Цитаты из книг автора «Илья Латыпов»

Итак, быть живым (в психологическом смысле) значит иметь возможность пропускать через себя все те переживания, которые рождаются у нас в ответ на происходящее во внешнем мире и внутри нас, и преобразовывать их в действия, если есть такая необходимость. Жизнь — это постоянный обмен с окружающим миром: ты мне — вызовы, впечатления, вещи, я тебе — ответы, эмоции, дела. Позволю себе процитировать фрагмент книги Джеймса Бьюдженталя с очень подходящим названием «Наука быть живым». Эти строчки уже много лет неизменно вызывают у меня сильный душевный отклик и как нельзя лучше иллюстрируют мои слова: В каждом из нас тлеет пламя, которое может разгореться. Нас постоянно преследует жажда жизни. Сколько бы нас ни учили сокращать, коверкать и коренить наше бытие, что-то внутри нас стремится расширить горизонты, чтобы обеспечить себе пространство для роста и развития. Нас пугает цена этого роста, мы боимся тех открытых пространств, которые наш взор иногда обнаруживает вокруг; хотим закрыть глаза на собственные возможности. Изменение, бесконечное изменение. Языки пламени пляшут, обретая причудливые формы, изменяются снова и снова. Мы боимся огня, но мы состоим из него. Мы не можем сопротивляться ему; мы можем лишь ему соответствовать. Когда мы, наконец, покоримся ему, то испытываем облегчение и блаженство. Быть по-настоящему живым значит быть приговоренным к постоянному развитию, бесконечному изменению. Быть по-настоящему живым значит найти свою идентичность в этом изменчивом процессе, зная, что огонь уничтожит любые стабильные структуры, которые мы будем пытаться построить. Желания и потребности — горючее для пламени жизни. Мы можем существовать без желаний не больше, чем огонь может гореть без топлива. Если мы хотим жить как можно более полной жизнью, следует как можно более полно знать свои желания и потребности. Мы состоим из пламени, и его танец — танец нашей жизни6. Мы — огонь, но, к сожалению, одна из самых распространенных и одновременно понятных реакций на столкновение с экзистенциальными вызовами жизни — притушить пламя, чтобы эти вызовы нас не заметили и не настигли.

Помните глубоко субъективное ощущение, когда вы чувствовали себя по-настоящему живыми? Перебирая подобные моменты, я ловлю себя на мысли, что это не только мгновения счастья. Живым и свободным я себя ощущал и тогда, когда разрешал себе плакать от отчаяния и горя. Переживал неудачи, искал поддержку, честно признаваясь как себе самому, так и людям, к которым обращался за помощью, что мне сейчас трудно. Когда, замирая от волнения, говорил о своей уязвимости, признавался в любви или просто в теплых чувствах (а это бывает даже сложнее, чем выражать неприязнь). Когда разрешал себе открыто злиться и выплескивать гнев, не зажимая его из страха «как бы чего не вышло», «что подумают люди, как я буду выглядеть в их глазах» (такого, увы, в моей жизни было немало). Живым я ощущаю себя, когда мне доступен весь спектр переживаний от отвращения и ненависти до любви и нежности и они текут через мой организм, находя хорошие и не очень (увы) формы выражения.

Есть такая английская притча. Едет человек мимо небольшого городка. Вдоль дороги кладбище, на крестах и памятниках выбиты имена погребенных и возраст, когда они умерли. «Джон. 3 года, 11 месяцев, 5 дней». «Мэри. 10 лет, 3 месяца и 2 дня». «Клэр. 5 часов». Путешественник понимает, что на кладбище (довольно большом, надо сказать) похоронены только дети и подростки, и лишь одному человеку, погребенному под самым красивым и древним крестом, было 25 лет. Удивленный и опечаленный этим обстоятельством, путник обращается к местным жителям: «Скажите, а почему на этом кладбище похоронены только дети и юноши? Где покоятся зрелые и старые люди?» Ему отвечают: «Это и есть зрелые и старые люди, многим из них было далеко за восемьдесят. Просто мы на надгробиях и крестах выбиваем не формальные даты рождения и смерти, а то количество времени, когда они ощущали себя по-настоящему живыми».

