетов МЧС и пару полков десантников. Подобной суеты вокруг своей персоны я не переносила, поэтому решила ограничиться одним звонком. Связь была так себе, и мне даже пришлось выехать с деляны километров за пятьдесят, чтобы поймать связь. С чувством выполненного долга я вернулась к работе, в которую нырнула с головой.

Домой я попала только на третий день. Услышав звук двигателя моего железного коня, Игорь вышел меня встречать на крыльцо. Из тайги я привезла ему гостинцев в виде меда и копченого леща из собственной коптильни, которую организовали мои мужики на деляне. Муж меня тепло обнял, и поцеловав в нос, проговорил просто:

– Я соскучился…

Прижавшись к его плечу, я ответила тихо:

– Я тоже… Как тут у вас дела? Как твой проект?

– Почти закончил… – В его глазах появилась какая-то маета, и я сразу сделала стойку. Чуть нахмурившись, спросила настороженно:

– Что-то случилось?

Он поспешил меня уверить, что все чудесно, прекрасно и прочее. Но мне не нужны были его слова. Я видела эту самую маету в его глазах, которая говорила сама за себя. Поэтому, чуть прибавив жесткости, я повторила вопрос:

– Что-то случилось? Игорь, ты же знаешь… Я твои мысли в твоих глазах вижу. Так что случилось?

Схватив сумку из моих рук, он потащил меня в дом, бормоча на ходу:

– Чего мы тут на улице-то? Пойдем в дом… Ты с дороги устала. Ступай под душ, а я пока чаю хорошего заварю. Мне тут Виктор, конюх принес свежих трав…

При упоминании имени конюха, который, как мы оба знали, тоже был из Братства Хранителей, я насторожилась. А муж все продолжал щебетать, отправляя меня то в душ, то за стол. Мне нестерпимо захотелось его стукнуть по носу, чтобы он перестал валять дурака. Но я сдержалась. С мужем следовало проявить терпение. Характер у Игоря тоже был кремень, и возьмись я сейчас проявлять собственное упрямство, результата все равно не будет. Или, точнее, будет, но не тот, на который я рассчитываю. Поэтому я пулей рванула под душ. К тому времени, как я чистая и немного нервная появилась в столовой, Игорь уже накрыл на стол. Сделав для приличия несколько глотков ароматного чая, пахнущего свежей земляникой, я уставилась на мужа с вопросом в очах, едва сдерживая свое «ну?». Он, отдавая дань моему проявленному терпению, с улыбкой проговорил:

– Ничего необычного. Никакой связи с Радетелями они не обнаруживали. Мужик, как мужик, самый, что ни на есть, обычный и можно сказать, безвредный. Так что, волноваться причин нет. Я поведал Виктору о том, что согласился делать для Сохина проект. На что он ответил, что и явился для того, чтобы попросить меня взяться за это дело. Ну, чтобы, так сказать, вся ситуация была под контролем. Так что… – Он развел руками. – Повторюсь еще раз, волноваться не о чем…

Конечно, информация о том, что «волноваться не о чем» меня обрадовала. Но… Говорил он все это мне довольно бодрым голосом, с очень уж наигранным, и я бы сказала, с преувеличенным оптимизмом. А я прекрасно знала, что вот это самое преувеличение и есть тот самый повод для моего волнения. Выслушав мужа, я ему ласково улыбнулась, и прочирикала:

– Ну а сейчас – о главном…

Муж попытался сделать удивленное лицо, но я нахмурилась, и он, тяжело вздохнув, опустил голову, пряча от меня взгляд. Прошло несколько минут, прежде чем он начал тихо говорить. В течении всего этого времени, я не сводила с него глаз, словно пытаясь влезть ему в голову и прочитать его мысли. И это было вызвано не любопытством, а моей тревогой за него.

– Понимаешь… Тебя не было. И я… В общем, я начал расшифровку записей отца. – Последнее предложение он буквально выпалил, словно заряд из ствольного орудия, и, наконец, виновато посмотрел на меня.

У меня что-то ёкнуло в груди, но виду я не подала, а проговорила немного нерешительно:

– Ну так это же, наверное, хорошо… Ты же давно это откладывал. И потом, всему свое время. Значит настало время тебе прочитать дневник отца.

Мне ужасно хотелось спросить, что же там, в этом таинственном дневнике, но я сдержала свой любопытный порыв. Это касалось только самого Игоря. И если он не захочет поделиться со мной – значит, так тому и быть. Муж оценил мою выдержку. С ласковой и понимающей улыбкой посмотрел на меня, чуть усмехнувшись в бороду, и спросил:

– А почему ты не спрашиваешь меня, ЧТО я там прочел?

