Читать книгу «Петербургский сыск. 1874 – 1883» онлайн полностью📖 — Игоря Москвина — MyBook.
image

Пропавший чиновник. 1874 год
Маленькая повесть

Третьего дня господин Комаров, секретарь Духовной Консистории, впрочем как и в прочие дни недели, вышел из дому в осьмом часу утра, откушав горячего со свежими баранками чаю. В левой руке он держал зонт, плывущие по небу низкие тучи, замеченные из окна, не предвещали солнечного дня, а вышедшему не нравилось возвращаться домой или ходить по делам службы во влажном от петербургской сырости сюртуке.

Дворник с крыльца видел, как перед господином Комаровым остановилась пролетка, он опустился грузно на скамью, что—то сказал извозчику, тронув плечо зонтиком. Но так на службе и не появился, как и последующие три дня никто его не видел и не знал, куда мог запропаститься секретарь Консистории, никогда до того дня не позволявший себе не то, чтобы заболеть, но и опоздать.

– Иван Дмитрич, – помощник начальника сыскной полиции Михаил Жуков, прикрыл за собою дверь в кабинет и тихо, словно боясь, что его услышат в коридоре, произнёс, – к Вам солидный господин из Духовной Консистории.

– Проси, – без интонации и совсем равнодушным голосом произнёс Путилин, отрывая взгляд от бумаги, что держал в руках.

В кабинет степенным шагом вошел уже немолодой мужчина с аккуратно подстриженной с проседью бородой и брюшком, на котором чудом держался больших размеров золотой крест с россыпью дорогих каменьев. Он остановился, подняв руку для крестного знамения, окинул тяжелым взглядом углы и, не найдя иконы, перекрестился, глядя в пустой угол.

– Добрый день, – произнёс Иван Дмитриевич, поднимаясь с излюбленного кресла.

В ответ на приветствие вошедший только кинул и грузно опустился на стул, который от обиды и изрядного веса посетителя, протяжно скрипнул.

Воцарилась тишина. Каждый из присутствующих ждал, кто нарушит первым затянувшееся молчание.

– Чем могу быть полезен? – первым начал Путилин и опустился в свое кресло, положив руки на край стола.

Священник пригладил бороду, пальцами вытер толстые губы.

– Господин Путилин, наш секретарь господин Комаров в высшей степени порядочный человек, за время службы не было ни единого случая, чтобы его можно было упрекнуть в нерадивости. А третьего дня вышел из дому, взял экипаж и не доехал до места службы.

– По всей видимости, вы затратили некоторые усилия для розысков господина Комарова?

– А как же? – с обидой в голосе произнёс священник. – У Афанасия Петровича в столице нет родных, он прибыл к нам из Москвы.

– А… – только и успел произнёсти Иван Дмитриевич.

– Нет, нет, – возразил посетитель, даже не выслушал вопроса, – господин Комаров, хотя и молод, но достаточно умен, чтобы не поступать во вред службе. Он был достаточно строг, проявил себя суровым чиновником, следовавшим духовным канонам и закону совести.

– В чем сие выражалось?

– Афанасий Петрович запретил просителям непосредственно сносится с чиновниками, стоял за строгие наказания провинившимся чинам духовного ведомства. Я не всегда был с ним согласен, но наш секретарь однако был справедлив и всегда имел свое суждение по разным вопросам.

– Отсюда я могу предположить, что господин Комаров приобрел за время службы не только людей с доброжелательностью, относившихся к нему, но и откровенных врагов.

– В этом, – снова провел рукою по бороде, словно она подсказывала ему, что сказать, – Вы совершенно правы. Невозможно карать одних за нерадивость, не награждая других за трудолюбие и усердие.

– С кем из чинов Афанасий Петрович состоял в дружеских отношениях?

– Я затрудняюсь Вас сказать, – растянул слова священник.

– Я смогу приехать в ваше ведомство для проведения первоначального дознания?

– Несомненно, я понимаю трудности Вашей работы, но я и приехал к Вам, чтобы Вы разобрались в исчезновении нашего секретаря, если таковое состоялось.

– Вы не уверены в его пропаже?

– Извините, но я предпочитаю верить в счастливый исход этой истории.

– Надеюсь, что, – на губах Путилина промелькнула тень улыбки, – это недоразумение. Однако не затруднитесь сообщить мне адрес пропавшего.

