§ 2. Социальные и психолого-философские критерии как первичные составляющие содержания вины и ответственности

Вина и ответственность как полинаучные категории предполагают их изучение с позиций разных наук, таких как: юриспруденция, психология, философия, социология. Ведь в конечном счете человек, как «носитель» вины является существом психическим, в плане его сущностной психической деятельности и существом социальным, в плане необходимости межличностного взаимодействия между людьми в социуме. Не принимать во внимание при правовом анализе исследуемой категории такие моменты не представляется возможным.

Вина – не есть ответственность и ответственность – это не только вина, хотя это и взаимосвязанные научные категории, но они не тождественны.

Категория юридической ответственности опосредована категорий правонарушения. В свою очередь, учитывая сложный характер понятия правонарушения, оно формулируется некоторыми учеными как сложносоставное явление, включающее в себя ряд факторов: экономический, психологический, юридический, информационный, социальный и биологический ³².

Научное обоснование вины, как необходимого условия ответственности, определяется учением о детерминации человеческого поведения и свободе воли. Под детерминацией понимается предопределенность человеческого поведения, его действий объективными закономерностями развития общества, а также совокупностью конкретных социальных условий и субъективных факторов.

Вместе с тем, объективная и субъективная обусловленность человеческого поведения не исключает возможности выбора в конкретной ситуации различных вариантов поведения. Не вызывает сомнения тот факт, что «человек производит выбор линии поведения под влиянием как внутренних (психологических), так и внешних (социальных, физических и др.) факторов. Меры социального контроля, нормы права и морали также входят в число тех обстоятельств, которые подлежат учету и анализу при принятии решения. Если человек в состоянии сделать выбор, он ответственен за него» ³³. Вина проявляется в таких ситуациях, когда у человека была возможность выбирать из нескольких вариантов поведения, но был выбран именно противоправный вариант, который, естественно, предполагает ответственность правонарушителя. То есть, сначала необходимо создать субъекту свободные условия выбора линии поведения, самостоятельность, а потом, в случае отклоняющегося поведения привлекать его к ответственности. Другими словами, человек должен нести ответственность, если из имеющихся вариантов поведения, он прибег к противоправным методам поведения, вследствие чего нарушил права и причинил ущерб, хотя мог и избежать таких последствий, в случае выбора правовых вариантов поведения (см. рис. 2).

Рис. 2. Социальные нормы и отношения между индивидами

(источник изображения: https://pixabay.com/ru/illustrations/сеть-люди-бизнес-команда-1722861/)

К тому же нужно указать, что выбор человеком правомерных, или наоборот, противоправных вариантов поведения предполагается, что априори происходит совершенно сознательно и добровольно.

Ученых-исследователей привлекает, прежде всего, установление факторов принятия человеком девиантной модели поведения. Причины, по которым субъект действия выбирает противоправные варианты поведения, различны. Наиболее полную картину таких причин иллюстрируют так называемые теории девиантности и преступности: экономическая теория девиантности, теория неоднородности и изменчивости нормативно-ценостной системы общества, теория социальной дестабилизации, теория стигматизации. Рассмотрим вкратце их главные положения.

Экономическая теория девиантности соединяет в себе теорию экономической депрессии, теорию экономической экспансии, теорию социального сравнения. Центральная мысль данной теории состоит в том, что «как в периоды экономического спада, так и в периоды подъема люди разделены на бедных и богатых. Бедные вынуждены удовлетворять свои витальные потребности нередко противозаконными способами. Конечно, богатые тоже совершают преступления, но их девиантность обусловлена не объективной нехваткой средств существования, а такими пороками, как жадность и стяжательство, необузданное стремление к обогащению и увеличению своей власти над другими» ³⁴.

Без сомнения, в любые времена общество состоит из разных слоев, социальных категорий. В нем выделяют, грубо говоря, три основных прослойки: бедные, средний класс и богатые. Когда удельный вес бедной категории людей преобладает в обществе, свойственно говорить о системных проблемах (начиная от экономических и заканчивая духовно-нравственными) в государстве. Наличие в структуре населения среднего класса на уровне примерно от 30 % (эти данные варьируются в сторону уменьшения или увеличения) – это показатель нормального развития и общества, и государства. Наличие в структуре общества среднего класса важно с той точки зрения, что те ресурсы (в первую очередь, финансовые), которыми располагает средний класс обеспечивают «достойное» качество жизни, в связи с чем, эта прослойка общества отличается более высокой социальной и финансово-экономической устойчивостью к различного рода потрясениям, в том числе и к экономическим кризисам, происходящим в современном мире. И напротив, минимальная доля или практически полное отсутствие среднего класса в обществе является фактором высокого социального напряжения между остальными двумя классами – бедными и богатыми.

Данное социальное неравенство, опосредованное наличием в обществе бедных и богатых, рождает социальную несправедливость, реакцией на которую является противоправное поведение субъектов, считающих себя ущемленными в обществе, в котором живут, точнее, по их мнению, существуют.

