Глава 2. В шаге от периметра

Через день старший научный сотрудник, некробиолог Трофим Аристархович Гудин был вполне здоров. Выволочку от начальства за свою, впрочем, не первую легкомысленную выходку он еще не получил, но если бы он вернулся без тревожной кнопки, то никто бы и не устраивал разбор полетов. Также несложно будет пережить взгляды некоторых долговцев, крепких бойцов в хорошо защищенном обмундировании черно-красных цветов группировки, с большими пушками, выходивших даже покурить по двое. Пару взглядов, пойманных им сразу по возвращении на носилках, он расценил как: «А, так вот кто тот самый недоумок, который поперся за своим мертвецом…» Бойцы группировки Долг благодушно считают почти всех ученых на Янтаре великовозрастными детьми, которым объяснять что-то о правилах поведения в Зоне так же сложно, как и долговцам выслушивать бесконечные теории самих ученых. Восстанавливали некробиолога, конечно, артефактами, на что его коллега Михаил Маерович по медицинскому направлению жаловался:

– Вот раньше человеку и капельницу, и массаж, и таблеточки, и кварцем посветишь, и растяжечку сделаешь, и в бассейн отведешь… ишь как у тебя позвоночки-то поразбежались, и подошьешь, подпилишь, если надо, а теперь тьфу. Камушек прилепил, а надо-то всего по большому счету один, вон «душу» приставил на часик-другой, и хорош.

– Так и что в этом плохого, Михаил Маерович? – спрашивал, морщась от боли, Трофим, пока его, ранее вынутого из скафандра, осматривал далеко не последний в своем деле хирург, крепенький невысокий мужчина лет шестидесяти.

– Так квалификация теряется, понимаете, Трофим? Чувствуешь себя не то шарлатаном, не то… в общем, тут и санитарка с училища со всеми вами бы справилась, особенно если шить умеет, – отвечал доктор, приподнимая руку пациента и разглядывая что-то известное только ему.

Некробиолог не нашелся, что ответить, в последнее время, действительно, много что поменялось на Янтаре. Месяца три назад такая выходка, как сейчас, однозначно стоила бы ему жизни. Во-первых, все зомбированные скинулись бы по нему выстрелами, гранатками, летящими вкривь и вкось, снорки, плоти, возможно, слепые псы сработали бы командой, и Трофим наверняка был бы разложен на составляющие уже метрах в ста от забора, окружающего научный комплекс. Это все произошло бы в случае, если бы он отправился в недалекую ходку один. Но вышла новая директива, согласно которой в течение недели никто, даже долговцы, носу не казали за забор, что немного снизило градус агрессивности мутантов за бортом. Это было первым пунктом. Вторым и третьим пунктом одновременно было регулярное дежурство квада за бетонным ограждением и выпуск небольшого бронированного манипулятора на гусеничном шасси. Квад поначалу недолго дежурил лишь с той целью, чтобы мутанты привыкали к присутствию человека, те, кто был сообразительнее, через время терялись из виду, другие же приближались метров на пятьдесят и из-за укрытия мусора, камышей и кустов наблюдали, двигались параллельно кваду, ожидая, когда же человек приблизится к ним, потеряет бдительность. Но тут тоже ничего не выгорало. Дисциплинированные бойцы с каменными мордами ходили недалеко от приоткрытых ворот, так что потихоньку интерес к ним угасал. Конечно, когда соглядатаев становилось слишком много, квад запирался внутри периметра, чтобы не провоцировать живность на атаку. А вот манипулятор на гусеничном ходу с магнитными держателями предназначался для зомбированных. Мутантам эта конструкция была безразлична, зомбированные же воспринимали ее либо как аномалию, либо начинали драться с ней, когда она уже забрала их автомат, пистолет, ловко срезала с поясов гранаты, лямки рюкзаков. Конечно, «коллектор», как со смехом назвали его сталкеры, имея в виду банковских служащих с Большой Земли, и получал иной раз обойму-другую от неразоруженного товарища, но всегда мог вернуться назад, к бункеру, откуда через несколько часов, а то и сразу возвращался в поле.

