Глава восьмая. Дело запутывается

Дома у Мортимера нас ждало письмо от мисс (я буду пока называть ее так) Берил Степлтон. Ничего важного, обычная благодарность за оказанную помощь и приглашение заходить еще. Она не успела поблагодарить меня сразу, вот и написала небольшую записку. Быстро пробежав письмо глазами, я сунул его в карман. Мортимер снова был осажден больными, поэтому письма Лоры Лайонс мне пришлось читать в одиночестве.

Однако никаких особых тайн я там не обнаружил. Обычные записочки одинокой женщине не слишком строгих нравов, от ее почитателей, за исключением одного письма, которое было не написано от руки, а представляло собой короткую цепочку слов, вырезанных из газеты (судя по шрифту – из “Таймс”): "Если рассудок и жизнь дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот". При этом два слова: "торфяных” и “болот" были написаны от руки, а на конверте был адрес: "Отель "Нортумберленд", сэру Генри Баскервилю".

Адрес был написан печатными буквами, поэтому я сосредоточился на самом письме, вооружился лупой и внимательнейшим образом изучил его в поисках каких-нибудь зацепок. Потом изучил еще раз… Потом вытащил из кармана записку мисс Степлтон и сравнил почерки. Двух слов для этого конечно маловато, да и почерк в первом письме пытались изменить, но там было несколько характерных деталей, например я обратил внимание на то, как замыкалась буква “о”. Письмо было от Берил, это было совершенно очевидно.

Вот тебе раз! Новость оказалась по-настоящему интересной. Оказывается, она предупреждала сэра Генри об опасности, а следовательно была осведомлена не только о времени его приезда, но и о том где он остановился в Лондоне, прежде чем отправиться в Баскервиль-холл. Потом письмо каким-то образом оказалось у Лары Лайонс. Может быть, сэр Генри тоже хотел по почерку узнать, от кого оно? А если так, то напрашивается очень простой вывод: Лару убили, потому что она что-то знала об этом деле.

Я подумал, что вероятно моя маскировка не сработала и что Степлтон при первой встрече всё-таки узнал меня, приняв необходимые меры, чтобы возможная свидетельница замолчала навсегда. Однако потом решил не спешить с выводами. Ведь Лора была убита в тот же самый день, поздно вечером. Получается, что Джек после разговора с нами сразу же бросился искать экипаж, потом поехал в Кум-Трейси, да еще и успел вернуться ночью домой. Допустим, у них в Баскервиль-хаус есть своя конюшня и решить проблему с транспортом можно было быстро, но ведь его экипаж в поселке заметят многие и потом свяжут это с убийством. Он не мог этого не понимать.

В итоге я пришел к выводу, что убийство в день моего приезда сюда – это всё-таки совпадение. Кто-то вёл свою, пока непонятную мне игру и я бы подумал, что она вообще никак не связана с делом Баскервилей, но вот орудие убийства… Маленький дорожный пистолет, сделанный в Америке (я успел рассмотреть и клеймо американской фабрики на стволе), но для Англии не слишком характерный… А из Америки у нас приехал кто? Сэр Генри Баскервиль. Мог пистолет принадлежать ему? Конечно мог. И письмо было адресовано именно ему.

Кто ни был убийцей, но я сомневался в том, что он случайно использовал именно это оружие.

* * *

На следующий день всё запуталось еще больше. Утром в полицейском экипаже к Мортимеру приехал констебль и сообщил, что в деле открылись новые обстоятельства. По его словам, он отлично запомнил, как я говорил о том, что оружие сделано в Соединенных Штатах, а сегодня, с самого утра нанес визит в Баскервиль-холл и показал Степлтонам тот пистолет, из которого было совершено убийство. Был вызван дворецкий и он уверенно опознал один из “дерринджеров”, принадлежавших сэру Генри. Нашлась и коробка, в которой был второй пистолет этой пары.

Инспектор забрал с собой Джеймса и они уехали в поселок. Я же продолжил свои вчерашние размышления.

