Осторожно, бхуты!

I

Господин Ахлак жил в Дакке, в Калабагане. Маленький, огороженный забором домик в три комнаты стоял в самом центре района. Вокруг все уже было застроено огромными шести-семиэтажными домами, и таких маленьких домишек в округе больше не было. Хотя иногда господин Ахлак и стыдился своего жилища, но снести этот и построить на его месте дом побольше у него не было ни средств, ни желания. А какой смысл? Живет он один, зачем ему пять спален? Одной вполне достаточно. Он обсадил дом деревьями, которые уже разрослись и радовали глаз. Папайи, высаженные год назад, тоже совсем прижились и приносили вкусные, сочные плоды, чему хозяин был несказанно рад. Господин Ахлак вел очень мирное существование.

Но вот уже несколько дней, как спокойствие его было нарушено: в доме хозяйничали бхуты, невидимые существа, в которых верят только старухи и маленькие дети. Прямо в его спальне творилось такое, чему господин Ахлак и поверить не мог. Он ничуть не боялся – это, скорее, был стыд. В его доме могло быть что угодно, но только не бхуты. Рассказывать это он тоже никому не хотел, человек такому рассказу только криво улыбнется. А как иначе? Если бы Ахлаку рассказали, что кому-то не дают покоя бхуты, он бы тоже рассмеялся, что вполне естественно.

Началось все четыре дня назад в одиннадцать вечера. Ахлак опустил москитную сетку, выключил свет и лег, как вдруг, без всякой видимой причины, сама по себе включилась лампа. Как и любой другой, Ахлак решил, что с выключателем что-то не в порядке. Наши выключатели никуда не годятся: что-нибудь да сломается. Вот все и ищут иностранные. Он поднялся, снова погасил свет, вернулся в постель и натянул на себя покрывало – было прохладно. Лампа снова включилась. Ахлак сбросил с себя одеяло и сел в постели. «А не проделки ли это бхутов?» – подумал он и сам на себя разозлился: как такая мысль могла прийти ему в голову?! Смешно, да и только. Ведь ясно, что-то не так с выключателем: пружинка какая-нибудь не пружинит или шуруп не шурупит… надо вызвать электрика. Тут господина Ахлака осенило: «А что, если не выключать лампу?» Да и какой смысл, если она снова включится – пусть горит. Только он лег, как лампа сама по себе погасла.

– Муталеб! Муталеб! – позвал Ахлак.

Муталеб, мальчонка-слуга господина Ахлака, спал в соседней комнате. Ядерный взрыв в десяти шагах от него и то не потревожил бы его сон, не говоря уже о слабом голосе господина Ахлака, который знал эту простую истину, но звал Муталеба, сам не зная почему. Уж не испугался ли он? Ну и ну, стыдно-то как! Перепугаться бхутов и звать слугу, когда за окном – конец двадцатого века! Слава богу, что никто не слышал. Нельзя об этом никому рассказывать! Позор, в пятьдесят два года звать слугу из-за бхутов! Ну и дела!

Господин Ахлак постарался успокоиться. Горит лампа, не горит – он все равно сейчас заснет. Утром ему рано вставать. Занятия начинаются в восемь. Первой парой он преподает планиметрию и будет завтра объяснять новую главу – уравнение площади круга. Если он не проснется вовремя, то пропустит урок. Это студентам можно прогуливать, а преподавателям никак нельзя. Со сном у него никогда проблем не было: засыпал, стоило только лечь, но сегодня что-то не спалось. Сначала господин Ахлак все ворочался с боку на бок, потом встал и выпил стакан воды. Думал, поможет, но сон не шел. «Наверное, что-то не так с подушкой. Хорошо бы ее приподнять», – решил он. Он поправил подушку и услышал, как кто-то тихонько покашлял за москитной сеткой. Раз, второй. Так кашляют, чтобы привлечь внимание, но кто может кашлять у его постели?

– Сэр, вы не спите?

– Кто тут?

– Это я, сэр.

– Кто «я»?

– Сэр, вы меня не знаете, я просто одинокий, объятый несчастьями бхут и, к своему великому стыду, я беспокою вас в столь поздний час. Простите меня. Сделайте милость, сэр. Ваши добродетели не позволят вам винить бедного бхута.

И тут господин Ахлак понял, что ему просто снится сон. Напугался сегодня бхутов, вот и привиделись. Хотя он в бхутов и не верит, но во сне-то с ними можно разговаривать. Нет поводов ни для стыда, ни для тревоги, даже забавно.

– Значит, бхут, да?

– Да, сэр. Раздавленный горем бхут. Заблудший и потерянный, пришел я к вам.

– Это ты со светом баловался?

– Йес, сэр.

– Ты по-английски говоришь?

– Немножко, сэр. Вери литтл. Не хватает практики, вот и ошибаюсь иногда.

– Раздавленный горем, говоришь? А в чем дело?

– Это длинная история и займет слишком много времени. Сэр, вы никуда не спешите?

– Спешу. Спешу лечь спать. Если я срочно не усну, то завтра пропущу урок. Два занятия и так уже пропали из-за забастовки.

– В таком случае, сэр, вас не следует больше беспокоить.

– Это точно. Вовсе не следует.

– Спокойной ночи, сэр.

– Спокойной ночи.

– Гуд найт, сэр.

– Гуд найт.

– Гуте нахт, сэр, шляффен зи гут.

– А это что?

– Это, сэр, «Спокойной ночи, спите спокойно» по-немецки.

