– Товаровед я. На торговой базе работаю, – разливая водку в граненые рюмки, ответил он. – Может, лучше потанцуем? – добавил чуть позже, включая медленную музыку, и, поставив рюмку на столик, не дожидаясь ответа, схватил ее за талию, прижимая к себе, затем, целуя легонько в щеки, перебрался к сочным губам. Она не сопротивлялась. Не сопротивлялась, когда он, касаясь ее тела, снял с нее блузку, расстегивая возбужденными пальцами лифчик, не сопротивлялась, когда он, расстегнув ее джинсы, стянул их вниз, оставив в одних тоненьких трусиках. Наоборот, помогала ему расстегнуть и снять рубашку, расстегнуть и снять брюки, оставив в одних плавках. Он не стал класть ее ни на диван, ни на кресло, а прижал к стене, крепко сжимая податливое тело.

В азарте страсти она не заметила, как они остались в одежде Адама и Евы. Не отрываясь от губ и лаская рукой груди, он стал искать вход вовнутрь возлюбленной. Неудачные попытки войти туда заставили ее взять бразды правления в свои руки и направить его в желаемую цель, одновременно прижимая Валерия к себе.

Елена цвела на глазах. Ежедневные походы в кино, на дискотеку, в рестораны стали для нее привычными, втягивали все больше и больше в ночную жизнь города, заканчиваясь в постели с Валерой. Возвращалась домой она часто только часа в два ночи или вообще не возвращалась. Родители забили тревогу. Начались скандалы. Но она прямо сказала: «Я не маленькая и попрекать меня не стоит. С человеком, с которым я дружу, я счастлива».

Однажды в воскресный день, накатавшись на водном велосипеде и накупавшись в глубоком озере на окраине города, Валера осторожно завел разговор в нужном русле.

– Слышь, Лен! Вот ты работаешь в банке, через тебя проходит куча бумаг, а деньги-то где находятся, ты знаешь?

– Почему же нет? Знаю. В огромном сейфе, в отдельной комнате с зарешеченными окнами, куда к окошку запускают строго по одному, и только кассиров, получающих деньги с производства.

– И комната эта, естественно, стоит на сигнализации?

– Не только эта комната, весь банк на сигнализации. А что это ты банком заинтересовался? Ограбить хочешь?

– Если поможешь.

– Ты серьезно? – удивленно посмотрев на Валеру, спросила она.

– А ты хочешь? – ответил он вопросом на вопрос.

– Это невозможно, Валера. При всем уважении и любви к тебе.

– Я романтик, ищущий всю жизнь приключений, мечтающий невозможное обратить в быль, любитель подвергаться опасности на каждом шагу. Почему же не рискнуть, заранее зная, где опасность?

– От меня-то чего хочешь?

– От тебя ничего. Я же не знал, что ты в банке работаешь. Как узнал, вот вопросы и лезут в голову.

С этого разговора прошло несколько дней, пока Валера не возобновил их, спрашивая напрямик:

– Лен, достань схему банка.

– Не буду я этого делать, Валера.

– Ну достань, ради нашей дружбы, долги у меня большие, если не отдам, то я не жилец.

– Какие долги, перед кем?

– Да перед картежниками, продул большую сумму. Клянусь, как расплачусь, поженимся. Ведь я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю, вот поэтому и боюсь. А если попадешься?

– Рассчитаем правильно – не попадусь! Это я обещаю.

Схема, сделанная Еленой на обыкновенном листе бумаги, через неделю лежала у Валеры на столе. Днем банк брать можно было только при разбойном нападении, с устранением охранника и захватом заложников, что не входило в его планы. Судя по всему, в банке постоянно дежурили три милиционера. Чтобы открыть замки сейфа, сфотографированные незаметно Еленой, требовалось не менее пятнадцати минут, плюс пять на замки, ведущие к сейфам, на них можно было подействовать отмычкой собственного изобретения. Замки английского производства со всеми прибамбасами можно было вырезать только автогеном. Проблема встала и с сигнализацией, нейтрализовать которую требовалось в течение двадцати минут. Одному, притом не засветив Елену, все это было не сделать. Нужен был подельник. И он нашелся из числа старых корешей, проходивших по центральному универмагу. Это был Матюха.

