Глава вторая

Света проспала, так как ночью забыла установить будильник на семь часов. Поэтому утром времени у неё хватило только на то, чтоб почистить зубы, сделать два глотка чая без сахара и одеться. Застёгивая пальто, она обнаружила в боковом кармане комплект ключей от квартиры. В другом боковом кармане был «Сникерс». Мысленно поблагодарив Риту, которая, судя по нагретости чайника, легла спать только что, Света быстро вышла.

По лестнице поднимались две нарумяненные морозом женщины лет за сорок. Одна вела на поводке таксу в жилетке, другая – дога в комбинезончике. Запирая дверь, Света поздоровалась. Ей ответили весьма холодно.

– Вы теперь тут живёте? – официальным тоном спросила хозяйка дога.

– Да, – ответила Света, прижавшись к двери, поскольку дог к ней рванулся без всяких признаков дружелюбия. Дама с бранью рванула его назад.

– А кто вам сдал комнату?

– Маргарита. А что?

Обменявшись взглядами, две собачницы перешли на следующий пролёт. Одна прошептала что-то, другая цокнула языком. Оба их питомца не вполне вежливо оборачивались. Стараясь не поддаваться негативной эмоции, Света выбежала на улицу.

Там стоял трескучий мороз. На небе сияло солнышко. До театра было десять минут очень быстрым шагом, но Света, издалека увидев автобус на остановке, решила попытать счастья. Ей повезло – водитель соблаговолил её подождать. Видимо, он не то ещё мог бы сделать для длинноногой девушки, побежавшей к нему вприпрыжку.

Оба охранника в театре также встретили Свету благожелательно – попросили, правда, предъявить пропуск, зато потом засыпали комплиментами, перенятыми у актёров. Переодевшись в подсобке, Света взяла швабру и ведро. Начала с фойе. Первым, как обычно, ей помешал хореограф, Виктор Эмильевич. Он всегда приходил на работу вовремя.

– Здравствуй, Светочка. О, какая ты молодец!

– Молодец на овец, а на молодца – овца, – с вычурным кокетством бросила Света. Специалист по танцам захохотал, расстёгивая дублёнку.

– Ну, стало быть, плохо у нас здесь с молодцами, коль ты уже пятое утро стоишь в такой интересной позе и до сих пор ещё не заблеяла!

Продолжая смеяться, он побежал в репетиционный зал. Вслед за ним пришли две актрисы из молодых – Эльвира и Даша. На их смазливеньких рожицах была ярость.

– Что вы так рано?

– Да Левин, сука, станок по утрам назначил!

– Виктор Эмильевич?

– Да! Чтоб он сдох, козлина! И Ирка, тварь, в больницу легла!

– Поченкова?

– Да!

– А что с ней случилось?

– Острый аппендицит. Кишки прорвало, живот вспучился от гноя. Короче, ей повезло!

Последняя фраза, сказанная всерьёз, Свету изумила. Поскольку девочки торопились, эти три слова остались без разъяснения. К десяти часам подтянулся весь молодняк, кроме Поченковой – семь мальчиков и шесть девочек. Почти все перебросились несколькими словами со Светой, так как она была очень необычной уборщицей. Чуть попозже прибыл художественный руководитель и режиссёр, Корней Митрофанович.

– Как дела? – спросил он у Светы, стягивая перчатки с холёных рук.

– Отлично. Спасибо.

– Мальчишки не пристают?

– Если вдруг пристанут – вы сразу от них самих об этом узнаете, потому что они к вам жаловаться придут.

– Молодец, Светлана! Девчонки не обижают?

– Что вы! Девчонки очень хорошие.

– Замечательные! Но кто бы их утопил? Сегодня опять, кажется, меня доведут.

– Корней Митрофанович!

– Что, Светулька?

– А можно я приду сегодня на репетицию?

– А тебе в университет сегодня не надо?

– Сегодня – нет.