– Ты и по-немецки говоришь?

– Не то чтобы говорю… Так, слышал кое-что, пока обитал в немецком Культурологическом институте пару дней. Но опять никакой практики. А без практики, сэр, иностранный язык в два счета забывается. Однако, сэр, пора. Еще увидимся.

– Хорошо. Кстати, а как ты попал в комнату?

– Через окно, сэр. Если позволите, я пойду, сэр.

– Ступай.

Господину Ахлаку показалось, будто оконная ставня немного шевельнулась, все смолкло. Ни звука.

Теперь господина Ахлака мучил следующий вопрос: если то, что ему казалось действительностью, на самом деле было сном, то как знать, спит он сейчас или нет?

– Муталеб, Мутале-е-еб!

Муталеб не подавал признаков жизни. «Да, без дубины здесь не обойтись, – подумал Ахлак, – по голове. Это бы его оживило».

Опять захотелось пить. А может ли вообще во сне хотеться пить? Размышляя об этом, господин Ахлак сам не заметил, как заснул… или это сон кончился?

Проснулся он в 9:10 в отвратительном настроении: бхутов он уже ненавидел. Раз уж он пропустил занятия, то самым правильным было бы вовсе не появляться сегодня в колледже. Надо вызвать электрика исправить выключатель, чтобы снова не проспать занятия из-за бхутов.

Господин Ахлак сам сходил за электриком, который поставил ему новый выключатель, немецкий. «Немецкий… Этот бхут что-то говорил по-немецки… “Гуте нахт” или как там? – мелькнуло в голове у Ахлака. – Смех да и только! Лучше никому об этом не рассказывать». Днем Ахлак поехал в Малибаган, другой район города, в гости к своей младшей сестре. Больше он ни у кого из родственников не бывает, не нравится ему у них, то ли дело жить одному! Поэтому он до сих пор и не женился. Сейчас он, правда, пожалел об этом: здорово бы было рассказывать деткам о бхуте, который знает немецкий! С близким человеком можно обо всем поговорить. Господин Ахлак был очень близок со своей младшей сестрой Милли, раз в неделю ему было просто необходимо ее видеть, иначе у него страшно портилось настроение. В сестре Ахлака раздражало только одно: стоило ей увидеть его, как она начинала: «Брате-ец, ты почему все один живешь, а?» Господину Ахлаку в его пятьдесят два года это совсем не нравилось, поэтому больше раза в неделю он у Милли не появлялся. Кроме того, Трина, Миллина дочурка, ужасно избалована и только портит господину Ахлаку настроение.

Милли не оказалось дома. Она ушла с мужем на какую-то свадьбу или что-то вроде того. Но дома была Трина. Она закричала: «Дядя!» – и подняла такой шум, что у Ахлака закружилась голова.

Он любил свою племянницу даже больше, чем Милли, но никогда этого не показывал. Если дети поймут, что их любят, они уже не оставят человека в покое, тем более дети избалованные. Кроме того, Трина была такой же болтливой, как и ее мать, – просто голова шла кругом.

– Какие новости? – серьезным тоном спросил Ахлак.

– У меня отличные новости, дядя, просто замечательные! Сегодня ты не уйдешь от нас, а останешься и будешь всю ночь рассказывать мне истории. Истории о бхутах.

Господин Ахлак зевнул:

– Я могу рассказывать какие угодно истории, но только не о бхутах.

– Нет! О бхутах, только о них!

– Никаких историй о бхутах!

– Почему?

– В конце двадцатого столетия не рассказывают истории о бхутах. И не слушают тоже.

– Почему же не слушают?

– Глупо это. Когда человек летает в космос, спускает зонды на поверхность Марса, смешно, что мы боимся каких-то фантастических существ под названием «бхуты».

– Ну, конечно! Да ты просто не знаешь историй о бхутах.

У Ахлака родилась, было, мысль рассказать ей, что произошло с ним прошлой ночью. Но он сдержался. Пугать детей – это преступление. Поэтому он начал рассказывать одну басню Эзопа.

– У стиральщика белья был осел. Однажды осел упал в чан с синькой, и его шкура окрасилась в синий цвет…

– Дядя, мне не нравится эта история про осла, – жалобно проговорила Трина.

– Тогда слушай историю про пастушка. Один пастушок пас на лугу овец. Он был большой врун и однажды ради шутки закричал: «Тигр! Тигр!»

– Я не люблю всякие поучительные истории. Просто терпеть не могу, – зевая, сказала Трина.

Тогда Ахлаку пришлось рассказать, что с ним случилось прошлой ночью, хорошо объяснив, что на самом деле все это происходило во сне. Нельзя, чтобы в голову ребенка закрались подозрения.

– Мне кажется, что к тебе на самом деле приходил бхут. Вот увидишь: он и сегодня наведается, лампа снова сама включится.

– Выключатель был сломан, – раздраженно сказал господин Ахлак. – Его отремонтировали, и сегодня ничего не случится.

– Случится, случится. Очень даже случится. Бхут осмелел, теперь еще больше историй расскажет. Мне кажется, и петь начнет. Кто знает, какие песни у бхутов?

Домой господин Ахлак вернулся в дурном настроении. Нельзя было рассказывать эту историю. Трина – девочка сообразительная, с фантазией, сделает из мухи слона. Потом еще одноклассницам расскажет. И закрепится вся эта ерунда в головах ее подружек, особенно тех, что поглупее. Если однажды подобные вещи попадают в голову, их бывает очень трудно оттуда вынуть.