Цитаты из книги «Время. Ветер. Вода»

– Я именно этого хочу, – Макс кивнул на задремавшего в подоле толстовки щенка. – Ты же видел, он выбрал меня. Именно меня. Уж это-то ты должен понимать. – Ему подойдет любой хозяин, который будет его кормить. – Я тебя часто о чем-то прошу? – Стоит привязаться к кому-то, и ты больше себе не принадлежишь. – Да что ты заладил: привязаться, привязаться, – Макс разозлился. – А если ты уедешь куда-то, куда нельзя брать собак? Она останется и будет страдать. Слышал, что женщина про ответственность говорила? – Так и знал, что не согласишься, – лицо Макса сделалось каменным. – Просто так. Из вредности. – Конечно. Не хочу делить тебя с собакой, – Артем обнял его за шею и притянул к себе: – Мало нам других проблем, котик? Макс бережно отдал Вике сонного щенка и вышел на улицу.

Давай возьмем собаку? – вдруг предложил Макс. Артем насторожился: – Зачем мне собака? Тебя вполне достаточно. – Тогда я ее себе возьму. – Не. Ты возьмешь, а я тоже привяжусь. Очень надо, – Артем направился к выходу. – Помнишь Гая? Нет, конечно, не помнишь – это еще до тебя случилось. Гай – черный терьер. Классный был, но кто-то подкинул через забор отраву, и он сожрал ее. Я долго поверить не мог, что люди могут сделать такое просто из зависти или злобы. А потом поверил, так что теперь не хочу ни к кому привязываться. – Это будет только моя собака, и тебе необязательно ее любить, – глаза Макса стали по-детски молящими. – И привязываться тоже. – Тогда и подавно не нужно. Как мы будем жить с ней под одной крышей без любви?

– Всем нужно, чтобы их кто-то любил, но не все умеют сами любить. Вот поэтому и бросают. Не справляются. Чтобы любить, требуется много сил, терпения и души.

– Как же такая милота вырастает в злобных монстров? – отсмеявшись, сказала она, и я вспомнила ее историю про собаку. – У них все так же, как у людей, – к нам вышла женщина лет сорока с усталым лицом. – Кому как повезет. Кого-то воспитывают, любят и заботятся, а кого-то бросают и предают. Да и от хозяина многое зависит, дурной человек не может вырастить хорошую собаку. Это большая ответственность.

Он опять засмеялся: – У меня мама красивая была. Очень. Модель. Ее снимали для «Marie Claire» и испанского «Vogue», она была лицом нескольких знаменитых марок и вице-мисс Вселенная. Представляешь? – Повезло тебе, – сказала я. – Повезло? – Неожиданно он посерьезнел. – Вот именно. Чисто лотерейный билет. Достоинства родителей – не наша заслуга. А ты на своего папу похожа. Он, когда ругается, тоже так смотрит, будто всю жизнь верил тебе, а ты его предал. – Я, когда тебя в первый раз у подъезда увидела, подумала, что ты фрик. – А я, когда тебя увидел, подумал, что ты ботаничка и маменькина дочка. – Ты не ошибся. – Теперь понимаешь, зачем нужны маски? – Не совсем. – Затем, чтобы никто не смог разгадать тебя так легко, как я, – его рука доверительно опустилась на мое плечо. – Понятность делает человека очень уязвимым. Хочешь обучающий пример?

На ней были темно-синие джинсы, волосы забраны в хвост, а стоило ей сесть в машину, как аромат цветочных духов заполнил весь салон. Артем притворно закашлялся и, задыхаясь, схватился за горло. Стекла со всех четырех сторон автоматически опустились. Макс же и вовсе выскочил, бросился к багажнику и, поковырявшись полминуты там, вернулся, держа в руках два черных респиратора с круглыми коробочками фильтров по бокам. Ни слова не говоря, они оба нацепили их, и нашим глазам предстали два жутких постаповских персонажа, зловещий облик которых портили лишь сияющие детской радостью глаза. Вика громко расхохоталась: – Ну хватит, это, между прочим, Гуччи. – Газовая атака Гуччи. Чумовая вещь! – пробубнил из-под респиратора Макс. – Надеюсь, из тебя это скоро выветрится? – сказал Артем, и мы медленно покатились по дворам, со смехом наблюдая за недоумевающими лицами прохожих.

Машина Артема была старой темно-синей иномаркой с ярким рисунком в виде белых всполохов молний, пробегающих электрической сетью вдоль обеих дверей, и напоминала постапокалиптические автомобили из Мэд-Макса. Броская, эпатажная машина – точно такая же, как и хозяин. – Пандора, – сказал он, когда я садилась в нее. – Что? – Машину, говорю, зовут Пандора. Дверью сильно не хлопай. Она этого не любит и насылает проклятия. Медленно опустившись на черное кожаное сиденье, я осторожно прикрыла за собой дверь. В салоне приятно пахло освежителем.

– Но, Макс, я как раз сейчас думала, какой ты хороший. Умный и серьезный. Странно, что у тебя никого нет. – Быть хорошим – плохо. И очень неудобно. Ты должна это знать. У тебя тоже никого нет, – он сказал это не обидно, просто обозначая существующее положение дел. – Тёма говорил, что пригласил вас на выходные. Соглашайтесь, будет весело.

– Но, знаешь, воображаемым мне всегда нравилось быть. Ведь с тем, кто выдуман, ничего не может случиться. Тёма вечно то на гвоздь напорется, то обожжется, то с лестницы свалится, а мне хоть бы что. Так что, попав в детский дом, я просто знал, что это не по-настоящему. Вот и все.

После того как я перестала ходить в школу, каждый день постоянно был чем-то наполнен. Больше я не брала в руки учебники и книги, не смотрела фильмы и сериалы, у меня была лишь толстая синяя тетрадь на пружине, в которую я стала записывать все, что со мной происходило, свои мысли о Вике, соседях со второго этажа, о своих чувствах, ощущениях и планах.