Теория субкультур, социально-психологический вариант теории контроля, частично теория аномии Дюркгейма объединены в одну общую теорию неоднородности и изменчивости нормативно-ценостной системы общества. Не слишком вдаваясь во все подробности и перипетии данной теории, укажем, что главная ее идея состоит в том, что «единая культура общества раздроблена на противостоящие друг другу субкультуры, задающие людям совершенно разные ментальные и поведенческие ориентации и стандарты. Это обстоятельство и выступает главным конфликтогенным и девиантогенным фактором в обществе. Но субкультурная раздробленность общества во многом сама является следствием социальной несправедливости, разделяющей людей на группы и страты с несовпадающими ценностно-нормативными системами» ³⁵.

Теория социальной дестабилизации показывает, что общество в состоянии стабильности находится не всегда. Существуют периоды в его развитии, когда в силу многих факторов, происходит дестабилизация общества, из-за чего государственные и социальные институты не могут осуществлять в полной мере контроль поведения отдельных личностей, так и социальных групп. А они (отдельные индивиды и социальные группы), наблюдая данные противоречиями системы государственных и социальных отношений, девиантно реагируют на данную ситуацию.

Ярким примером тому является чеченское общество, которое на всем протяжении своей истории претерпевало разные катаклизмы и негативные состояния. Начиная с периода Кавказской войны (с 30-х годов и до второй половины XIX века), и, заканчивая трагическими событиями 90-годов XX века чеченское общество (нация, народ) постоянно находилось (за исключением тех немногих периодов, когда не было войн, голода и разрухи) на грани выживания, порой стоял вопрос о его дальнейшем физическом существовании как этноса. Конечно же, при таком положении дел отдельным индивидам свойственно было выходить на путь девиантного поведения и то, еще большой вопрос, чем они руководствовались при этом. Однако, данные единичные случаи не должны были становится причиной коллективной ответственности всего народа. История чеченцев знает много случаев такой ответственности: сжигание целых сел (аулов) в период Кавказской войны, так называемое «повальное раскулачивание» и ссылка в Сибирь во времена сталинских репрессий, депортация в Казахстан и Киргизию чеченцев и ингушей в период Великой Отечественной войны, когда на фронтах этой войны долг Родине отдавали порядка 50 тыс. вайнахов. Такое несправедливое отношение власти в тот период также служило причиной девиантности поведения отдельных представителей населения.

Нужно сказать, что первопричиной социальной дестабилизации, ведущей к девиантному поведению, также выступает социальная несправедливость. Подобные явления мы склонны наблюдать в современное время и на территории отдельных государств постсоветского пространства.

Рассматривая теорию стигматизации, исследователь наталкивается на некоторые теоретические затруднения, однако они «исчезают, если стигматизацию определить, как несправедливое навешивание позорящего ярлыка на человека или определенный вид поведения, что, как представляется, более соответствует глубинной сути обсуждаемых теорий, да и языковой интуиции рядового человека. Объяснительный потенциал концепции стигматизации можно использовать при описании процесса воспроизводства преступности, протекании девиантной карьеры, возникновении социально-неадекватных норм и их влиянии на уровень девиантности в обществе, «системного насилия» и т.д.» ³⁶. Другими словами, социальная несправедливость, порождаемая государственными и социальными институтами, трансформируется в правонарушения представителей социума. И оттого, насколько девиантно общество, можно судить и о законности, и справедливости социальных и государственных институтов. Теорию стигматизации пропустила буквально «через себя» и чеченская нация в новейшее время в силу известных трагических событий 90-х годов прошлого века. Пожинать плоды такого «ярлыкового» отношения к целому народу продолжает и новое поколение людей, выросших на руинах разрушенной, но не сломленной нации.

Несмотря на разные подходы, все эти теории объединяются в рамках одной концепции – концепции социальной несправедливости. Именно социальная несправедливость порождает противоправное поведение – поведение, отклоняющееся от нормального. Противоправное поведение, то есть поведение, нарушающее нормы права (уголовного, гражданского, трудового и др.) материализуется в печальной статистике совершаемых год от года преступлений и проступков. К слову сказать, «в России наблюдается постоянный рост уровня преступности. Если в 1985 г. уровень общей преступности на 100 тыс. населения составлял 989,8, то в 2000 г. – 2018,2; многие исследователи объясняют это явление аномией, то есть отсутствием адекватного законодательства, регулирующего экономические, социальные, политические отношения между гражданами и социальными институтами. Резкий скачок преступности в 1999 г. объясняют реакцией на ухудшение экономического положения, социальную и политическую нестабильность после дефолта 1998 года» ³⁷. К примеру, если взять статистические данные уровня преступности по СКФО, в частности, по Ставропольскому краю, то они не противоречили показателям динамики преступности, указанной выше, в общем по всей стране. Так, если в 1993 году в Ставропольском крае было зарегистрировано 36 623 преступления, то в 1999 году – 48 214, то есть рост в процентном соотношении к уровню преступности 1993 года составлял 131,6%; если в 1994 году количество преступлений на 10 тысяч населения составляло 131,4, то в 1999 году – 179,7 ³⁸.