– Приходи.

Совсем не обидно похлопав Свету, когда она наклонилась, чтобы сполоснуть тряпку в ведре, Корней Митрофанович подозвал одну из своих помощниц, трепавшуюся с охранником, и повёл её в кабинет. Света напевала, драя пол шваброй. Охранники пили кофе и обсуждали нюансы её фигуры. Заканчивая уборку в фойе, она поздоровалась с кадровичкой, которая ещё раз велела ей принести трудовую книжку, с главной бухгалтершей, которая назвала её умничкой, и с директором, который ей подмигнул. Во время мытья ренессансной лестницы на второй этаж произошла встреча с гримёром Ирой Ефремовой и художницей по костюмам, имя которой Света не вспомнила. Они также были приветливы до соплей, особенно Ира. Она даже предложила Свете свои услуги в качестве парикмахера и стилиста, если возникнет надобность.

К половине двенадцатого работа была окончена. Вымыв руки, Света пошла в женскую гримёрку. Там было мрачно. Девочки отдыхали после станка, отчаянно кроя матом и хореографа, и худрука, и президента России. Последнему доставалось больше других. Одна лишь Карина – дочь знаменитости былых лет, его защищала.

– К вашему сведению, мой папа голосовал за Путина, – говорила она, уютно расположившись с ногами в кресле, – он что – дурак, по-вашему, да? Отвечайте прямо, нечего тут вилять! Мой папа – дурак?

– Никто так не думает, – проявила дипломатичность Аня Волненко, пинцетиком утончая брови Соне Козловой, с ненавистью глядевшей на себя в зеркало, – если бы дураки одни ошибались, я бы сейчас работала в БДТ, куда меня брали без всяких связей! А я попёрлась в Москву. И – вот результат. Любой человек, даже самый умный-преумный, время от времени ошибается. Это факт.

– Ну, конечно! – расхохоталась Карина, – мой папа, значит, ошибся, а вы все правы? Приехали, твою мать! Дальше ехать некуда.

Света села на табуретку. Ей предложили кофе. Она кивнула. Но персональной кружки у неё не было, и актрисы, сидевшие за своими столиками, с прискорбием огляделись. Каждая, разумеется, приготовила бы для Светы кофе в своей, поднявшись и сделав два шага к чайнику, но взяла на себя всю эту работу Даша Гайнулина.

– Задолбалась, поди? – спросила она, подав Свете кружку.

– Да, я почти совсем не спала. До трёх часов ночи переезжала!

– Ну, наконец-то! – вскричала Эля Гирфанова, – я уж думала, никогда ты не переедешь! Сейчас жильё найти очень трудно.

– И, безусловно, в этом виноват Путин! – не упустила повод вернуться к прежней теме Карина, – ведь вы вот так все и скажете – только он во всём виноват!

Её оппонентки высказались в том духе, что, дескать, трудно найти жильё в Москве потому, что все в неё едут, так как нормально жить можно только в ней, за что, разумеется, следует спросить с Путина. Этот их аргумент вызвал громкий хохот Карины и заверение, что талантливый человек везде заработает и что лучше быть первым в галльской деревне, чем вторым – в Риме.

– Так говорит мой папа, – закончила она мысль.

– Вообще-то, Цезарь так говорил, – уточнила Света, – видимо, он украл этот афоризм у твоего папы.

Все дружно развеселились, кроме Карины. Она натянуто улыбнулась и закурила.

– У Светы, кстати, тоже вполне влиятельный папа, – вспомнила Соня, брови которой к этой минуте стали неотразимыми, – интересно, что он про Путина думает?

– Я не знаю, – сказала Света, отхлебнув кофе, – мы с ним давно не общались.

– А кто твой папа? – спросила Аня Волненко, сев за свой столик.

– Да ладно вам, – вмешалась Карина, – что вы пристали к ней? Вполне ясно, что человек не хочет распространяться на эту тему. Видимо, офигенный у неё папа, если она вылизывает полы и так высоко задирает попу перед охранниками!