– Непременно, – и священник извлек из—под сутаны листок бумаги, который заготовил загодя, и протянул его начальнику сыскной полиции.

– Благодарю, – Иван Дмитриевич взглянул на написанные мелким каллиграфическим почерком строки. – Замечательно. Если не возражаете, я намерен посетить консисторию завтра с утра.

– Пожалуйста, господин Путилин, милости просим, – стул почувствовал свободу и жалобно пискнул, когда посетитель с него поднялся, – однако мы обеспокоены судьбой Афанасия Петровича и нам хотелось бы знать, где он может находиться. – Священник вновь окинул недовольным взглядом кабинет и осенил себя крестным знамением.

– Что ж, Миша, поехали разыскивать пропавшего? – Иван Дмитриевич взял трость и шляпу.

– Вы думаете, что…

– Нет, любезный господин Жуков, – перебил помощника Путилин, – в данную минуту я не склонен предлагать замысловатые истории столь внезапного исчезновения секретаря консистории. Может всякое приключиться, но по мне посетим поначалу место жительства Афанасия Петровича, а там и видно будет, в каком направлении шаг держать.

– Коляску?

– Не стоит, – произнёс Иван Дмитриевич, надевая шляпу, – он проживал недалеко, пройдемся по улице пешочком, благо солнце нам благоволит.

Через четверть часа стояли у серого четырехэтажного дома с вычурной лепниной и маленькими балкончиками, гнездами, прилипшими к некоторым окнам на фасаде.

Дворник стоял у ворот с метлой в руке и в темном фартуке.

– А как же не знать господина Комарова, – говорил он, подобострастно склонившись перед полицейскими чинами, – очень сурьезный человек, благо, что молод, но всегда к нам с уважением.

– Когда ты видел его в последний раз? – поинтересовался начальник сыска.

– Дак, третьего дня они вышли, взяли извозчичью коляску и укатили.

– Он был один?

– Так точно, – осклабился дворник, – я ж говорю, сурьезный был господин, чтобы в подпитии или к примеру дамы, то ни—ни. Служба у него духовная, от этого он и не позволял себе лишнего.

– К нему кто—нибудь приходил?

– Никак нет, он сам пришел, сам ушел. Нет, не было. Я бы знал.

– Хорошо, на коляске уехал?

– Так точно, тут с утра всегда Василий стоит Афанасия Петровича поджидает, его и вез. Лихач известный.

– И сегодня Василий был?

– Точно так, только больно сетовал, что господина Комарова третий день нет.

– Где можно его разыскать?

– Василия?

– Да.

– Что утром он тут, могу с точностью сказать. А так по городу, – пожал плечами, – это ж его хлеб. Кто ж его знает?

– А номер его?

Дворник назвал нагрудный номер, который висел на правой стороне груди каждого извозчика.

– В то утро третьего дня ничего не происходило?

– Вроде нет, – нахмурился дворник, вспоминая, – Афанасий Петрович вышел из дому, в руке нес зонт. Тогда по небу тучи ползли, казалось, что дождь пойдет. Сел в коляску и Василий тронул.

– Благодарю, – сказал Путилин, – мне хотелось бы знать, ежели кто будет спрашивать господина Комарова или о нем интересоваться.

– Так точно, – и добавил, – вчерась приезжал человек в одеянии священника, расспрашивал об Афанасии Петровиче, к сожалению, я не узнал его имени.

– Тучный, с меня ростом, с окладистой с проседью бородой, крестом с камнями и при разговоре причмокивает.

– Так.

– О нем я знаю.

Только в третьем часу пополудни удалось разыскать Василия, промышлявшего извозом, нередко уезжая в пригороды. Он оказался довольно молодым, с редкими усами и заметной родинкой с полукопеечную монету на щеке. Улыбка не оставляла лица ни на миг, от чего казалось, что доброжелательность так и струится от него.

– Да, господин Путилин, вы совершенно правы, три дня тому, – отвечал Василий, – как и предыдущие три года до этого, я ждал около осьмого часа Афанасия Петровича у дома, где он проживает. Господин Комаров в это утро был не в духе.

– Как ты понял, что он недоволен?

– Обычно, пока ехали, он шутил, а тут хмурый и задумчивый.

