Попросил одну хозяйку перебинтовать, та без лишних слов согласилась. Хотел спросить, как проехать в город на автобусе. Собаки срывались с цепей. И тревожны были взгляды и голоса хозяев. «Да ну вас!» Шел мимо. Вслед слышал брань.

Шел и вспоминал Тургенева, «Отцы и дети»: «Места, по которым они проезжали, не могли назваться живописными. Поля, все поля тянулись вплоть до самого небосклона, то слегка вздымаясь, то опускаясь снова; кое-где виднелись небольшие леса и, усеянные редким и низким кустарником, вились овраги…».

По пути стал замечать, что пригорок, на который прилег, вода в колодце с веселым ведром, – это вносит в мое зыбкое существование какой-то смысл, помогает, дает силы, если бы не рана в боку. Но когда ты пьешь ледяную колодезную воду – это не сравнить ни с чем.

Прошел немало километров, – спасли кроссовки. Вот что значит, надевать на похороны кроссовки, – если отколошматят, все равно дойдешь куда надо.

…Так я бродил по берегу реки, пока не наткнулся на пацана лет шести-семи, который опознал во мне Лешего. Так и сказал: «Леший!» и побежал докладывать остальным пацанам, что пришел Леший. Те резвились на импровизированном пляже, и уже хором начали скандировать «Леший! Леший!»

Не ожидал себя в такой роли. Леший в русской мифологии: дух леса, его хозяин, враждебный человеку. Побрел между кустами и через пятьсот метров обнаружил лодку на цепи с замком.

Замок оказался ржавым и не замкнутым. Весло обычно забирают.

Но чем черт не шутит, прошелся по зарослям и вооружился веслом.

Как Ной на плоту, я стал грести в неизвестном направлении, но по течению.

«А куда я спешу?», – подумалось.

Ответил:

– Никуда.

«Никуда», ибо судьба давно уже стоит за спиной и крутит пальцем у моего виска.

Река была под названием Осётр, как я выяснил у рыбаков, с небольшими перекатами и пейзажами в виде холмистых долин и высоких лесистых берегов. На пути попалась группа байдарочников.

Причалил на небольшой лодочной станции, поднялся на стоянку автомобилей. Какой-то городок Зарайск.

На автобусной остановке ни души. Как добраться до Москвы, было совершенно непонятно. Попробовал спросить прохожего, тот от меня, как от лешего, бочком-бочком и смылся. Вид, видно, мой грозен, чего уж там.

…С одним типом, что сидел за рулем старенького «Опеля» договорились о бартере. Он забирает мою лодку, ждущую его на пристани, и доставляет меня до ближайшей станции метро «Котельники». Ударили по рукам. Смотреть лодку он отказался, видно вид мой не только грозен, но еще и вызывает доверие.

Поехали. Тут я его разглядел. Высокий, одет не по погоде: в черном костюме, застегнутом на все пуговицы, как и рубашка. И ему вроде не жарко. Еще напялил солнцезащитные очки. Старые, на одном стекле даже трещина. Волосы все слиплись на голове. Зато выбрит и лицо блестит, как шкура тюленя. Странный тип. Да еще под зеркало заднего вида в салоне, куда водители вешают крестики, он повесил стеклянную муху.

– В больницу? – спросил он меня.

Я посмотрел на свой жалкий вид.

– Нет, – говорю.

– Кто-то совершил преступление, а свалили на Вас…

Я внимательно на него посмотрел, он и ухом не повел. Кстати, уши у него длинные, как и пальцы с грязными ногтями.

– А Вам какое дело?

– …У меня был случай с соседом, – продолжил он. – Его забрали в следственный изолятор. А из-за чего? Девчонка из соседнего подъезда пришла домой среди ночи в слезах и синяках, – сосед с приятелем ее изнасиловали.

Нападавшие были в масках. Но один из них обратился к другому по кличке, по которой все знают моего соседа. И главное, алиби у соседа не было, он в ту ночь «таксовал» и на момент нападения на девочку, у него был запланированный перерыв. Он мирно спал в машине на одной из стихийных стоянок города.