Неоднократно «коллектор» притаскивал зомбированного в лагерь. Тот либо зацеплялся невероятным способом обрывками одежды за что-либо на корпусе робота, либо ремень автомата был перекручен вокруг шеи так, что «коллектор» тащил за собой в комплекс опечаленного мертвеца. Впрочем, все это видели через камеры операторы робота, поэтому сюрприза никогда не было. Невольного пленника помечали внешне, пришивая светоотражающие оранжевые куски материи, прикрепляли маячок, снимали броньку, осматривали, нумеровали и выпускали на волю. Позже это встало на поток, что особенно помогало лаборатории номер шесть, а именно: лаборатории некробиологии. А вот вид сутулого оборвыша, понуро прущегося за тянущей его машиной, вызывал хохот у вольных сталкеров, а их шутки про то, что долговцы нашли за долги, про то, что клиент идет в банк за кредитом, про то, что «коллектор» и на том свете достанет, быстро разлетелись по всей Зоне.

Меченых мертвецов никто не стрелял, поскольку знали, что они безоружны, иногда их даже подкармливали конфетами, хлебом. Колбасу и мясные консервы ученые рекомендовали не давать. Зомбированный, не имеющий оружия, тупо таращился на сталкеров, на которых он вышел, крайне редко были случаи, когда он лез в драку, но тут либо сталкеры, дурачась, разбегались, но проще всего откупались едой, получив которую зомбированный садился есть там же, где и получил, повинуясь процессам, запущенным в нем Зоной. Трофим сам видел, как сталкеры со смехом поили мертвеца водкой, налив ему в пластиковую бутылку и придерживая за донышко. На того, разумеется, не возымела эффекта жидкость, но ученый знал, что насыщение углеводами происходило, поэтому, приняв литру, закусив конфеткой, тот шаркающей походкой плелся по своим делам, ловя в спину добродушный хохот сталкеров, передачу приветов жене и детям, начальству и прочий жизнеутверждающий бред.

В итоге окрестности Янтаря представляли собой теперь одно и самых безопасных мест Зоны. Здесь часто стали задерживаться сталкеры, а особо опасные мутанты и прочие были вытеснены большим количеством зомбированных, которые теперь не отстреливались, а отлавливались и после обработки выпускались. В силу своего количества и определенных способностей мертвецы, бродившие толпами по округе, не давали житья другим мутантам, и те предпочли более свободные земли. Лаборатория Трофима нашла объяснения тому, как и почему берутся ходячие мертвецы, даже в отсутствие Выброса. Исследования были в самом разгаре, результатами, а точнее, возможностями были крайне заинтересованы военные, поэтому финансирование лилось не просто рекой, а водопадом. Все оборудование было вмиг заменено на новое, стандартные электронные микроскопы заменились на мощные, а простые оптические – на фотонные лазерные. Фотометры, спектрометры, электропечи, ультразвуковые ванны, кондукторметры, оксиметры, спектрометры, газоанализаторы, целые ящики невероятно дорогих реактивов и веществ, еще куча всякого добра прилетела вдруг в голубом вертолете и прилетала еще каждый день в течение недели по мере того, как все имущество стаскивалось в нижние этажи. Научные комбинезоны ССП-99 «Эколог» вдруг были заменены всем желающим из штата сотрудников Янтаря на модифицированные Севы. Опять же был доставлен и собран робот для работы с дикими зомби, и вдруг особое усердие Долга, бойцы которого всегда считали каждого мутанта своим личным врагом и не воспринимали никаких возражений яйцеголовых против уничтожения любого досягаемого мутанта. Во всем этом прослеживалась мощная рука с Большой Земли. Но теперь появились опасения, что после его этой выходки за дисциплину ученых возьмутся особо. Трофим чувствовал это где-то там позвоночником. Как-то напряженно приходили к нему его коллеги из лаборатории и вместо обычных шуточек обходились внимательным взглядом и пожеланием скорого выздоровления, оставляя частицу тревоги и напряжения в палате.