Из всех особенностей человеческого поведения я без сомнения выделю одну общую для всех нас — это попытка обмануть жизнь. Я много лет тратил огромные силы на то, чтобы аккуратно (или уж как получится) обойти на поворотах простые, но, увы, неотменяемые данности жизни — настолько же неотменяемые, как движение солнца по небу. И раз за разом я (как и множество других людей) в своих бесконечных попытках обойти эти данности расшибал лоб об простые истины: Силы не бесконечны, они рано или поздно заканчиваются. Если не отдыхать, силы сами собой не восстанавливаются. Чем мы старше, тем быстрее устаем и дольше восстанавливаемся. Все на свете конечно, и наша жизнь тоже. Если не заботиться о теле, то оно может умереть раньше, чем душа. Душе необходимо подпитываться образами, чувствами, фантазиями, а они не терпят суеты. Энергия психики не в том, чтобы что-то накопить и удерживать, а в том, чтобы обмениваться ею с другими людьми, а от сдержанности устаешь не меньше, чем от постоянной отдачи — жертвенности. Боль, болезни, неудачи и ошибки — не аномалии, а естественные и неизбежные составляющие жизни, и нельзя их избежать иначе, чем отложив жизнь. Если ты оказался в болоте, то не сможешь бежать так же, как на стадионе. Насилие над собой может работать только на очень коротких дистанциях. Всякие неприятности в нашей жизни часто случаются вне зависимости от того, сделали мы все, что могли, или нет, — они просто случаются. Удивительным образом синяки на лбу от столкновения с этими истинами не приводили к пересмотру стратегии, а стимулировали надежду: «Ну вот в следующий-то раз!..» И я продолжал закрывать глаза на признаки истощения, удивляться тому, что в сорок успеваю не так много, как в двадцать, воспринимать неудачи и ошибки исключительно как личные проступки, которых можно было избежать, недоумевать от того, что из-за ежедневного насилия над собой нам почему-то становится плохо… И самое главное — где-то в глубине души хотелось (и всегда хочется) верить: «Я — исключение из правил». При этом одна из непреложных истин жизни гласит: ты — не исключение. И как бы мы ни пытались обойти и обмануть жизнь, постоянно оказываемся в той же точке, разбитые телом и душой. Жизнь не жестока. Просто мы — не исключение из правил. И каждый раз, когда начинаем осмыслять то, что происходит с нами, упираемся в эти самые неотменяемые данности жизни, которые не перепрыгнуть, не обойти и через которые не прорыть подземный ход.

3. Как у человека, живущего в мире людей, у меня есть определенные обязательства, которые я беру на себя в отношении окружающих. Это естественно, на этом строится любое сообщество людей. 4. Мне важно находить баланс между моими потребностями и моими обязательствами, и второе не может перекрывать первое, потому что в противном случае я истощаюсь и выгораю, а если наоборот – мои потребности всегда выше обязательств – я рискую остаться в полном одиночестве. 5. У меня есть свое личное пространство, включающее в себя тело и физическое пространство, ценности, отношения с другими людьми, мои вещи, мои привычки. Никто не имеет права вторгаться в это пространство без моего разрешения. И я не имею права вторгаться в чужие пространства. 6. Моя агрессия – это энергия, позволяющая мне и защищать себя от вторжения, и прокладывать себе путь в этом мире. Я принимаю свою агрессию как неотъемлемую часть себя, как свою способность переводить внутренние импульсы во внешний мир и добиваться того, что мне нужно для жизни. 7. У меня, как и у всех людей, есть потребность в безопасности, в том, чтобы принимать и быть принятым в близких отношениях, есть потребность в признании достижений и в том, чтобы моя жизнь и то, что я делаю, имели смысл. Я имею право действовать так, чтобы удовлетворять эти и другие свои желания. 8. Моя самоподдержка основана на отношении к себе как к живому существу, а не как к роботу. Я идентифицируюсь с тем, что я есть, а не с тем, чем я должен быть с чьей-либо точки зрения (даже если это самые близкие люди).

«Кирпичики» самоподдержки 1. Я пришел в этот мир как живой, чувствующий человек, а не как механизм с заданной функцией, целью и смыслом существования. 2. Как у живого организма, у меня есть личные потребности и эмоции, и мои ресурсы не безграничны; я устаю и восстанавливаюсь, если могу уделять достаточно внимания себе.

«Если тебе что-то не нравится, не возражай, а соглашайся или затягивай время. Время затягивай для того, чтобы тот, кто от тебя что-то хочет, сам отстал или инициировал конфликт – тогда он ужасный человек, а я для себя остаюсь хорошим.

Детский опыт подсказывает уже выросшим людям, что открытые конфликты ужасны и катастрофичны по своим последствиям (детали забываются, а ощущение тотального ужаса остается).

Осознанное решение тут не играет роли – «обучение» происходит автоматически, вся наша психика нацелена на сохранение контактов со значимыми людьми. При этом сами по себе желания и эмоции подавлены, но не уничтожены.

конкретному человеку, для которого пассивная агрессия – один из ведущих способов взаимодействия, очень трудно что-то предъявить – формальных поводов нет. Это трудно потому, что суть пассивно-агрессивного поведения – противостоять внешнему давлению, но путем избегания хоть малейшей прямой конфронтации.