– Часто ли господин Комаров бывал в таком состоянии?

– Нет, я видел его таким впервые.

– Что было дальше?

– Доехали быстро, он постукивал зонтом по плечу, что, мол, давай, побыстрее. Возле консистории он сошел. Там Афанасия Петровича кто—то окликнул. В эту минуту моя коляска тронулась, колеса загрохотали по камням, больше ничего не слышал.

– Случаем не видел, кто окликнул?

– Дак я вперед смотрел, но что голос был женский, это точно.

– Больше ничего не видел?

– Рад бы помочь, да не знаю чем.

– С господином Комаровым бывал ли кто?

– Нет, я не видел. Он всегда садился ко мне один.

– Хорошо, а голос женский, если услышишь, сможешь признать?

Василий задумался.

– Обещать не могу, но можно и попробовать.

– Как женщина его окликнула?

– Так по имени – отчеству.

– Афанасий Петрович?

– Совершенно верно.

Иван Дмитриевич шел по проспекту, по правую от него руку, глядя под ноги, задумчиво вышагивал помощник.

– Что, Миша, можешь предложить следующим шагом?

– Вот думаю, Иван Дмитрич.

– А не пройтись ли нам к консистории?

– Почему бы и нет.

– Я вот мыслю, что дворники соседних домов могли что—то видеть, да и привратника консистории нельзя оставлять в стороне. А, Миш? – скосил с хитринкой взгляд на Жукова.

– Это так, – произнёс помощник, – но, если судить по словам приходившего к нам господина, то наш исчезнувший просто паинька безгрешный и не похоже, чтобы он в одно мгновение бросился собачонкой за дамой, даже побывав на месте службы.

– Согласен отчасти, ибо верить словам одного человека не всегда разумно, стоит выслушать многих, чтобы получить образ заинтересовавшего тебя человека.

– Трудно возразить.

– Не надо, а вот слова мои воспринимай, как циркуляр, выданный начальником, ибо они подкреплены многолетним опытом. Надеюсь, возражений не последует, – то ли вопрос, то ли утверждение донеслось до Жукова. – Так, – взглянул на извлеченные из жилетного кармана серебряные часы, – время позволяет. Когда еще выпадет час пройтись по Невскому в такую прекрасную погоду?

Трехэтажное здание консистории с колонами и арочными окнами возвышалось серой громадиной и, казалось, с настороженностью взирало на приближающихся чиновников сыскной полиции. У входа прохаживался подтянутый бородатый мужчина, создавалось впечатление, что это не богоугодное заведение, а учебное заведение, выпускающее военных.

– Любезный, – обратился к нему Путилин, мужчина остановился, на лице появилось выражение крайней заинтересованности, – ты здесь служишь один?

– Так точно, – ответил он и добавил, – каждый божий день с утра и до самого вечера.

– Ответь, ты всех знаешь чиновников данного заведения?

– Точно так, уже пятнадцатый годок на этом месте.

– Тогда знаешь господина Комарова?

– Афанасия Петровича, – обрадовался привратник, – почитай со дня поступления к нам на службу.

– Что можешь о нем сказать?

– Извиняюсь, а Вам с какой надобностью? – спросил мужчина. – Не извольте, серчать, – он развел руками, – служба.

– Я – начальник сыскной полиции Путилин Иван Дмитриевич.

– Извините, господин Путилин, но всякие люди ходят.

– Оставь.

– Афанасий Петрович – человек сурьезный, как появился у нас, так порядки поменял. Любит порядок, хоть стог, но справедливости не отнять.

– Как его разыскать?

– Мне не ведомо.

– Что так?

– Господин Комаров на службу приезжал ежедневно к осьми часам, окромя святых праздников. А тут третий день пошел, как его не вижу.

– Может в разъездах?

– Никак нет, господин Путилин, он всегда при нашем заведении. Сколько помню, он ни единого раза не выезжал не то, что в губернии, но и в уезды.

– Когда, говоришь, видел в последний раз?

– Третьего дня, тогда еще с утра непогодилось.

– И ты запомнил?

– А как же, Афанасий Петрович приехал, как обычно на коляске. Его уже который год Василий возит.

– Хорошо, а дальше?

– Вышел он и все.

– Все?