На самом деле дело отнюдь не стало более простым после того, как выяснилось происхождение оружия. Казалось бы: круг подозреваемых резко уменьшился и достаточно опросить всех и выяснить, кто и где был тем роковым вечером. На самом же деле от Баскервиль-холла до поселка довольно далеко. Если я правильно помнил карту, то примерно миль восемь, а то и все десять. Пешком дойти можно, но идти пришлось бы ведь день, а потом ведь нужно было еще и вернуться! Ночью пройти в темноте, под дождем такой путь – это не самое простое дело. То есть вряд-ли именно кто-то из живущих в поместье убил Лару Лайонс.

Тогда как мог к постороннему попасть этот пистолет? Да очень легко! Сэр Генри мог его потерять, подарить, проиграть в карты…

Я заново перебрал возможные мотивы преступления и у меня сложилась новая версия. Что, если кто-то хочет подставить Степлтона? “Дерринджер” сам по себе указывает именно на него, а письмо, которое я вытащил из шкатулки, могло бы стать второй уликой. Если бы полиция нашла его, то у нее возникли бы к наследнику сэра Генри очень серьезные вопросы. Например: “Почему вы не показали это письмо полиции, если знали о нем? А если не знали, то кто и почему мог предупреждать Генри Баскервиля об опасности? И о какой?” Очень уж много ниточек потянется от первой смерти к второй и при таких обстоятельствах полиция не станет вести расследование спустя рукава. Выходило, что вытащив из шкатулки письма, я спас Степлтона от подозрений!

Однако, пистолет и письмо… Письмо и пистолет… Если моя последняя версия верна, то вот тогда-то круг подозреваемых сужается очень резко. Оба этих предмета могли раздобыть только люди, живущие в поместье и имеющие доступ к вещам покойного баронета. Это чета Бэрриморов, жена (она же сестра) Степлтона, сам Степлтон их воспитанница и… Больше никого! Кухарке и конюху не позволили бы шарить по комнатам, хотя и они не исключены.

* * *

Когда я собирался на прогулку, мне пришла в голову еще одна мысль. Был еще один человек, который мог раздобыть и письмо, и оружие. Доктор Мортимер был душеприказчиком покойных и наверняка мог порыться в вещах. Вчера он допоздна занимался своими пациентами, домой вернулся заполночь, в экипаже. Визит врача к Лоре Лайонс не вызвал бы ни у кого никаких подозрений, а во времени убийства я мог и ошибиться. Ее могли убить чуть раньше, просто на выстрел не обратили внимания.

При этом у доктора был великолепный мотив: он хотел привлечь убийцу двух Баскервилей к ответу, а Лора… Стоп! Если не жена Степлтона завлекла сэра Генри и сэра Чарльза в ловушку, то кто? Что, если это была миссис Лайонс и доктор об этом знал, или догадывался!?

Как говорит Шерлок, хороший сыщик подозревает всех. Раньше я считал эту фразу циничной сентенцией, теперь же не знал, что и думать.

Глава девятая. Передозировка

Вернувшись, Мортимер не рассказал ничего такого, чего бы я уже не знал. У всех живших в Баскервиль-холле было алиби, каждый видел каждого во время обеда и ужина. Когда пропал пистолет, из которого убили Лору, никто не представлял. Было высказано предположение, что сэр Генри мог сам забыть его у женщины дома, Правда, никто не видел, что он к ней заходил, но такие дела и не афишируются.

Ну а я уже был совершенно уверен, что полиция ничего не добьется, поэтому решил воспользоваться предложением леди Степлтон посетить их дом еще раз и прямо спросить ее о письме, состоящем из наклеенных на бумагу слов.

Сказано – сделано! В десять утра я уже подходил к воротам усадьбы. На стук в дверь довольно долго не было никакой реакции и лишь минуту спустя она открылась. Передо мной стоял высокий человек с бросающейся в глаза густой, тщательно расчесанной черной бородой.

Я приподнял шляпу и сказал:

– Я – Джон Ватсон. Меня приглашали.

– Здравствуйте, сэр! Проходите. Я – Бэрримор, здешний дворецкий. Хозяева предупреждали меня, но сэр Степлтон уехал рано утром, а хозяйка еще не выходила из своих комнат. Я сейчас пошлю жену сказать о вашем приходе.

