Как я Вам и обещал, то буду писать эти вступления – объяснения по мере надобности. Первое, что я сообщу, что сам автор сказал, что всё, что он описал в этом рассказе, было с ним на самом деле. Я в это, конечно, верю с трудом, можете мне не верить, но на моё удивление я видел Айю, главную героиню этого рассказа. Да, видел героиню этого рассказа или её клона в человеческом облике. Где? В его доме. Хотите – верьте, хотите – нет, но он тогда сказал, что она не человек, но не стал это разъяснять, ссылаясь на просьбу женщины.
Но всё по порядку. Все считали его холостяком, никто просто не видел его с женщиной, если не считать какой-то его мимолётной беседы со знакомой на улице. Какое же было моё удивление, когда я пришёл к нему домой, и застал у него женщину. Это отчасти объясняет отсутствие его предков, которые в нём души не чаяли, что я знал от Макарыча.
Да, не просто женщину, а женщину в халатике, а это не просто знакомая, да ещё и с утра. Видел я её всего минуты две или три, но успел хорошо запомнить. Если я закрою глаза, то её облик до сих пор стоит передо мною. Начну со сравнения. Если сам Андрей был высокого, почти под два метра роста, широкоплеч, сухопар, но грудные мышцы у него не были раскачены. Скорее всего он был вынослив, но не обладал огромной физической силой, не говоря о мощи. По крайней мере грузчиком он не работал. То женщина, что вошла в комнату, где мы беседовали с Андреем, была прямой его противоположностью. Она была очень маленькая, проще сказать миниатюрная. Если и дышала, не знаю, кем приходился ей Андрей, то уж точно в пупок или даже ниже. По крайней мере, но мне так показалось. Она была выше меня сидящего в глубоком кресле, но не намного, а Андрея, находившегося в таком же кресле напротив – заметно ниже. Определить рост её я затрудняюсь. Представив, что она походила на худосочного подростка, от которого её отличали только явно выраженные округлые женственные формы, вы точно не ошибётесь. Несмотря на эту миниатюрность и микроскопичность от неё веяло такой силой, энергией, что это сразу чувствовалось с первого, даже мимолётного взгляда. Что-то в ней было дикое и даже могучее, не совместимое с нашей изнеженной цивилизацией. Вот она уж точно была не кисейная барышня. В ней было что-то от кошки: та же степенность, осторожность и…взрывной характер. Может быть я, начитавшись его рассказов, уже фантазирую, но глаза у неё были зелёные, как у кошки, и мне даже показалось, когда она выходила из тёмной комнаты, то они даже блеснули отражённым, неестественным огоньком.
Остановлюсь на её внешности. По виду или по национальности она была или арабка или еврейка, что почти одно и тоже. Тонкие, хорошо выраженные черты лица, нос с горбинкой, чёрные вьющиеся волосы и, на удивление, хорошо выраженный эпикантус, что никак не вязалось с её внешностью. Впрочем, ничего другого, что её связывало с азиатами, у неё во внешности не наблюдалось.
Когда она вошла, то Андрей как-то автоматически назвал её Айя, на что та заметила своим чуть хрипловатым, простуженным голосом с хрипотцой, что она просила его называть Аней. Андрей извинился, несколько смутившись, поправился.
Я уже говорил, что автор считал их реалистичными и происшедшими именно с ним. Я тоже заскорузлый прагматик, но мне они всё-таки кажутся фантастикой, о чём я тоже уже говорил. Добавлю, что мне пришлось восстанавливать написанное им по памяти и через много лет, то искажение в деталях его рассказов вполне возможны. Впрочем, у меня не плохая память, и я играю до сих пор на уровне КМС по шахматам благодаря интернету, но в основном только в рапид. Сил и времени на классическую партию у меня уже не хватает, а резаться в блиц – реакция уже не та.