– Нет, прошу прощения, Ваше Благородие, его женщина окликнула. Он к ней подошел, они сели в коляску и поехали. Я еще удивился, что впервые вижу, чтобы Афанасий Петрович не на службу пошел.

– Как выглядела женщина?

– Что в черном платье и с вуалькой это я помню, а больше… Не знаю.

– Господин Комаров был удивлен окриком?

– Я припоминаю, что он был более смущен, чем удивлен.

– На что они сели?

– Коляска с верхом.

– А на месте извозчика кто был?

– Не могу сказать, я больше на даму смотрел.

– Чем она привлекла?

– Я лица не видел сквозь вуальку—то, но мне показалась молодой.

– Как она его окликнула?

– А? – недоуменно произнёс мужчина, явно не понимая вопроса.

– По имени? Фамилии?

– А—а, – протянул спрашиваемый, – Афанасий Петрович, да—да, Так и было. Афанасием Петровичем окликнула.

– Хорошо, а в какую сторону поехали?

– Так к Невскому, – удивился он, – тут только одна дорога.

– А номер жетона извозчика?

– Извиняйте, но не поинтересовался.

– Благодарю, – Иван Дмитриевич поинтересовался об утреннем госте, где можно его разыскать? Привратник указал.

Путилин начал подниматься по лестнице, Миша шел на ступень позади.

На лестничной площадке третьего этажа стоял утренний посетитель и распекал молодого человека.

– Ну ступай, – бросил он недовольным видом юноше, – чем— нибудь порадуете? – спросил недовольным голосом.

– Увы, – развел руками Путилин, – нет ни хороших и ни плохих новостей.

– Тогда чем могу быть полезным? – священник взялся рукою за крест, висевший на груди.

– Чем занимался в последнее время господин Комаров?

– Затрудняюсь Вам ответить, – пожевал ус утренний гость, – Вам лучше поведает об этом его помощник.

– Если не затруднит моя просьба, не смогли бы Вы нас провести к нему?

– Отчего же, прошу.

Кабинет секретаря консистории господина Комарова находился на втором этаже.

Священник, тяжело дыша, спускался по лестнице. Рукой показал, нам в ту сторону.

Помощник Афанасия Петровича сидел за столом, когда они без стука вошли. Вскочил сконфужено с места.

– Добрый день, господа!

Священник ничего не сказал в ответ, только сверкнул глазами. Иван Дмитриевич сдержано кивнул на приветствие, один Михаил улыбнулся и произнёс:

– День добрый!

– Чем могу быть, полезен?

– Сам не появлялся, – пропустил мимо ушей слова утренний гость.

– Никак нет, – помощник склонил голову.

– Так, – сказал священник, – Эти господа желали бы с тобою побеседовать, не сочти за труд, – снова блеснул глазами. Было видно, что недолюбливал помощника, возможно и хозяина кабинета. – Если я Вам еще понадоблюсь, Вас ко мне проводит, – кивнул головой в сторону помощника, – он знает, где меня найти. А за сим разрешите удалиться, – и тяжелой поступью покинул кабинет.

– Вы давно помощником у господина Комарова? – Иван Дмитриевич подошел к окну.

– Два года будет.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Три дня тому.

– Три?

– Точно так.

– И где?

– Вы видите, что наши окна выходят на сторону, где вход. Так в то время я стоял у окна и видел, как Афанасий Петрович подъехал на коляске.

– Что было далее?

– Он обернулся, по всей видимости, его окликнула дама в черном платье, что стояла рядом с коляской. Они с минуту поговорили, поднялись в коляску и уехали.

– Вы видели раньше эту даму?

– К сожалению, я ее не признал, тем более ее лицо закрывала шляпка, а сверху лица к сожалению не увидеть. Вы сами можете убедиться, посмотрев вниз.

– В каком тоне был разговор?

– Мне показалось, что Афанасий Петрович был удивлен, но я могу ошибаться, – дополнил помощник секретаря.

– Какими делами занимался в последнее время господин Комаров?

– Так сразу не могу сказать, просителей было много, но можно посмотреть в журнале посещений. Там отмечены все.

– А мог кто—нибудь посетить Афанасия Петровича, минуя журнал?

– Никак невозможно, я всегда нахожусь в этой комнате, а господин Комаров был на этот счет строг и без моего доклада не принял бы никого.

– Что ж посмотрим журнал?