Операцию под кодовым названием «Б» назначили на десять утра, когда наплывала основная масса обслуживающихся банком клиентов. И ровно в десять ноль-ноль к бюро пропусков подошел одетый в черные брюки и серый пиджак, с папкой под мышкой, мужчина лет тридцати и, поправляя очки под шляпой, назвавшись бухгалтером одного из предприятий, обслуживающихся банком, попросил вызвать экономиста, курирующего их расчетный счет. Елену вызвали. Получив временный пропуск по предъявленным документам на имя бухгалтера Панцерова Аркадия Соломоновича, мужчина последовал за экономистом. Останавливаться в операционном зале они не стали, а прошли по коридору прямо к отделам, где в закуточке находилась электрощитовая комната, закрытая снаружи накладным замком. Мужчина, поправив очки, вытащил из кармана отмычку и осторожно стал вскрывать дверь, подавшуюся незамедлительно. Сунув в руку временный пропуск стоящей рядом Елене, мужчина закрылся в щитовой. Через час Елена вынесла пропуск на выход и незаметно отдала ожидающему здесь Матюхе, одетому в черные брюки, серый пиджак, с папкой под мышкой и в очках под шляпой. Матюха по уходу Елены, потоптавшись минуту, подошел к бюро пропусков, протягивая временный пропуск. Женщина-вахтер, не разглядывая клиента, получила времянку и, посмотрев на номер, отдала удостоверение на имя Панцерова Аркадия Соломоновича. А в обеденный перерыв Елена, достав из-под стола черную кожаную сумку, занесенную утром, понесла ее по коридору к электрощитовой, где, постучав условленным образом, передала саквояж в приоткрытую дверь и, повернувшись, ушла в операционный зал.

В конце дня охранники, проверяя, все ли двери закрыты, не забыли толкнуть и дверь электрощитовой, а удостоверившись, что все в порядке, залезли в свою комнату, находившуюся рядом с комнатой, оборудованной сейфом с двумя английскими замками, и раскинули на низеньком столике преферанс.

Валера, вытащив карманный фонарик, взглянул на циферблат часов. Было без двадцати два ночи. Пора было начинать. Открыв изнутри дверь электрощитовой, он достал из сумки завернутый в тряпку пистолет Макарова, натянул на голову маску, на руки – перчатки, захватил трое наручников, лейкопластырь и двинулся кошачьим шагом в сторону «караулки». Через открытую дверь было видно, что один охранник завалился спать, а двое других продолжали резаться в карты. Теперь все решали секунды. Малейшее замешательство могло дать охранникам возможность выхватить из висящих на поясе кобур пистолеты и расстрелять его в упор.

– Сидеть спокойно! Держите руки так, чтобы я их видел, – произнес он как можно тише. Охранники застыли.

– Ты, толстяк, встань! – продолжил он, обращаясь к охраннику, сидящему спиной, и выхватив у него из кобуры пистолет. – И закуй руки другу. Да без лишних движений!

Толстяк подобрал брошенные ему наручники и, зайдя за спину напарника, стал застегивать ему руки. Тот не сопротивлялся.

– А теперь заклей пластырем рот, – продолжал Валерий и бросил ему пластырь.

Закончив процедуру, вытирая вспотевший лоб, толстяк отошел в сторону, после чего Пустой, подойдя к закованному охраннику, вытащил у него пистолет и выбросил к дверям, отчего дрыхнувший охранник соскочил с топчана и, не разобрав ситуации, протянул руку к кобуре. Удар ногой, нанесенный в живот, отбросил его в сторону.

– Лежи смирно, гаденыш, не показывай «жала»! Продырявлю без вопросов! – крикнул на него Пустой. И, добавив по темени рукояткой Макарова, вытащил из кобуры последний пистолет.

– Давай, толстый, работай дальше, – приказал он находившемуся в шоковом состоянии охраннику, показывая на стонущего от боли милиционера. – Держи наручники и пошевеливайся.

Закончив ту же процедуру, толстый посмотрел на грабителя.

– Поворачивайся, толстяк, поработал на славу, пора и награду примерить, – щелкнув за его спиной наручниками, захохотал Пустой. Сделав этот последний штрих, заклеив пластырем рот толстого, скинув их всех на пол и замотав вытащенной из-за пояса веревкой, Пустой посмотрел на часы. У него оставалось еще пять минут в запасе.