Жена днем увидела, как двое парней на детской площадке зыркают глазами на проходящих девушек, незаметно подложила телефон с включенным диктофоном. Дураки успели похвалиться своим ночным подвигом. Это у них не первый случай. Вот так, жена нашла насильников и с мужа сняли все обвинения…

– …Как в сказке, – заключил я.

– Ну это Вы, как филолог, во всем ищете миф, литературу. Между тем, виновники наших несчастий живут не на Луне, а рядом, – он сделал паузу. – …Совсем рядом. Вот где Ваш виновник?

– В каком смысле?

– Виновник того, что с Вами сделали? – и он крутанул пальцем на мой внешний вид. – Видно, что вины Вашей нет.

«Виновник, виновник, виновник. В моем случае, это тот маниакальный субъект, который убил Лену и наткнулся на меня. Знал бы, скрутил его. А он ведь меня разглядел, сучий хвост, выходит, я – главный свидетель. Разве у него нет мотива меня убрать? Где-то прячется эта мразь».

– …Виновник. Он наблюдает за тем, как его будут вылавливать, он наслаждается тем, как обводит всех вокруг пальца. Он может подозревать, что Вы его знаете или видели?

«Да у него рентген, – всю мою историю прочитывает, как на афише…»

– …Если его выявить, тогда никто не посмеет показывать в Вас пальцем, как показывали в Вашего Христа.

– Да, есть такое дело…

– Кто бы сомневался… Он ждет, кому бы похвалиться. Он совсем рядом, надо только схватить его за мизинец. Вот так.

И водитель схватил вдруг муху на стекле и сжал ее в кулаке.

– Вы на дорогу-то смотрите, а то слетим в кювет.

– Я уже давно в кювете, да и Вы теперь.

В боку закололо с неистовой силой, аж перехватило дыхание.

– Мы – люди в черном.

«Я все меньше понимал, что он несет. Сейчас водитель заметил, что мы оба одеты в черную одежду, но какая связь у меня с ним?»

– Он не знает, что запутался в сетях своего маразма. Зато Вы знаете, где он, как его разоблачить, как наказать. Завтра, например.

– Что завтра?

– Завтра нужно удалить этот нарыв. Вы завтра его вытащите из норы. Иначе вытащат Вас и как сегодня, выбраться уже не получится.

Он притормозил у аптеки, вышел оттуда с пакетом медикаментов, молча на грязные пальцы натянул резиновые перчатки и обработал мне рану в боку. Я сидел на заднем сиденье, прикусил зубами губы, чтобы «перебить» болевые ощущения и уставился в стеклянную муху.

– …Ваш случай – это шанс использовать одну единственную возможность спастись. Не будете отрицать?

– Караулить его на стройке?

– Не прикидывайтесь. Вы знаете, где он ждет Вас. Значит, все получится, а когда получается одно, следом выходит другое. Это проект. Реализация проекта означает начало следующего. За год, до следующего лета можно успеть реализовать шесть проектов.

– Я что-то совсем Вас не понимаю. Вы о чем?

– Это социальные проекты выявления причин. Примерно 2 месяца уходит на один проект. Нужно успеть провести анализ и сделать корректировку. Установка ясных и достижимых целей для каждого проекта и наличие жестких сроков исполнения помогает сохранить фокус и мотивацию на протяжении всего года. А при наличии высокой мотивации и продуктивности, креативные подходы могут заметно увеличить результативность и качество выполненной работы. Все эти факторы в совокупности могут значительно повысить эффективность работы и сделать выполнение 6 проектов за год вполне реальным.

Он протарабанил этот кусок проектного менеджмента, как по шпаргалке.

– Да! Замечательно, – отозвался я. – Но где взять эти проекты?

– К реализации первого Вы приступите уже сегодня. А там и остальные поспеют, как помидоры на грядке.

