Читать книгу «Небьющееся сердце» онлайн полностью📖 — Инны Бачинской — MyBook.
image

Глава 3
Сергей Кротов

Он сидел в этом небольшом старинном городке уже неделю. Человек, которого он ожидал, так и не появился. Он дал ему еще один день – завтра. Что-то, видимо, случилось, и дальше ждать бесполезно. Звали его Сергей Кротов, и был он курьером по доставке серьезных грузов.

Девать себя здесь было решительно некуда. Он долго спал по утрам. Посетил исторический музей, осмотрел местные достопримечательности – знаменитые пушки петровских времен, числом двенадцать, в парке над рекой, белокаменные соборы, церкви и монастыри, сходил на пляж, пустой и унылый в это время года. Ходил завтракать и обедать в кафе «Старый торговый шлях» – название понравилось. Познакомился и подружился с официантками. На третий день знал все или почти все о них и о завсегдатаях ресторанчика. Какой там ресторанчик, так, общепит обыкновенный. Но, правда, скатерти на столах чистые и салфетки в наличии. Девушки славные и цветов много.

Он подолгу сидел в кафе с планшетом, просматривал новости; от нечего делать, пялился на девушек-официанток – Зину, Олю и Надежду Андреевну; стал здороваться с постоянными клиентами. Ему редко выпадала такая свобода, и он не знал, что с ней делать. Он заметил, что старичок пенсионер Вадим Юрьевич симпатизирует Надежде Андреевне и всегда садится за ее столик. Зинкин муж, Володя, каждый вечер заезжает за женой, всегда поддатый. Еще персонаж, почти член семьи – черноволосый, худой парень, – глаз от тарелки не поднимает, ест торопливо, молчит. Сидит за Олиным столиком, краснеет, когда она подходит, подолгу смотрит ей вслед. Сергей уже знал, что зовут парня Витьком, работает он телемастером, разъезжает по клиентам на небольшом пикапе «Мицубиси» устаревшей модели, живет в своем доме где-то в пригороде, не женат. Как-то они встретились глазами, случайно, когда он, Сергей, шутливо спрашивал Олю, замужем она или нет, и его поразила откровенная злоба во взгляде парня.

«Ревнует, что ли?» – подумал Сергей.

Общительный, с приятной улыбкой, он был уже своим в ресторанчике: прибивал свалившийся речной пейзаж, наставлял одиннадцатилетнего сына Зинки, Антона, и беседовал о политике с Вадимом Юрьевичем. Однажды он услышал, как Зинка сказала: «Вон Олькин мужчина мечты пришел!» – и все засмеялись, а мужчина мечты, Витек, побагровел от смущения и затравленно повел взглядом. Он интересовал Сергея все больше и больше, вызывая сочувственное любопытство, смешанное, пожалуй, с брезгливостью, которую часто испытывает здоровый, сильный и красивый человек по отношению к маленькому, жалкому и трусливому человечку.

– А где Оля? – спросил Сергей у Зинки, которая подала ему обед.

– Загуляла наша святоша, – хихикнула Зинка.

– Что ты мелешь! – одернула Зинку Надежда Андреевна. – Не вышла, заболела, наверное.

– Ха, заболела! Ты же звонила! Мобильник выключен. А тетка ее что сказала? Не ночевала дома!

– Язык у тебя, Зинаида, как помело.

– А что я? Я за правду! А то вся из себя… тьфу!

Сергей задумался. Загуляла? С кем? С Витьком? А кстати, где он? Тоже загулял? Сергей посидел еще около часа, поджидая Витька, но тот так и не появился. Сергей не мог отделаться от мыслей об Оле. Он обладал сильно развитой интуицией, как многие люди, ведущие жизнь, полную опасностей и постоянно рискующих, что помогло ему выжить в горячих точках. Он, как зверь, знающий вкус и запах капкана, всегда чуял ловушку.

День был мягкий и неожиданно теплый для ноября. Сверху стремительно мчались белые, как пуховые перины, облака, и время от времени приоткрывались ярко-голубые небесные оазисы. Сергей недолго думая позвонил в справочную службу и спросил номер мастерской по ремонту бытовой электроники.

– Их у нас пять, – сказала женщина-оператор, – какую вам?