Матюха, за несколько дней до операции скорешившийся с электриками, дежурившими на городской подстанции, находясь в данное время у них в гостях, произнес очередной тост:

– Мужики! Я угощаю вас сегодня не потому, что мне не с кем выпить, а потому… – сделал он паузу под пристальным взглядом хозяев, – потому что вы друзья. За нашу дружбу!

Двое сидящих с ним электриков выпили залпом, не заметив, как Матюха опрокинул содержимое рюмки под стол. Потом пили за трудную жизнь электриков всего света, за опасности, подстерегающие их каждую минуту во время работы. Прозвучал тост и в честь Матюхи. Вспомнили и Юрия Гагарина – первого космонавта Советского Союза, не забывая его заслуг перед отечеством, перемыли кости давно умершему Ивану Грозному, убившему своего сына. Говорили долго, пока один из электриков не уткнулся лицом в стол, а другой не повалился навзничь на пол. Часы, сверенные с Пустым, показывали без двух минут два.

«Пора!» – и он поковылял в сторону трансформаторов, заранее выведав «у королей света» нужную линию. Когда секундная стрелка дошла до отметки двенадцать, Матюха потянул рубильник вниз.

Свет погас, как и условились с Матюхой, ровно в два ночи. Из принесенной с электрощитовой сумки Пустой вытащил необходимые отмычки и, светя карманным фонариком, открыл замок входной двери. Замок железной решетки поддался так же быстро, как и первый. Огромный сейф посередине комнаты стоял перед ним. Пустой почувствовал себя богатырем, собиравшимся сразиться с двуглавым драконом. Автоген импортного производства, доставшийся ему за большие деньги, прошел огненным клювом, начертив круг над обоими замками. Минут через десять, издав предсмертный скрип, дракон поддался. Пачки денег, аккуратно сложенные в стопку, перекочевали с полок в саквояж Пустого. Время поджимало.

Доехавший за двадцать минут с подстанции до банка на угнанном за день до операции «Москвичонке» с поддельными номерами и документами Матюха ожидал Пустого во дворе сзади банка. Он появился с главного входа, озираясь по сторонам, с баулом в руке. Света нигде не было.

«Да, не очухались еще электроначальники, не сообразили, в чем дело, как и менты, не заславшие патрульные машины на объект».

Постояв и удостоверившись в отсутствии признаков опасности, обойдя банк, Пустой направился во двор к ожидающему Москвичонку.

– Держи сидор, Матюха, – проговорил он, садясь в машину. – Да «лавешки» не растеряй. Вези аккуратно.

– Все путем, можно выдохнуть, – отозвался подельник.

– Не торопись. Сперва довези меня куда надо, – отрезал Пустой. «Москвичонок» тронулся со двора и, проехав несколько кварталов, остановился у пятиэтажной хрущевки.

– Машину поставь на место, номера сними. Обеспечь себе алиби на всякий случай и пару дней не высовывайся, пока не утрясется, – бросил напоследок Пустой и, захватив саквояж, поднялся на четвертый этаж заранее снятой однокомнатной квартиры.

* * *

Елена не смогла заснуть, прикорнула лишь под утро. Холодный душ взбодрил ее. Но мысли, крутящиеся в голове, не давали покоя.

«Что же теперь будет, если узнают, что я соучастница преступления? Получилось ли у ребят задуманное?» На все эти вопросы ответы она могла получить, только придя на работу. Возле входа у банка стояло несколько милицейских машин, что усилило ее внутренний страх. Банк напоминал муравейник. Все суетились, кого-то вызывали в охрану, кого-то – в отдел размещений кредитных ресурсов, где временно обосновались сотрудники уголовного розыска, ведущие расследование ограбления.

Дошла очередь и до Елены. Она, подавляя дрожь в теле, зашла в отдел. За столом сидел мужчина лет сорока пяти с черными усами и с обручальным кольцом на правой руке. Увидев, что девушка слегка перепугана, он, встав навстречу, посадил ее на стул, налил из графина стакан воды.