– Как помидоры, значит…

Около метро он меня высадил. Причем сказал: «До скорой встречи». Я смотрел ему вслед, вспоминая, что свою историю не рассказывал. А он и пример подкинул к месту, и знает, что я филолог, и что невиновен ни в чем, и что шесть проектов мне надо сделать. Странно это все. Лучше бы он свои длинные ногти состриг, а то натянул в жару пиджак и раздает указания.

Я спешил домой. Хромал на обе ноги и держался за перевязанный бок. Прохожие шарахались, как от прокаженного.

Нужно было разобраться с делом Лены, ведь эти уроды от меня не отстанут. Нужно откопать хоть из-под земли этого «маньячину», и тогда, действительно, как сказал водитель в машине, у них не будет против меня никаких доказательств. А он прямо все знает. Странный субъект. Не иначе как Воланд вернулся?

4.

…Я проснулся от «дикой боли», кошка сидела на мне в ожидании следующей порции мясных консервов. Голова отделилась от тела и где-то вне поля моего зрения раскалывалась на части. Вот эту фразу «дикая боль» часто употребляла мама. Но теперь, когда я ее воспроизвожу и вспоминаю родителей, боль хоть немного, пусть на пол процента, но меня отпускает.

А еще она говорила: «Ну что, фраер?» Внутри головы фраера будто стучал колокол. Пошевелился и понял: есть еще одна проблема – дырка в боку.

Пошел искать зарядку на телефон. По пути встретил мух, одна, вторая, третья… Прямо целая эскадрилья. Откуда слетелись?

Тело ныло, будто по мне прошагало стадо баранов, да еще нужна была перевязка, да еще бы справиться со страхом заражения крови.

В травмпункт не попал. Пошел знакомиться с «перовскими соседями» – заехал то сюда недавно. Спросил у них, чем подлечить рану? Знакомство оказалось напрасным, моим видом они были напуганы, видимо, так с ними еще не знакомились.

Телефон включился, и в строке звонков с одного номера кто-то пытался дозвониться раз десять.

Но у меня по жизни осталось всего две темы. Одноклассники и сокурсники с вопросом: «Кто я?» В смысле, где и какая должность, и можно ли мной воспользоваться.

Также люди вполне удовлетворены, когда отвечаешь: «Да я безработный». Это значит, они в своих конторах могут быть спокойны, они хоть в чем-то состоялись.

И вторая тема звонков – вымогатели и мошенники, которым никак отвечать не надо – если получится, лучше менять фамилию, номер телефона и заодно, квартиру. Коллеги по работе не беспокоят, причем в одном институте по неведомой мне причине – обиду на меня носит главная их «проректорша», трудно объяснить ее мотивы, но она дала указания вассалам отписаться от Дубровского во всех сетях, не звонить Дубровскому ни под каким соусом, и наверняка, отнести на мусорку повесть А.С.Пушкина, ну, чтобы фамилия не напоминала.

Собрался на штурм травмпункта, но перед атакой взялся колошматить мух. Вот уж не хозяин я головы своей. Кстати, охота удалась – семь штук валялись по квартире. На «семь» мне везет.

На следующий день вспомнил Лизу, свою студентку, она давно напрашивалась, – решил: время пришло и позвал ее сделать мне перевязку.

Мигом приехала. Как «скорая помощь». Моей физиономии не удивилась. Принимает меня любым. Промыла рану в боку, перемотала меня как мумию, потом взялась за лицо, царапины оказались глубокими, – терпел, как удав.

Спросила, где мне делали перевязку.

– А! Да это водитель, который меня подбросил сюда, – махнул я рукой.

– Он врач?

– Да какой там? Хотя я не знаю, а что?

– Очень профессионально, – почему-то сказала она.

Попили чай, хлопнули по рукам. Какая же она молодец! Аспирин, – лекарство на все случаи жизни. Еще пачка каких-то обезболивающих. Полегчало, – правда, полегчало.

– Андрей Александрович! А можно нескромный вопрос.

– Валяй!

– Вы один? В смысле, где Ваша жена?

– Ты знаешь, Лиза, жене не нужен безработный муж, – забрала ребенка, и ушла.