– Самую близкую, я на Вокзальной.

– Тогда только две, записывайте, – ответила женщина.

Набрав один из полученных номеров, он попросил Витька.

– Виктора Степановича? – переспросили в трубке.

Виктор Степанович? Вряд ли. Сергей повесил трубку. По другому номеру ответили, что Виктор Плоский с сегодняшнего дня в отпуске.

– Девушка, а он ничего не оставлял для Анатолия? – спросил он.

– Нет вроде.

– Он же обещал! И деньги взял. Черт!

– Сейчас, подождите, – сказала девушка и закричала кому-то: – Денис, тебе Витек ничего не оставлял передать? Для Анатолия? – И снова в трубку Сергею: – К сожалению, не оставлял.

– Что же мне делать? Домой к нему я уже не успею, хотя… Кстати, как до него добраться? Был как-то раз, но сейчас вряд ли найду.

– Вы на машине?

– Нет.

– Можно маршруткой до ремзавода, восьмеркой, но она редко ходит, лучше такси. Строительная, шестнадцать, собственный дом.

– Это я помню, спасибо большое.

Он дождался шести, когда народ повалил с работы. Остановка оказалась совсем рядом. Он чудом втиснулся в набитую до отказа маршрутку, подумав, что в последний раз пользовался городским транспортом лет двадцать назад. В этой области городского хозяйства, похоже, никогда ничего не меняется.

…Сергей не спеша шел вдоль улицы. Он чувствовал себя охотником, идущим по следу зверя… хотя какой там зверь… хорек! Дом под номером шестнадцать он увидел издалека и прошел мимо, не останавливаясь, отметив, что во дворе стоит знакомый пикап «Мицубиси», а Витек суетится рядом, вынимая из багажника сумки с продуктами. Он также услышал, как женский голос окликнул Витька, и тот, дернувшись как от удара, поднял голову.

– Ты бы, Витек, зашел, – закричала толстая женщина, перевешиваясь через забор, – тарелка барахлит. Зайди, а? У меня и борщик, и котлетки, все свеженькое, только сготовила, давай, а?

– В другой раз, тетка Эмма, – буркнул Витек.

– Занят чем или гостей ждешь? – В голосе тетки Эммы сквозило любопытство.

– Ничем не занят, простыл, наверное. Голова болит.

– Ну, так я же тебе и стопочку налью. – Отделаться от тетки Эммы было непростым делом. – У меня же своя настоечка, на десяти травках настояна, с красным перчиком, всякую простуду как рукой снимет.

– Может, попозже зайду, – сдался Витек.

– Так мне ждать или как? – Эмма была разочарована, но не сдавалась. – Ты, уж, пожалуйста, Витек, а?

– Ладно, – буркнул Витек, поднимаясь на крыльцо, отпер дверь и исчез за порогом.

* * *

Оля, связанная, лежала на его постели. Рот ее был залеплен полоской клейкой ленты. Ныло все тело и особенно стянутые веревкой кисти рук и щиколотки. Болело правое плечо, которым она ударилась о дверцу автомобиля, саднила поцарапанная скула, раскалывалась голова… от той вонючей дряни. Она прислушивалась к голосам во дворе, звуку отпираемой двери и шагам в прихожей, потом в кухне, ожидая, что он войдет и…

Вчера он подъехал к остановке, предложил подвезти, она обрадовалась и, конечно, согласилась, потому что было поздно и начинался дождь. Ей и в голову не приходило, что его нужно опасаться. Он был всегда такой робкий и стеснительный… Непростительная глупость! Она пришла в себя ночью, связанная, ничего не понимая, в чужой постели, пахнущей несвежим бельем. Рядом спал, неслышно дыша, Витек…

Ее обдало жаром – она поняла, что раздета, в одной блузке и колготках… дыра на коленке! Он раздел ее!

«Не может быть, – подумала Оля в отчаянии, – это… дурацкая шутка, он не всерьез, так не бывает!»

Еще как бывает! Вон, в новостях все время рассказывают про маньяков и убийц… Она задержала дыхание, чтобы не разбудить спящего рядом человека, и попыталась пошевелить руками – боль была нестерпимой. В висках иголкой билась мысль: «Что же делать? Господи, что делать?»