– Успокойтесь, Лена, так вас, по-моему, величают. Выпейте вот водички, – усаживаясь перед ней за столом и открывая папку, произнес он и, не услышав ответа, продолжил:

– Я вас долго не задержу, задам несколько вопросов и, если ваши ответы меня удовлетворят, отпущу. Мы просмотрели по книге пропусков всех клиентов, побывавших вчера. Так вот, среди них оказался некий Панцеров Аркадий Соломонович, выписавший временный пропуск взамен удостоверения, оказавшегося липовым. А Панцерова провели именно вы.

– Он же назвался бухгалтером предприятия, обслуживающегося у меня, – дрожащим голосом ответила Лена.

– Мы проверили и установили, что никакого Панцерова на этом предприятии не существовало. А раньше вы его видели?

– Нет.

– А как же вы его провели тогда?

– Ну, он назвал бухгалтера-кассира, оформляющего все платежки, и сказал, что ему нужно попасть в отдел размещения кредитных ресурсов по поводу кредита.

– И больше вы его не видели?

– Мельком увидела направившегося к выходу.

– А описать внешность сможете?

– Да, – замялась Елена, – не знаю даже. У меня на лица память плохая. Ну, в очках, с папкой, костюм вроде серый, среднего роста… – и пожала плечами, не зная, что дальше говорить.

– С работы вы домой поехали?

– Да.

– Ночевали дома?

– Да.

– Тогда все. Не смею больше задерживать. Появятся новые обстоятельства – я вас вызову.

* * *

Старшего следователя уголовного розыска по особо важным делам майора Вячеслава Моисеева разбудили в три часа ночи гудки беспрерывно звонившего телефона. Недовольно буркнув «Я слушаю», он постарался выяснить у дежурного милиционера суть дела.

– Машину за мной отправили? – и, услышав утвердительный ответ, положил трубку.

Стараясь не разбудить жену, он оделся в темноте и, выйдя на кухню, поставил чайник. Из краткого объяснения дежурного он понял, что взяли один из городских банков, чего за двадцать с лишним лет службы в рядах правоохранительных органов он не припоминал.

«Волга» с милицейской мигалкой подъехала через двадцать минут. Не допив налитый чай, он вышел на улицу и, вдохнув запах раннего свежего утра, сел в машину. В отделении, куда его привезли, царило всеобщее оживление, поднявшее на ноги чуть ли не весь милицейский состав. Начальник РОВД подполковник Рогожин встретил его в скверном настроении, кивком показывая на стул.

– Вот сволочи, а! Понимаешь, Вячеслав Владимирович, остался до пенсии год, и такой вот сюрприз! Эти долбаные охранники не смогли проверить помещение нормально. Все, говорят, закрыто было. А он в щитовой сидел, ждал, пока эти мудаки расслабятся. Всех троих обезоружил! Ладно еще догола не раздел. Выгоню к чертовой матери! Пусть на заводе пашут, раз охранять не могут.

– Следов никаких? – перебил его Моисеев.

– Работал профессионал, не за что зацепиться.

– Ну а со светом что?

– Ездили ребята. Там два электрика дежурных лыка не вяжут. Отправили в медвытрезвитель.

Разобравшись с делами в банке, Моисеев поехал допрашивать горе-электриков, успевших к этому времени очухаться.

– Рассказывайте: как умудрились целый район без света оставить? – заговорил он, располагаясь в кабинете начальника вытрезвителя, куда их привели.

– Че рассказывать-то? – ответил седовласый мужчина лет пятидесяти.

– Все по порядку и рассказывайте.

– Мы что-то, начальник, не смекаем, в чем нас обвиняют, – вмешался второй с выступающими скулами.

– Обвиняют вас в соучастии ограбления банка. Если сможете доказать, что это не так, – пожалуйста, пока есть возможность.

Седоволосый, не торопясь, боясь пропустить что-то важное, выложил все как на духу, тогда как второй, соглашаясь, кивал головой.

– Описать внешность его сможете? – спросил Моисеев, выслушав рассказ.

– Можем, – твердо ответил седоволосый.

– Поедете сейчас с лейтенантом. Он покажет вам, что делать, – вызывая опера в форме, закончил Моисеев.

К концу дня выяснились кое-какие интересные детали, оказавшиеся на столе у майора. Электрики признали в поившем их кореше гражданина Матвеева по кличке Матюха, чьи данные и фотография числились в милицейской картотеке. Он проходил когда-то по делу в Центральном Универмаге. Матюху взяли через два дня, но предъявить ему пока было нечего: не было ни малейших доказательств, ни малейших улик, разоблачавших его в соучастии в преступлении.