– Одну минуту, – помощник секретаря консистории склонился над столом и вытащил из—под стопки большую книгу в черном переплете, – прошу, – он открыл и пояснил, – здесь фамилия посетителя, здесь с какой целью он обращается в наше заведение, здесь время пребывания посетителя у Афанасия Петровича, здесь, – показал пальцем, – ответ на прошение.

– А почему в некоторых строках пусто?

– Так не всегда посетитель выказывал цель прихода мне, я ж только помощник, а об истинной причине визита знал только господин Комаров.

– Хорошо, а чем занимался Афанасий Петрович?

– Ранее просители непосредственно сносились с чиновниками нашего богоугодного заведения, он запретил. Уж очень был строг, ратовал и в конечном итоге добился строгого наказания для провинившихся чинов духовного ведомства.

– А кроме указанного?

– Хоть Афанасий Петрович и молод, но был ярым противником бракоразводных дел, в особенности богатых и знатных людей. Без жалости увольнял чиновников консистории, которые по его мнению были нерадивы.

– Мог ли кто затаить на него обиду?

– Несомненно, – резко ответил помощник, – ведь люди всякие, некоторые приходили с угрозами, но господин Комаров был в решениях тверд и от слов не отступал.

– А из последних?

– Мне не упомнить.

– Хорошо, а можете подготовить бумагу, каким разводным делам не давал ходу секретарь и кто из чиновников был уволен по настоянию Афанасия Петровича.

– Будет сделано.

– Завтра поутру, господин Жуков, – Иван Дмитриевич указал рукой на помощника, – заедет к Вам.

– С кем был дружен господин Комаров?

– Не имел чести знать.

– О ком – нибудь он рассказывал?

– Увы, мой начальник был немного замкнут.

– Почему «был»?

– Не знаю, – стушевался помощник секретаря, явно что—то утаивая.

– Так отчего же?

– Я подумал, – начал он говорить, пряча глаза, – что раз Вы занимаетесь этим делом, то можно предположить самое худшее.

– К чьему—то счастью или…, – Иван Дмитриевич выдержал паузу, смотря в лицо помощнику Афанасия Петровича, – к чьему—то сожалению нам пока ничего не ведомо о судьбе Вашего начальника. Так Вы о знакомцах, родственниках господина Комарова не знаете.

– Совершенно верно, – помощника секретаря оставило волнение.

– Что ж, благодарю за беседу, – Путилин переложил трость из руки в руку, – утром Вас навестит господин Жуков.

– Буду ждать, и не сомневайтесь – бумага будет готова.

– Разрешите откланяться, – Иван Дмитриевич церемонно наклонил голову в знак прощания и направился к выходу.

Только выйдя на улицу и, надев шляпу, обернулся к Михаилу.

– И как тебе данное богоугодное заведение?

– Не примите за кощунство, – помощник посмотрел на окна здания консистории, – но мне кажется змеиное гнездо.

– Нет, это не святотатство, а истинная правда.

– Где ж нам теперь искать пропавшего секретаря?

– Пока не знаю, – тяжело вздохнул начальник сыска, – только одна ниточка – женщина в черном, но и она подобие призрака, вроде бы существует, но кто никто не знает. Хотя в списке, что завтра получишь, она может быть в качестве обиженной жены, требующей развода.

– Вы думаете, исчезновение связано с бракоразводными делами?

– Я не утверждаю, но и не исключаю такой возможности.

– Тогда как же обиженные чиновники, лишившиеся службы по вине ретивого секретаря?

– Миша, и такая возможность не исключена. Сейчас мы бродим в потемках, если честно сказать, то пока не вижу светлого пятнышка в непроницаемой мгле розыска.

– Вам, Иван Дмитрич, не показалось, что помощник Афанасия Петровича что—то скрывает?

– Не показалось, а я уверен в этом.

– Но почему? – Михаил не успел окончить вопроса, будучи перебит словами Путилина.

– Пока рано. – Потом добавил, – а правду все равно поведает. Шила в мешке не утаишь.

– Не было бы поздно?

– Три дня срок, но будем надеяться на благополучный исход наших розысков.

– Иван Дмитрич, у меня складывается впечатление, что пропавший идет впереди, а мы его догоняем, но шаг слишком мелок.

– Верно подметил, идем по следу.

1
...
...
11