Начиная с 2014 г. и по 2018 г. в России наблюдалась тенденция к снижению уровня преступности. Так, по данным с официального сайта Единой межведомственной информационно-статистической системы (ЕМИСС) в России в 2014 г. на каждые 100 тыс. чел. населения уровень преступности составил 1500, 2, а на период 2018 г. этот показатель был 1355, 8 (снижение на 9,6 %). Если брать статистику по СКФО, получим следующие данные: в 2014 г. на каждые 100 тыс. чел. уровень преступности составлял 726,7, а на период 2018 г. такой показатель составил уже 712,4, то есть фиксируем относительно небольшое снижение уровня преступности по СКФО на 1,9 %. И, наконец, если возьмем данные по административному и географическому центру СКФО – Ставропольскому краю, то выглядеть они будут следующим образом: если в 2014 г. на каждые 100 тыс. чел. уровень преступности составлял 1197,9, то в 2018 г. данный показатель составил 1153,4, то есть фиксируем снижение на 3,7 % ³⁹.

Данные статистики показывают, что уровень преступности волнообразно меняется в зависимости от складывающейся внутри страны и за ее пределами конъюнктуры: в годы различных катаклизмов (финансовый кризис, политический кризис, локальные конфликты и т.д.) уровень преступности стремится вверх и, наоборот, в годы «затишья» количество преступлений, регистрируемых ежегодно тоже сокращается ⁴⁰. Учитывая скалывающуюся в последнее время в России, сложную экономическую конъюнктуру (как на внутренней, так и на внешней арене), все еще продолжающийся мировой кризис (в том числе и кризис экономики России, находящейся под давлением международных санкций), принимая в расчет и продолжающуюся пандемию коронавируса, можем спрогнозировать что уровень преступности в России как минимум в ближайшей перспективе обратно будет стремиться к росту.

Наличие противоправного поведения предполагает наступление ответственности. Предпосылкой же ответственности изначально является девиантное поведение, хотя была возможность выбора, некоторой линии поведения (правомерного) из имеющейся альтернативы. Всякий выбор есть поступок, то есть подразумевает действие. Продиктовано действие индивидуума внутренними императивами личности, его жизненными принципами и необходимостью. Следовательно, предпосылкой правового поведения человека является его внутренняя, нравственная конституция, его внутреннее «Я», которое сформировалось до той степени, что является регулятором психической, а на основе психической, также и практической, деятельности личности. Ибо практическая деятельность личности есть результат отражения психических процессов индивидуума.

Таким образом, модель поведения человека всегда предполагает возможность выбора. Между тем альтернатива должна быть опосредована фактором свободы воли (сознание, воля, интерес), то есть выбор должен происходить сознательно и добровольно. И если при этих всех факторах и условиях человек допускает и реализует нарушающий права вариант, модель поведения, свойственно говорить о его вине и применении к нему мер ответственности.

Что человек подразумевает, когда упоминает о вине? Что человек испытывает (какие эмоции и чувства), когда претерпевает вину? В обыденных ситуациях вина характеризуется как негативный результат поведения. Если подходить с научной точки зрения, то при попытке дать определение этому понятию, необходимо учитывать, что вина является предметом рассмотрения для многих наук, в частности: права, философии, психологии. Конечно, в нашем случае, наибольший интерес и актуальность вина представляет как правовая категория, тем не менее, общее суждение о вине может сложиться только при условии всестороннего и интегрированного подхода к определению данного понятия.

Давая оценку этой категории, весьма полезно будет отталкиваться и от положений о вине, которые существуют как в психологии, так и в философии. Но, прежде всего, обратимся к толковому словарю В. Даля, в котором вина определяется следующим образом: «Вина – провинность, проступок, прегрешение, а также всякий недозволенный, предосудительный поступок» ⁴¹. Как видно вина оценивается по В. Далю с объективных позиций. То есть вина выступает как результат недозволенного поведения, действия. Также об этом говорит и отнесение вины к «предосудительному поступку». Иными словами осуждение человека происходит со стороны другого человека, властных органов, общества в целом.

У С. И. Ожегова в «Словаре русского языка» вина определяется почти также, а именно как «проступок, преступление; причина, источник чего-нибудь (неблагоприятного)» ⁴². Нетрудно заметить, что речь здесь идет о противоправном действии. Таким образом, объем понятия «вина» практически полностью отождествляется с понятиями «проступка и преступления». Это означает то, что наличие вины указывает на наличие противоправного действия (проступка или преступления) и наоборот.

Также в Толковом словаре В. Даля сказано, что вина – это повинность, обязанность, долг. «Иногда денежный штраф, виру, пеню зовут виною <…> »  ⁴³