– Итак, гражданин Матвеев, – обращаясь по фамилии, продолжил допрос Моисеев, – спрашиваю вас еще раз: что вы делали в городской подстанции, когда напоили электриков?

– Я тоже был пьян, гражданин начальник. И поканал домой.

– Поканал, значит, домой? Так и запишем. Тут недавно мне сведения передали. Об освободившихся с мест лишения. Что же получается?

– Что, начальник? – весь во внимании вытянулся Матюха.

– Получается, что твой подельник по Центральному Универмагу Валера Пустовалов по кличке Пустой ныне пребывает в родном городе.

– А, по-вашему, он должен всю жизнь сидеть в тюрьме?

– Слушай, умник, – вскипел Моисеев, – тогда из-за возраста тебе дали немного, но сейчас ты не отвертишься. Впаяем на полную катушку за хищение государственного имущества в особо крупных размерах.

– Что за бред, начальник, какое хищение, какое имущество? Сон, что ли, сегодня плохой вам приснился?

– Закройте его в камеру! Пусть подумает, – и, посмотрев вслед уходящему Матюхе, добавил: – Пока есть шанс.

* * *

Оставшись один, Пустой стал обдумывать последующие ходы. Едой он на неделю запасся, можно было не беспокоиться. Если по горячим следам его не возьмут, через неделю «прыть» ментов утихомирится, и дело пустят обычным ходом. Старый волк Моисеев все равно со временем его вычислит, он в этом не сомневался, только вот доказать вину Пустого ему не удастся, а на одних догадках дело не построишь, Матюха проверенный, не проболтается, лица его никто из охранников не видел, действовал он до конца в маске, отпечатков каких-либо не оставил. Единственное уязвимое место – Елена. Здесь промашка возможна. Надо срочно припрятать деньги и попробовать связаться с Леной. Если Моисеев около нее кружится, значит, что-то прощупал, зря он этого делать не станет. Он волчара тертый, профи в своем деле. Лена с ним долго не продержится, проговорится. Этого нельзя допустить.

* * *

Старший следователь уголовного розыска по особо важным делам майор Моисеев Вячеслав Владимирович вел свою работу как профессиональный картежник, знавший все способы, чтобы сорвать куш.

За годы службы в рядах доблестной Советской милиции его несколько раз понижали в звании из-за халатного отношения к службе, переводя в простые оперы. Несмотря на это Моисеев всегда знал наперед, когда нужно раскрывать карту перед начальством, чтобы то могло учесть его заслуги, а когда, наоборот, спрятать ее, используя все возможные ухищрения, ради собственных интересов или для другого случая при раскрытии дел. Как розыскника сослуживцы его уважали, а как человека иногда не понимали. Моисеев старался защищать идейных воров, живущих по понятиям, объясняя тем, что они создали свою систему, противоположную нашему обществу, и скрыто борются за нее, веря в правоту своих идей. Он люто ненавидел убийц и насильников. Дела таких преступников, попадавшиеся к нему, он раскрывал в кратчайшие сроки, считая, что они заслуживают лишь наказания смертью.

На разгадку ребуса с ограблением банка ему потребовалось два дня. К этой разгадке он пришел, проверив все связи Елены. Как и предполагал Пустой, Лена напора со стороны Моисеева не выдержала. Майор не стал вызывать ее к себе, а в обеденный перерыв сам явился в банк, пригласив ее прогуляться.

– Скажите, Лена, вы любили Валеру? – задал он вопрос в лоб. Она замешкалась, не зная, что ответить.

– Да вы не суетитесь, я все про вас знаю, поспрашивал на досуге ваших подруг и выяснил, что помогли ему ограбить банк именно вы.

– Что мне за это будет? – только и смогла спросить Лена.

– Сначала выслушай внимательно, что я скажу. Валера Пустовалов – вор. Вор опытный, профессиональный. С ограблением банка статус его еще больше вырастет. Денежки, которые сейчас у него, он не вернет, если даже мы его посадим. Знает, что улик против него у нас нет, одни догадки, знает он и то, что, выйди мы на тебя, ты расколешься, и постарается что-нибудь предпринять.

– Что вы имеете в виду?

– Имею в виду, что он может пойти на все.