-Андрей, ты помнишь, пропали в тайге шишкари, ещё по осени. Один тебе ещё каким-то родственником был. Какой-то кисель троюродный, ты ещё о нём говорил. Ты даже про него тогда спрашивал, долго их ещё искали так и не нашли. Потом напарника выловили, так тот не в себе был и до сих пор ещё с придурью. Несёт всякую чушь про лесных баб, а когда их вспоминает, то у него натурально крыша едет. Такое рассказывает – не поверишь! Ты ещё больше не поверишь, но жив твой родственничек! Один охотник не только набрёл на его следы, но и самого видели! – огорошил сим сумбурным приветствием меня мой приятель Володя.
Серёга был не то что мне родственник, а так. У бабушки моей, была троюродная сестра, а у неё приемная дочь, которая считалась как бы её родственницей, но не по крови. Несмотря на это, поскольку мы жили недалеко друг от друга, мы зналась с Серегой и его половиной и считала их родней. Я его почти не знал, но несколько раз встречались на вечеринках и разных семейных сборищах, так что немного считал его тоже за своего. Ничего особенного в нём не было – обычный деревенский мужик, таких в деревнях при советской власти было полным полно.
Уходя, Серый сказал, что выйдут в ноябре, то есть месяц назад, рассказал кому-то, где будут шишкарить. У одной речки, скорее ручья, притока Оки, не помню её название, жить в зимовье, а как ушёл, так и не вернулся. Он был не один, а с приятелем. Когда снег выпал, то схватились, поскольку машина, что пришла за ними, никого не нашла. В зимовье стояли мешки с орехом и несколько мешков с шишками. Продукты не тронутые и пыль на столе лежала слоем. Вызвали МЧС. Приятеля поймали натуральным образом через недели две, после срока, когда они были должны выйти из тайги, точнее наткнулись на его следы и выследили по ним. Он был едва живой, но, при виде людей пытался убегать, но был на столько слаб, что скоро упал. Но когда к нему подошли люди, вновь стал гайсать по тайге с выпученными глазами и дико орать с испугу. Его пришлось связать и вести домой. Он не только боялся людей, но и не хотел идти в село. Обычное дело, если человек заплутает в тайге, то начинает сходить с ума. Только то, что он потерялся, было странно, поскольку там лесовозные дороги на каждом шагу, а мужичок тот был не из районного посёлка, а местный из ближней деревни. Он всю округу знал, как свои пять пальцев, постоянно ходил за шишкой, охотился, грибы собирал и дрова заготавливал. Не мог он просто заблудится. а Серый пропал, как и говорил Володя. Приятель этот был малость не в себе и ничего толком не смог объяснить. Непонятки какие-то. Ловили его, как дикого зверя. Нашли ещё Серёгины шмотки, облазили всю округу, но ничего больше не обнаружили. Его ни живого, ни мертвого, орехи, заготовленные в мешках лежат, машинка и решета на месте, колот валяется. Рюкзаки, там же, и жратва в них, консервы разные, что мыши не почикали. Испарился бесследно. Только в том, что на нём было, в том и остался. Брехня, одним словом, чистой воды, что Серёгу видели.
– Не брешешь, ведь уже больше месяца прошло, а он там без еды и без оружия по предгорьям Саян лазит, да по снегу, и жив и здоров. – Я обозлился и решил послать подальше своего приятеля. Настроение было с утра хреновое, поскольку я ещё не отпился кофе. Так как отношу себя скорее к совам, чем к жаворонкам, и моё самочувствие приходит в норму с утра пораньше, только после доброй дозы кофеина. Если без него, то только после обеда. Тем более тема была неприятная для меня. – Изыди сатана, видишь, я ещё не пил кофе, а издеваться я тебе над собой не дам. Ты же знаешь, что получишь на орехи, за которыми ушел мой не родной родственник.
– Вижу, что глаза у тебя в глубокой задумчивости, – продолжал Вовка, немало не смутившись – Пей свой кофей и слушай. Мне Ванька Салдамаев говорил, знаешь такого?
– Знаю, – буркнул я, – только верить ему – себя не уважать.
– Ты послушай, что он сообщил! Ты же журналюга! Это же такой материал! Он мне сказал, что нынче один знакомый бурят приходил, он тоже в этом зимовье жил, капканы ставил, говорит, что видел он мужика какого-то дикого, который в горах живёт, как зверь, и ещё с ним какая-то женщина маленькая бродит.