Я пожала плечами.

– А зачем? Если ты посчитаешь нужным, то сам мне расскажешь, а если нет, то задавать вопросы с моей стороны будет глупо.

Игорь поднялся со своего места, и, подойдя ко мне, присел рядом, обняв меня за плечи.

– Люська, Люська… Как я тебе благодарен за то, что ты все понимаешь…

Я в долгу не осталась. Положив голову ему на плечо, промурлыкала ему в ответ:

– … А я тебе за то же самое. Так что же тебя так встревожило в этом дневнике?

Игорь посмотрел с легким недоумением на меня, а потом рассмеялся.

– Вот в этом – ты вся… Как говорится, не мытьем, так катаньем! – Проговорил он, закончив веселиться. Потом, посерьезнев, проговорил: – Я еще не все расшифровал. Но уже то, что я успел прочитать, меня впечатлило. Там, в самом начале, конечно, много личного, о чем ты, наверное, уже догадалась. Но вот дальше… дальше очень интересно. Отец наткнулся на одну очень занимательную тайну… – При слове «тайна» меня слегка передернуло. Господи!!! Неужели опять?! Разумеется, я промолчала, ожидая, что он скажет дальше. А Игорь, не замечая моей реакции, продолжил: – В низовьях нашей реки есть небольшой хутор. Там много, очень много лет живет одна семья. Они тоже староверы. И у хозяина хутора, с ярким именем Евпатий, отец увидел очень старую книгу. Ты даже не можешь себе представить, о чем, или, вернее, о ком эта книга! – Подавать дурацкие реплики, делать изумленные глаза или ахать, я не стала, решив терпеливо дождаться, что дальше скажет Игорь. А он продолжил, причем, так торжественно, словно сообщал о присуждении ему какой-нибудь Нобелевской премии: – Там говорится о…, – Он сделал внушительную паузу, и выпалил: – О русалках!

Вот тут я уже, не сдерживая себя, вытаращила глаза, и даже, кажется, открыла рот. А мой муж сидел рядом и наслаждался произведенным эффектом от его слов. Любое терпение имеет предел, и мое, конечно, тоже было не резиновым. Поэтому, не удержавшись, я протянула:

– О ком…? О русалках? Я правильно услышала?

Эффект был достигнут, и он, уже безо всякого веселья, серьезно проговорил:

– Представь и мое удивление. Сначала, я решил, что что-то неправильно расшифровал. Но потом понял, что все верно. Шифр довольно прост. В смысле, для меня, прост. Таким шифром мы с отцом еще в детстве переписывались. Папа считал, что подобные игры способствуют развитию нейронных связей в мозгу. Так что, особо я не напрягался. Конечно, информация довольна любопытна, и я буду знать больше, когда прочитаю дневник до конца.

Мысли о том, что известный профессор будет заниматься всякими глупыми сказками, я отбросила сразу. Но дело было даже не в том, что сам по себе факт был любопытен. Дело было в другом. Отчего после прочтения этой части дневника мой муж так встревожился? И это сейчас было главным моим вопросом. Я внимательно посмотрела на Игоря и спросила:

– Это все славно, но не объясняет, что тебя в этом так встревожило. Я же вижу. Ты обеспокоен. Не просто взволнован, что читаешь дневник отца, или самой, пускай и не совсем обычной информацией. А именно что, обеспокоен. Смею предположить, что тебя взволновал не сам факт, что твой отец слегка увлекся … – Я запнулась, думая, какое бы слово следовало употребить, чтобы это не выглядело грубым. Ну, что-то вроде «увлекся всякой фигней», явно тут не подходило. Слово нашлось, и я продолжила: – Я хотела сказать, что не из-за того же, что твой отец слегка увлекся некоторой мистикой, ты выглядишь несколько обеспокоенным, если не сказать, встревоженным?

Игорь грустно усмехнулся, тяжело вздохнул, и, покаянным голосом, проговорил:

– Ты права… Не из-за этого. – Ему, почему-то, было трудно говорить. Складывалось ощущение, что каждое слово он, в буквальном смысле, выдавливал из себя.

И я решила немного облегчить ему жизнь. Накрыв его руку своей ладонью, тихо проговорила:

– Давай, я тебе скажу, что тебя тревожит. А если я ошибаюсь, то ты поправишь меня, ладно?