Девчонки притихли, глядя на Свету. Она спокойно допила кофе и поднялась.

– Я пойду. Спасибо за кофе.

Соня и Анька немедленно подбежали к ней, усадили.

– Вместе пойдём! – крикнула Волненко, сжимая пальцами её плечи, – ты ещё не сказала, где новоселье будем справлять! Колись, куда переехала? Не пугайся, мы со своей водярой к тебе придём!

– Да, и разгромим тебе всю квартиру, как Эльке с Дашкой, – вставила Соня, – им даже потолок пришлось штукатурить заново, потому что Волненко его пробила своей башкой! Подпрыгнула – и пробила.

Эля и Даша с ненавистью взглянули на Аньку. Она задумалась, возвратившись к своему столику.

– Разве я?

– Ну а кто ж ещё? Ты прыгаешь выше всех! Особенно – под травой.

Анька фанатично гордилась тем, что высоко прыгает, и поэтому ей пришлось сразу извиниться перед двумя подругами. Бормоча дурацкие оправдания, она вгрызлась в большое яблоко.

– До моих потолков вы не доберётесь, – сказала Света, – у них – какая-то нереальная высотища! Три с половиной метра.

– Где это такой дом? – удивилась Соня. Света назвала адрес. Все призадумались, вспоминая расположение зданий на упомянутой улице.

– Что там рядом? – спросила Анька.

– Какие-то магазины. А на другой стороне – аптека. Короче, это пятиэтажный кирпичный сталинский дом. Несколько подъездов.

– Так это он, – вдруг подала голос Ася Макарова, самая молчаливая из девчонок. Все повернулись к ней.

– Он? – спросила Гирфанова, – что ты этим хочешь сказать?

– Дом самоубийц.

Повисло молчание. Впрочем, длилось оно недолго.

– Да, точно, он! – громко подтвердила Карина и рассмеялась, – тот самый дом, где вешаются почти каждую неделю!

– Не надо гнать, – гневно повернулась к ней Анька, – восемь самоубийств за два года – это, конечно, не супер-пупер, но ничего сверхъестественного я лично в этом не вижу. Дом очень старый, располагает к унынию. Плюс к тому, район в смысле контингента – не самый благополучный. Пьют, наркоманят, имеют склонность к безумствам. Вот это – факт.

– Да ты почитай в интернете про этот домик! – не унималась Карина, – просто вот набери: «Дом самоубийц на Перовской улице»! Тебе плохо станет!

– Да я не дура – копаться в этой помойке! Или тогда давай уж начнём с того, что там понаписано про тебя и твоего папу! Ты никогда это не читала? Ну, почитай! Сама вздёрнешься.

– Ах ты, тварь!

Карину остановили и усадили. Эля Гирфанова налила ей кофе, плеснув в него пару капель ликёра «Бейлис».

– Возьми, Каринка, возьми! Пожалуйста, успокойся. Тебе совсем нельзя нервничать, ты уже на четвёртом месяце!

– Да на третьем я месяце, – еле слышно пробормотала Карина, стуча зубами о кружку, – сколько вам раз это повторять?

Лицо её было бледным. Света, напротив, выглядела скорее задумчивой, чем подавленной. Все за ней наблюдали.

– Да, ошарашили вы меня, – призналась она, почему-то думая о часах с кукушкой. – Жаль! Очень жаль. Мне сильно понравилась эта мрачная и большая квартира.

– Говорю – плюнь! – проорала Анька, – ты комнату там снимаешь?

– Да.

– Сколько платишь?

– Семь.

– Почти даром! Забудь про всю эту чушь и не вспоминай. Будешь жить с хозяевами?

– С соседкой.

– А кто она?

– Знакомая моей бывшей соседки по общежитию, Арианы. Рита её зовут. Ей двадцать четыре года.