Если он маньяк… почему она еще жива? А может, выкуп? Может, ему нужен выкуп? Смешно! Разве не видно, что у нее нет денег? Он ходил к ним в кафе, она кормила его завтраками и обедами, знала, что нравится ему… он так смотрел на нее… Бедная Старая Юля! Бедный Кирюша! Мысль о сыне и Старой Юлии, таких беспомощных и одиноких, обдала жаром.

– Господи, господи, господи… – в отчаянии шептала Оля. – Они же пропадут без меня…

…Утром он снял пластырь, развязал ей ноги и руки, повел в туалет.

– Послушайте, – с трудом выговорила Оля – онемевшие губы не слушались, – что вам нужно? Что вы хотите?

Не глядя на нее, он пробормотал что-то. Она не поняла и испугалась еще больше. Он сделал кофе. От тяжелого кофейного запаха Олю затошнило. Она представляла, как хватает что-нибудь тяжелое, бьет его по голове и убегает. Понимая, что не сможет…

– Пейте! – сказал он.

– Отпустите меня, пожалуйста, – взмолилась она, приложив руки к груди. Руки были в синяках от веревки. Она заплакала, уродливо сморщившись, всхлипывая, сглатывая густую слюну с привкусом крови.

Он не ответил. Отвел назад в спальню, толкнул на постель, связал руки, налепил пластырь и ушел. Она с тоской прислушивалась, как он ходит, чем-то там стучит и звякает посудой. Ожидая, что он придет и… и… Дальше было страшно, и она поспешно принималась убеждать себя, что он не такой, что это нелепость, глупость, недоразумение…

Потом хлопнула дверь, и все стихло.

Он вернулся, когда стемнело. Принес тарелку с едой. Сел на стул рядом с кроватью, стал смотреть на нее… скользнул взглядом по дыре на коленке; она попыталась прикрыться… блузка была короткой… Она словно увидела себя со стороны: заплаканная, полураздетая, в синяках…

Тоска охватила Олю. Лишь бы живой… остаться. Она попыталась поймать его взгляд и, когда ей это удалось, улыбнулась. Он не ответил на ее улыбку. С психами нужно разговаривать, вспомнила она совет из какой-то книжки. О чем? О чем угодно.

– Послушай, Витек, – пересиливая себя и обращаясь к нему на «ты», начала она, – я тебя давно заметила. Ты славный парень. Все говорят! Я тебе нравлюсь? Я замечала, как ты на меня смотришь. Ты мне тоже нравишься. Ты самостоятельный мужик, сразу видно… – Слова давались ей с трудом, она говорила быстро, как в горячечном бреду, сглатывая и чувствуя привкус крови. – Ты здесь один живешь? Ты не женат?

Впервые он смотрел ей прямо в глаза, рот его приоткрылся от напряжения – он внимательно слушал. И вдруг протянул руку и погладил ее по щеке. Ладонь его была холодной, влажной и липкой. Оля не была готова к подобному жесту доброй воли, и ее передернуло от отвращения. Он сразу же убрал руку…

– Расскажи о себе…

Она заглянула ему в глаза и улыбнулась, пытаясь сгладить момент, но было поздно.

– Заткнись! – взвизгнул Витек, немедленно заводясь. В голосе его послышались истеричные нотки. – Ты! Дрянь! Шалава! Ненавижу!

Она в ужасе смотрела на его слипшиеся от пота пряди жидких волос, упавшие на лоб, на белые комочки слюны, закипающие в уголках рта, на сжатые кулаки, чувствуя, что сейчас он ее ударит…

– Сука! Дешевка! Убью!

Он кричал, пытаясь подавить страх… Да, да, ему тоже было страшно. Он метнулся к шкафу, достал с верхней полки початую бутылку коньяку и нож. Отхлебнул, запрокинув голову, чувствуя, как туманится сознание и нарастают желание, тяжесть и боль… Повертел в руках нож, тот самый, из детства… Нет… нет, он не убьет ее сразу… как ту… он может… держать ее в погребе… и каждый день… Сука! Все они… кроме мамы Лины… При мысли о матери защипало глаза, и он всхлипнул.

Оля в ужасе смотрела на его мгновенно ставшее бессмысленным лицо и белесые пьяные глаза, на нож.