– Что бы мне не знать Ваню, я с ним в институте четыре года торчал, только он меня на год младше, и я его, как облупленного знаю. Знаю, что трепло он доброе и твои Саяны ему только в кине показывали. Выжить, конечно, ныне можно запросто: орехи под ногами валяются, но современный народец одними орехами не питаются, на снегу не спит. Он телевизир смотрит и к его заднице прикручен унитаз. Ты, надеюсь, понял мою точку зрения по этому вопросу. Я не исключаю, что мой родственник рехнулся, как и его приятель, и каким-то образом остался живой, бродя по окрестным горам, но откуда там ещё и баба? Врёт Ваня! В заблуждение вводит, как говаривает наш любимый шеф. – Я, конечно, несколько перегибал палку. Ваня Салдамаев был обыкновенный деревенский мужик, хоть и бурятского происхождения. Он был немного наивный и глуповатый, но не обладал сколько ни будь живой фантазией, чтобы вешать макароны на уши. Тем паче на такой блеф он не был способен. Он знал, что Серёга мой родственник, а со мной он не желал связываться, а тем более сорится, ещё будучи студентом, а тем более при моём нынешнем социальном положении в районе, то и подавно. Что-то было здесь не чисто. Сон мой соизволил слететь моментально, даже удовлетворившись одной чашкой кофею, которую я начал скармливать себе уже в присутствии своего приятеля-информатора. Кстати, от кофе, предложенного мной, он отказался. Здесь пахло сенсацией. Я это чуял, но мало понимал с какой стороной к этой сенсации подходить и, что она есть на самом деле эта сенсация. С чего это у двух мужиков, даже сильно пьющих, могли одновременно сдвинуть с катушек крыша, да так, что они едва ли без штанов начали шляться по дикой горной тайге, вести образ жизни шимпанзе или другой северной обезьяны, ночевать в снегу, чем-то там заниматься с неизвестной бабой. С бабой это понятно чем он там занимается, но зачем этому придурку с ней ползать по горам и морозить свою задницу на снегу. Есть же, в крайнем случае, зимовье? Брехня. Никак это не лезло в рамки жизни, но, с другой стороны, если подумать серьезно, зачем кому-то пускать пушку о том, что кто-то там бродит по горам месяц, бередить раны родственникам исчезнувшего мужика? Можно запросто получить по роже, даже если Ваня друг Салдамев, просто работает в качестве попугая, что скорее соответствует действительности. Всё было непонятно и не однозначно. С друзьями бандитами было всё просто и устроено по земному: кто-то кому-то чой-то задолжал, кто-то кого-то поставил на счетоводное устройство или посадил на мушку или перо или не поделили бабки или бабу. Всё это просчитывалось на уровне третьего класса начальной школы, даже не требовались коридоры высшего образования.
Всё это я коротенько изложил Володе, с чем он отчасти согласился, но я выспросил, где он видел Ваньку Салдамаева, откуда он его знает, так как тот вернулся в свою деревню и в городе появлялся редко.
Скоро мы его нашли в гостинице, но разговор с Ваней ничего не прояснил. Пришлось заводить машину и доставить его домой в забытое богом бурятское село. На моё удивление охотником оказался русский, сосед Вани. Петька просто сбрехнул про друга-бурята, поскольку Ванька там был единственный, кто считал себя бурятом, хоть и не говорил на этом гордом языке потомков Чингисхана. Правда, многие русские были слегка похожи на бурят, но это не мешало им быть русскими, так же как селу быть бурятским.