Претензии, скандалы, выяснения – мы пытались как-то понять свою жизнь. Ни черта у нас не вышло. Мне помог силиконовый мяч.

– Это что-то для секса?

– Нет, тренажер такой. Мял, мял его, пока мяч не стал своим видом воспроизводить отдельные человеческие органы. Сердце, потом печень, почки, легкие. Когда мяч стал похож на язык – я понял, если буду спорить с ней дальше, у меня будет такой язык, …и перестал.

– Вы развелись.

– Да, там тоже история. «Полотенце не положил на место, полотенце не положил на место», – и так длилось долго, а могла бы сразу сказать: «Давай разведёмся».

– Это же произошло в какой-то момент?

– Да. Был момент. Как-то, она рылась у меня в карманах и обнаружила мой подарок для другой женщины, – это был финиш.

И еще я подумал о том, что не смог сказать Лизе.

– …Зато я узнал, что такое депрессия: чувство полной несостоятельности, вины и отвращение к самому себе.

Я Лизе многое не рассказал. Про то, что Ирме зачем-то понадобился миф, что я ее бил. А еще про то, что уважаемые ею преподы наговорили на меня всякую околесицу, чтобы поделить мои учебные часы между собой. А еще про то, как одна знакомая списала на меня левые деньги и давай тоже вымогать. А еще про то, что дважды откачивали в Склифе «по скорой». Добрые люди поставили свечи «О здравии моем Спасителю, Божией Матери, святому великомученику и целителю Пантелеймону». А еще про вчерашнее чудодейственное спасение. Может молитвы и свечи сработали?

– А я тоже ушла от парня.

– В смысле? Ты оправдываешь мою жену? Типа, женская солидарность.

– Да нет, в смысле я свободна.

– Ты офигенная, и будь я помоложе, влюбился бы без памяти.

– Может еще не поздно?

– Я подумаю, Лиза.

И вот она ушла. Обиделась и ушла. Такая умница, такая красивая, найти бы ей достойного парня.

«С чего начать распутывание этого клубка? Нить есть, Ариадны нет. Тесею в некотором смысле повезло».

Я шутил, значит, возвращались силы.

Конечно, я сыграл в судьбе Лены Лачинской дурацкую роль. Кто ж знал, что заработок, который я ей нашел, приведет к такому. Она выложила фотки в сетях, а там и пряталась эта мразь.

Решил перечитать комментарии под фотографиями Лены, где она позирует в нижнем белье. Реакция была неоднозначной. Комментариев набралось на сотню. Ну она молодец какая, – здорово снялась, так вдохновенно. А вот комментарии… – каких только не было, абсолютное большинство, как водится, – злобные, с руганью и оскорблениями.

И среди них я видел тень убийцы, надо было только увидеть его «почерк». Во фразе водителя машины «достать преступника кончиком мизинца» был серьезный резон.

Среди мужчин-подписчиков Лены в ВК я начал сортировку.

Отсеял тех, кто жил в других городах, – убийца знал, как стройка охраняется, как огорожена, знал тайный вход на стройку, чтобы не заметила охрана. Там я его и встретил. И он вернулся, чтобы добить жертву. Выходит, из-за меня.

Так, хватит посыпать голову пеплом…

Отсеял и тех, кто поставил свое фото на аватарке. Мой «клиент», конечно, фотографию свою не поставит.

Отсеял тех, кто имел много подписчиков, особенно мужского пола, и упражнялся в разных способах коммуникаций, – здесь ориентация на доверчивых женщин, а мужики будут его нервировать.

Отсеял тех, у кого не было в друзьях красивых девушек, и кто не состоял в группах, посвященных отношениям полов.

Выбор претендентов у сеятеля немного сократился. Тогда я занялся комментариями под постами Лены. Убрал все комментарии с сексуальным намеком, – оставил те, где комментатор говорит о себе, где застревает на каких-то идеях, где процветает его сентиментальность, с наличием уменьшительных суффиксов, например, взрослый мужичок может рассказывать, как он мастерит скворечники, в которых весною поселятся милые скворушки. Далее я решил убрать тех, кто не удалял ни одного комментария, ведь убийца наверняка должен сделать отбор, и подчистить те сообщения, где он может «спалиться».