– Помогите! – закричала вдруг Оля. И тогда он ударил ее рукой по лицу… еще и еще…

Он не услышал, как открылась дверь, не увидел вошедшего, а лишь почувствовал чьи-то жесткие руки, зажавшие как в тиски его голову, и вслед за этим раздался хруст ломаемых шейных позвонков, его собственных… И для него все было кончено.

* * *

– Ну все, все, успокойся, – говорил Сергей, обнимая Олю и слегка похлопывая ее ладонью по спине. – Хватит! Надеюсь, ты не собираешься зарыдать или упасть в обморок? Встать можешь? Ну-ка! Встала! – Это прозвучало как приказ. – Нам нужно убираться как можно скорее, а то с минуты на минуту сюда заявится местный летописец тетка Эмма, и тогда хочешь не хочешь, придется объясняться с ней… Надо это нам?

– Не надо, – сказала Оля, всхлипнув.

– Правильно понимаешь! Давай, поднимайся!

Оля с трудом поднялась на ноги и покачнулась. Сергей подхватил ее; она постояла несколько секунд, опираясь о его руку, потом сказала:

– Спасибо, я в порядке.

– Сними наволочку с подушки, быстро! И ни к чему не прикасайся! – прозвучал новый приказ, и Оля молча повиновалась. Она была как в тумане. Сцепив зубы и повторяя себе: «Держись! Все уже позади!» – она стащила наволочку с подушки.

– Спрячь в сумку, заберешь с собой! Сколько было пуговиц на блузке?

Оля, охнув, прикрыла грудь рукой и, подумав, сказала:

– Кажется, шесть.

– А точнее?

– Шесть!

Он опустился на колени и стал подбирать с пола маленькие жемчужные шарики. Поднялся.

– Все, уходим!

На пороге он остановился и внимательно обвел взглядом спальню.

Оля оглянулась… разобранная постель, неярко освещенная торшером под желтым абажуром, бутылка коньяку на тумбочке, задернутые шторы на единственном окне, распахнутая настежь дверца шкафа, а в центре на полу – неподвижная, маленькая, почти детская фигурка убитого человека: неестественно подогнутые ноги, руки, сжатые в кулаки, почерневшее лицо с ярко-белой блестящей полоской зубов и широко раскрытыми глазами, смотрящими в потолок. Она резко отвернулась и вышла из комнаты, сознавая, что кошмарная эта картина останется с ней навсегда.

* * *

– Здесь расходимся, – сказал Сергей, когда они свернули на соседнюю улицу. – Деньги есть? Возьмешь такси… или нет, лучше троллейбус или автобус. Завтра выйдешь на работу, скажешь, была у подруги, почувствовала себя плохо… одним словом, придумай что-нибудь. Я утром забегу попрощаться, в два у меня поезд. Не бойся, все было чисто. Тебя никто не видел. Меня, надеюсь, тоже. – Он прикоснулся губами к щеке и ушел.

Некоторое время Оля растерянно смотрела ему вслед. Когда он растворился в толпе, она, не торопясь, побрела домой. Она шла вечерними улицами города, в котором прожила всю свою сознательную жизнь, закончила школу, потом работала, потом хоронила маму…

– Мамочка, – говорила Оля, – я живая! Случилось чудо, и я – живая! Я могу ходить и дышать, я могу потрогать дерево, мокрое от дождя и тоже живое, сесть на скамейку, купить пирожок у женщины под большим черным зонтом и съесть его под дождем! Я все могу, потому что я живая! И у меня есть Кирюша и Старая Юля, и к ним я сейчас иду!

Любовь к сыну, к Старой Юле, к родному городу, даже к мокрым людям под косыми струями дождя и автомобилям со слепящими фарами охватила ее с такой силой, что она заплакала. Чем ближе она подходила к центру, тем больше людей попадалось ей навстречу. Были среди них озабоченные и беззаботные, красивые и уродливые, умные и глупые, бессовестные и честные, и каждый человек был по-своему прекрасен и удивителен, правда, часто об этом не подозревал ни он сам, ни окружающие, каждый был любимым созданием природы, каждого она наделила каким-нибудь даром, и самым главным из всех была жизнь. Они все были живыми! Но, боже мой, как же мало они зачастую ценили этот дар!

1
...
...
10