Сосед Вани был сухой, как кочерыжка, жилистый молчаливый мужичонка. Когда мы пришли к нему в гости, то он что-то строгал на чурочке. Встретил он меня неприветливо, когда я его спросил про следы, что он видел в горах, то он сразу помрачнел. Он явно не хотел касаться этой темы. Пришлось сказать, кем я являюсь пропавшему, деликатно умолчав про свое журналистское настоящее. Только после третьей рюмки он несколько потерял концентрацию и разговорился. В сущности ничего нового я не узнал, только то, что он отчего-то боится этого хождения мужика с бабой на пару. Мне пришлось влить в него не меньше полутора бутылок водки, пока он не сказал, что слышал от одного тофалара легенду про то, что в Саянах живёт дух гор в обличие барса, но это не настоящий барс. Он может превращаться в женщину. А превращается он в женщину для того, чтобы родить ребенка. Тогда она находит в горах или предгорных лесах промышляющих охотников или того, кого встретит, тогда она его совращает. Говорят, что если она его поцелует, то тот потеряет всякий разум, затем бродит с ним по горам и занимается любовью, пока не забеременеет от него, а после просто убивает того и съедает.
Я, конечно, мало поверил в это, но всё-таки решил проверить данное сообщение. Тем более информатор не производил впечатления вруна или сочинителя. Он относился, если говорить словами старого охотника Черкасова, к достоверным охотникам, у которых всегда найдётся десяток рассказов про охоту и природу, чтобы врать. Кроме того, он не был из трусливого десятка, но здесь явно выражал или испуг или чуял явную опасность. Я тоже не относил себя к большим любителям подставлять голову под пули или бог весть какие удовольствия, но если Серый был жив, то его надо было вытаскивать из этого дерьмового положения.
В конце концов я уговорил Игоря, так звали мужика, чтобы он показал то место, где он видел следы. Этому способствовало и то, что он успел расставить капканы, но, встретив следы, бросил всё и вышел из тайги. Теперь он о них пожалел и решил снять свои поставушки, несмотря на опасность. В принципе я пока не предполагал, как и что может угрожать ему или мне, но многолетний опыт общения с тайгой – настораживал. Тут я вспомнил про одного своего приятеля. Это был безбашенный товарищ в самом прямом смысле. Его интересовали приключения и всё, что с ними связано. Всё, что он зарабатывал, то спускал или на походы небывалой сложности или иные авантюры с ними связанные. Лезть к черту в пасть при таком раскладе не имело смысла, а без сотоварищи – в двойне.
Договорившись с Игорем, встретиться с ним на следующий вечер и переночевать у него, а на утро уйти в горы. Я сорвался в город на ночь глядя, где нашел друга Петро в «тоске и гусарстве» на следующее утро. Я ему вкратце обрисовал обстановку. В принципе он мало поверил в сию брехню, но согласился на поход в горы, так как адреналин ему бередил душу и звал на необыкновенные приключения. К обеду он уже был полностью готов к ним и соответствующим образом экипирован по этому случаю. Я же утряс все дела только часам к трём.
Мы решили ехать на его Ленде, который, по причине повышенной беспокойности своего хозяина, успел приобрести весьма боевой вид, нося на своей груди вмятины и царапины, приобретенные на просторах России ридной. Я собирался, как на охоту. Взяв карабин и почти двух годовой запас патронов к нему, что было около пятидесяти штук, я прикупил к ним отчего-то ещё сотню, хотя это вразрез шло со здравым смыслом, но я всё-таки это сделал, подчинившись какому-то внутреннему чувству или интуиции или страху. Хотя это и влетело в копеечку. Продуктов мы взяли на неделю, водки – на две. На больше мы и не рассчитывали. Всё это погрузили в Ленд Крузер и попёрли в направлении по вектору ранее мною проторенному. То есть к соседу Вани.
Пришкандыбали мы к вечеру. Игорь вытопил баньку, и мы попарились и пригубили пару бутылок водки. Петро отказался от сего удовольствия в полной мере, сославшись, что за рулем он старается не пить. Впрочем, пригубил тоже, но всего-то три рюмки, что для него, плотно сбитого мужика, было почти, что для слона заряд дроби на рябчика с сорока метров. Утром мы быстро собрались, решив подъехать по возможности ближе к зимовью, а далее уже топать пешком. Мы не брали ни палаток, ни печек и тому подобного, рассчитывая только на спальные мешки. Игорь не имел и его, так как собирался ночевать в зимовье.
О проекте
О подписке