Стало дышать полегче.

Он должен играть роль, – чтобы наслаждаться общением; обсуждать откровенные мысли, – чтобы привлечь к себе внимание; быть морально устойчивым, – чтобы вызвать доверие; увлекаться культурой – чтобы выманить.

И я его нашел. Он удалил все сообщения, но оставил одно, в котором додумался цитировать другого маньяка и тем облегчил мне задачу.

Ну как же, как пройти мимо фразочки из письма знаменитого британского маньяка Хэйга, где он своей девушке из тюрьмы пишет: «Как глупо с твоей стороны спрашивать, почему я не убил тебя. Конечно, у меня был миллион возможностей это сделать, и я это знаю. Но эта идея никогда даже не приходила в мою голову – я бы никогда не тронул ни волоска на твоей голове».

И вот сейчас я сидел перед предложением, выписанным из того письма для комментария Лене: «Конечно, у меня был миллион возможностей это сделать, и я это знаю». Далее шла теория о том, почему их встреча и вручение цветов невозможны в кафе, оказывается, его мама с папой так познакомились, и их брак распался. А он верит в приметы.

Что это, как не наслаждение своим умом, изворотливостью, расчетливостью, превосходством, и желанием быть таким же, как Хэйг, который играл в жизни сложные роли, чтобы реализовывать свои чудовищные намерения, и за решеткой сыграл свою последнюю роль – безумца, но не помогло.

Позвонила Лиза, осведомилась о моем состоянии, предложила приехать-навестить. Я хорошо понимал, чем это может кончиться, отказал ей и через пять минут уже сидел, жалел об этом.

…Автора найденного мной комментария задержали. Фамилия его оказалась Кочкин, работал где-то охранником.

Как сообщала пресса, ему предъявили обвинение, и он сразу начал давать признательные показания. Я выпил три чашки кофе, в груди застучало, – я ожидал, что лента новостей начнет выдавать новые эпизоды его похождений по белу свету, но больше никакой информации не появилось.

Зачем он оставил тот комментарий? Знал же, что будут каждого проверять, – не вытерпел, тема волнует и не вытерпел. Верил, что не поймают. А пойти, признаться – это было выше его отваги.

В тюрьме он вспомнит, как по неосторожности заглотил крючок на моей удочке. Скажет: «Бес попутал». Для маньяков не редкий случай, когда они сохраняют какую-то, пусть даже эфемерную связь со своей жертвой.

До дня ее смерти я думал, что в тумане только я, – оказалось, нет, туда попала и Лена Лачинская. Есть фотограф Андреас Фейнингер, у него есть фотография тумана на Бруклинском мосту.

И мост в тумане, – мост огромный, но проплывает баржа и он теряется над рекой. Мощное фото. Мы думаем о своем значении в этой жизни, о статусе, согласно которого делаем дела, строим планы, спешим, едем на работу, набираем хороший ритм, пока однажды не отрезвеем, пока не покроемся потом и копотью, и не увидим, что все это время тащились на драге и много чего в тумане не разглядели.

Как у меня получилось вывести его на чистую воду?

Я попытался восстановить логику событий.

Сначала нос к носу я встретил маньяка. Дальше наезд ублюдков, которые чуть не отправили меня на тот свет. Дальше случайный водитель говорит, что убийца знает, что я его видел, что он запутался в сетях. Вернувшись во вторник со своей Одиссеи, в среду я начал искать его в сетях.

Вся логика событий подсказывала, что именно мне нужно его искать, и что я его найду.

Галерея комментаторов под фотографиями Лены, этих похотливых самцов, более чем красноречиво говорила о том, что он попытается дистанцироваться от них. Они ему смешны, они неспособны ни на что, как он. Такая коряга среди болотных кочек. Он сделал ошибочный ход и попался в сеть.