– Не выходила? – удивился я. – Но уже одиннадцатый час. Если ей нездоровится, то может быть, я зайду в другой день?

– Лучше подождите в зале, сэр. Часто бывает, что она читает в постели и спускается только к обеду. Сейчас я всё выясню точно.

Тут я обратил внимание на темное пятно на полу, похожее в темноте на кровь.

– Что это?

– Вода, сэр! – ответил дворецкий. – Дом очень старый, с крышей беда – она протекает. Я как раз собирался ее чинить, когда вы пришли. Взгляните вверх, там тоже пятно.

Я поднял голову. Действительно: потолок был влажным.

Несколько минут я провел наедине с смотревшими на меня со стен портретами. От нечего делать, прочитал весь свиток с легендой и усмехнулся наивной вере писавшего в молитву и раскаяние. Потом вошла миссис Бэрримор и вид у нее был весьма взволнованный.

– Сэр! – сказала она. – С хозяйкой что-то не так. Вы ведь доктор?

– Да. Пойдемте! – ответил я.

– Прошу вас, сэр!

Быстрым шагом она провела меня на второй этаж, к спальням. Бросив беглый взгляд на лежащую в кровати женщину, я обернулся к дворецкому и его жене и сказал:

– В комнату никому не входить!

– Но может быть… – начал было дворецкий, однако я резко оборвал его:

– Не входить!

Пульса не было. Я поднял лежащей женщине веко. Да, зрачок был сужен.

– Пошлите кого-нибудь за полицией, – сказал я Бэрриморам. – Она мертва.

* * *

Сам Степлтон, как выяснилось, на рассвете уехал по делам в Плимут и его возвращения ждали только завтра. Полицейского из деревни следовало ждать не раньше, чем через пару часов и я попросил проводить меня в библиотеку. Там я какое-то время бездумно разглядывал корешки книг, потом сел у окна и стал смотреть в сторону дороги, идущей к поместью.

Рано было говорить о том, что послужило причиной смерти, а обыскивать комнату в присутствии дворецкого и экономки я разумеется не стал, но кое на что всё-таки обратил внимание. В небольшой мусорной корзине, стоявшей рядом с туалетным столиком, лежало несколько бумажек, в которых я без труда опознал обертки от аптечного порошка опиума. Суженные зрачки как раз и могли быть признаком отравления им. Самоубийство? Но записки нигде видно не было, поэтому делать такой вывод было рано. На столе стояла большая чашка с остатками кофе на дне. Если и там обнаружится опиум, то можно с большой уверенностью считать, что мисс Степлтон сочла груз своей вины слишком тяжелым.

Но почему именно сейчас? Будучи соучастницей двух убийств, при наших прошлых встречах она выглядела веселой и была, в общем, вполне довольна жизнью в поместье. Никаких признаков депрессии я у нее не заметил и в письме, которое она послала мне, тоже ничего подобного не было. Это можно было утверждать совершенно точно, потому что по ходу моей медицинской практики, мне несколько раз приходилось иметь дело с нервными расстройствами.

Допустим, это убийство… Кому оно выгодно? Никому. По крайней мере, мотив не очевиден. Кто мог это сделать? Тот, кто приготовил и принес кофе, то есть экономка. Но сегодня она держалась вполне естественно и я не думал, что эта туповатая женщина способна разыграть такой спектакль с опиумом. Что, если хозяйка заметит странный привкус и не станет пить, а потом и того хуже: что-то заподозрит? Нет, подобное отравление не в повадках простонародья. У таких людей больше в ходу крысиный яд.

Тут я обратил внимание на одну из книжных полок. Одна из книг не была задвинута до конца и немного выступала из общего ряда. Я присмотрелся, потом встал и подошел ближе. Книга оказалась справочником по лекарственным средствам. Взятая с полки, она охотно открылась примерно посередине. Ну да, буква “О”… Вот и “опиум”. Кто-то явно интересовался этим разделом, скорее всего – сама хозяйка. А это что?