Ну вот и пришел час расплаты. С утра Трофим надел свежую рубашку, брюки, прошелся лаковой губкой по коричневым туфлям в дырочку, надел белый халат, причесал волосы. Лет ему было всего тридцать с небольшим. Некогда голубые глаза успели выцвести, коричневые волосы, торчавшие пучком, уже плохо росли выше лба, все чаще просвечивая при хорошем освещении, и простреливали штучными сединками. Высокий лоб, небольшие губы и нос с едва заметной горбинкой, всегда сбриваемая щетина. При росте сто восемьдесят сантиметров его семьдесят килограммов веса давали ему преимущество разве что в тесном троллейбусе большого города. Здесь же, как он убедился, его субтильное телосложение не имело ценности, но природная выносливость помогала значительно легче переносить затяжные походы со снаряжением.

Трофим Аристархович пришел в лабораторию, располагавшуюся на минус четвертом этаже здания, занял свое место в ожидании вызова и был готов получить по заслугам, сделать выводы и продолжить работу. Нервировало только ожидание, неприятное понимание того, что человек он подневольный и творческий полет в его исследовании вдруг ограничивается душным поводком ошейника правил и обязательств. Его непосредственный начальник Лисов Алексей Иванович был человеком за шестьдесят. Несмотря на возраст, он лояльно относился ко всем выходкам Трофима. Небольшое брюшко, залысина некогда рыжих волос, крючковатый нос, веселый взгляд, растопыренная и неуклюжая походка, крайнее нежелание надевать «скафандр» и выходить в поле, тяготение к оформлениям отчетов, выкладок и «правильной» констатации фактов делали из него идеального для Трофима начальника. Алексей Иванович не лез в дела экспериментов, в методики, поскольку методики как раз и разрабатывал Трофим Аристархович, не торопил и не тормозил события, предоставляя практически все решать своему заму. Надо сказать, что само направление, как некробиология, зародилось совершенно недавно, и по большому счету опыта и наработок, а также признанных авторитетов в этой науке не было. Все, что изучалось в Зоне, было сплошным открытием, и до тех пор пока не появились практические результаты, их лаборатория не считалась настолько перспективной. Конечно, лаборатория не ограничивалась двумя людьми, и раз речь зашла о начальнике и заме, то должны быть и рядовые. Всего было три рядовых научных сотрудника: Берик Капезович Бекенов, веселый казах из Семипалатинска, где производились ядерные испытания, всего, кстати, около пятисот взрывов, Валентин Петрович Петров, любитель жареной картошки, и Лукас Константинович Лишнев, известный скептик, что делало его особо нужным, когда дело касалось перепроверки данных. Там Лукас Константинович старался вовсю, ища ошибку или неточность, о чем с удовольствием сообщал.

Всего под лабораторию номер шесть было отведено четыре комнаты. В первой располагались сами сотрудники, шесть столов, один из которых был завален папками с документами, пустыми стаканами из-под чая. За остальными чинно и благородно, под индивидуальным и общим освещением располагались ученые. Руководитель сидел дальше всех от входа. На пристроенных к нему стульях, как и на столе, высились стопки документов, которые справедливости ради надо сказать он время от времени пролистывал, подыскивая нужные основания или, как принято называть, научные источники. К каждому столу прилагался шкаф для документов и само собой разумеющееся – стул. На столах располагались ноутбуки, соединенные общей сетью со всеми компьютерами Янтаря. Во второй комнате хранились химические вещества для экспериментально-практической части, оборудование для работы над образцами, тканями зомбированных и некоторых мутантов, большой стеллаж с образцами тканей в банках. Третья и четвертая комнаты были защищены антибактериальными занавесками, имели отдельную систему вентиляции, ультрафиолетовый режим освещения при отсутствии людей, выделенную сигнализацию и круглосуточные камеры слежения. В третьей и четвертой комнатах производилась непосредственная работа над представителями некромира. Там же, в предбаннике третьей комнаты, располагались специальные костюмы для лабораторных исследований и этакий пластиковый прозрачный саркофаг для переноса зомбированных к хирургическому столу, который также назывался разделочным. Именно в этих двух помещениях были сделаны головокружительные открытия, которые обеспечили финансирование всего научного комплекса.