Игорь грустно усмехнулся:

– Хорошо… давай попробуем…

Я заговорила тихо, глядя с нежностью на мужа:

– Во-первых, ты, взявшись за этот дневник, всколыхнул свою память. И для тебя это очень болезненные воспоминания. А, во-вторых, ты уже предвидишь какую-то тайну, которую раскроет перед тобой дневник отца. Ну, или, по крайней мере, приоткроет, так сказать, завесу этой самой тайны. И это будет означать, что МЫ…, – я особой интонацией подчеркнула это самое «мы», и продолжила: – … вновь встрянем с тобой в какую-то историю. А мы еще от предыдущих приключений не до конца отошли. Но, при этом, ты прекрасно понимаешь, что не влезть во все это ты просто не сможешь. Уж слишком тесно все переплетено: прошлое, настоящее, а главное, будущее. К тому же, ты уверен, что, коли полезешь ты, то полезу и я. Именно поэтому, это тебя так беспокоит. Я права?

Игорь поднял на меня взгляд и как-то вымученно улыбнулся.

– Прозорливица ты моя… Мысли читаешь?

Я со вздохом покачала головой.

– Мне незачем читать твои мысли. Просто я хорошо тебя знаю. А зная первопричину легко сделать все остальные выводы. Не более того. – Помолчав несколько секунд, я решительно проговорила: – Послушай… Выкинь все эти мысли о том, что, мол ты меня куда-то там втягиваешь и прочую чушь! Уж кому, как не тебе, известно, что просто так ничего не бывает. Ведь не зря бытует в нашем народе пословица, что судьбу на кривой кобыле не объедешь. Мы слишком многое пережили вместе, и слишком многое знаем. А при таком раскладе, о спокойной и беззаботной жизни приходится забыть. Так что… Мы идем тем путем, который сами выбрали… – Игорь было хотел возразить, и уже даже воздуху в грудь набрал, чтобы высказать свое несогласие. Но я отмахнулась: – Да перестань, Игорь… Ты сейчас хочешь сказать, что не мы влезли, а нас впихнули. Глупости это все! У нас был выбор. Он всегда есть! Мы вполне могли уехать отсюда куда подальше и начать все, как говорится, заново, с чистого листа, сделав вид, что ничего не было. Но ты ведь прекрасно понимаешь, что двери сами по себе, ни с того, ни с сего, не открываются, если в них не постучаться. И то, что мы до сих пор здесь, говорит о том, что свой выбор мы сделали. И отсидеться в сторонке у нас уже не получится. И не потому, что нам кто-то там не даст вести слепоглухонемой образ жизни. Потому что мы сами уже так не сможем. В этом наша суть, и мы ей не изменяем. Вот и все. Так что, перестань терзаться, и прочитай дневник твоего отца до конца. А уж после, мы вместе подумаем, что с этим делать. – И закончила чуть насмешливо: – И потом, ни ты, ни я на роль страусов не годимся, хотя, не скрою, порою, желание затолкать голову в песок бывает очень сильным.

Мои слова произвели на мужа некоторое впечатление, и, после нашего «чаепития», он сразу же отправился в свой кабинет, заниматься новым проектом. А я, уставшая после дороги, пошла спать. Сон не шел, хоть я и чувствовала себя вымотанной. Приставать к мужу не рискнула. Человек делом занят, а тут я, со своей бессонницей. Мысли прыгали в голове, словно сайгаки по горным склонам. Все у меня смешалось в какую-то невозможную кучу. И новый сосед со своим проектом, и русалки (какие, на хрен, русалки могут быть у нас в Сибири!?) из дневника профессора, и Хранители со своей просьбой к Игорю, заняться проектом «Колобка». В общем, какая-то куча мала из мыслей и образов. В конце концов, поворочавшись в кровати около часа, я уснула. Снилось мне, по понятным причинам, нечто невообразимое. Сергеич, вплавь удирающий от стада русалок, а на берегу наш кот Соломон, доедающий Колобка и ворчащий себе под нос: «А от меня ты фиг ушел…»

Выдернул меня из этого Содома вместе с Гоморрой в одном стакане, страстный шепот:

– Люська… Проснись… Что ты знаешь о добыче жемчуга?

Я подумала, что сам вопрос, мягко говоря, дикий, очень уж гармонично вплетается в мой, с позволения сказать, сон. Почему бы до кучи к русалкам, Колобку, Сергеичу и Соломону, еще и добычу жемчуга не присовокупить? Но, легкое касание к моему плечу ясно дали мне понять, что это уже не сон. Я открыла один глаз, и увидела рядом с собой встревоженное лицо мужа. Глаз я закрыла обратно и простонала:

– Какой, к чертям собачим, жемчуг посреди ночи, Игорь?