– Вообще ништяк! Шикарно отпразднуем новоселье!

– Тебе бы, Анька, всё праздновать! – ни с того ни с сего разозлилась Соня. Она собиралась как-то развить свою мысль, но в эту секунду мобильник Светы подал сигнал. Взглянув на определившийся номер, Света вышла на связь, и, быстро сказав: «Ромочка, убейся об стену!», нажала сброс. Все захохотали, кроме Карины и Сони.

– Тебе бы, Анька, всё праздновать, – повторила последняя, когда хохот стих, – а я вот не понимаю, как можно что-нибудь праздновать с таким графиком? Каждый вечер – спектакли, все выходные забиты сказками, в «Кошкин дом» надо делать ввод, а всё остальное время теперь будет занимать это сумасшествие!

– Ты о чём? – не поняла Света. Ей объяснили, что речь идёт о спектакле «Ромео и Джульетта », который должен выйти в апреле, между тем как работа над ним едва началась, и все – в замешательстве, хоть Корней Митрофанович уверяет, что смог бы и за два месяца сделать этот спектакль на высшем уровне.

– Он собрался на «Золотую маску» с ним номинироваться, – прибавила Соня. Взглянув сперва на неё, затем – на остальных девочек, Света хмыкнула. Несмотря на общую скорбь, ей стало казаться, что её грубо разыгрывают. Она интересовалась театром и знала, хоть и весьма приблизительно, сколько времени требует адекватная, профессиональная постановка Шекспира. Тут было что-то не так.

– Вы, значит, «Ромку и Юльку» сегодня будете репетировать? – осторожно спросила Света.

– Конечно! Если Тамарку Харант дождёмся. Хоть бы она в кафе зашла по дороге и нажралась!

– Ирка Поченкова – счастливая, – чуть не плача, сказала Даша, – лежит с разрезанным животом и горя не знает!

– А у Тамары в этом спектакле какая роль? – поинтересовалась Света, пытаясь предугадать ответ.

– Леди Капулетти, – вздохнула Анька.

– А кто играет Ромео?

– Кирилл Малютин.

Света порозовела. Малютин ей чуть-чуть нравился.

– А Джульетту?

Все указали с пафосом на Карину. Та пила кофе, но отвлеклась от этого дела, чтобы немножечко покривляться. Обведя взглядом лица других актрис, Света поняла, что никто не шутит.

– Что вы несёте? Джульетта – на шестом месяце?

– Ну, сошьют специальный костюм, – объяснила Эля, – после премьеры до лета пройдут ещё два спектакля. Максимум – три. Потом сезон завершится. В августе – роды. А в сентябре Джульетта опять запрыгает, как тушканчик.

Света с трудом могла всё это представить.

– Значит, хореография будет не очень сложной?

– Да ты смеёшься? – взвизгнула Соня, – Левин уже такого нагородил, что хоть в петлю лезь! Весь первый акт – бал! Да ещё какой! Я не понимаю, ну почему никто не может уроду этому объяснить, что мы здесь – не балерины, а драматические актрисы?

– А мне идея понравилась, – возразила Ася, окончившая не только театральную школу, но и балетную. Все на Асю стали орать, включая Эльвиру, которая также была профессиональной танцовщицей. Тут пришла Тамара Харант – худая брюнетка с дьявольскими глазами и нравом, который никак нельзя было назвать дьявольским, потому что дьявол нервно курил.

– Здравствуйте, девчонки, – кошачьим голосом вымолвила она, очень торопливо цокая шпильками, – с Рождеством!

– Уж скорее с Пасхой, – фыркнула Анька, – совсем сдурела? Пять дней прошло с Рождества!

– Да? Очень возможно. Я не особенно шарю в церковных праздниках. Из подъезда вышла, вижу – плакат, а на нём написано: «С Рождеством!» Вот я и поздравила.

Бросив сумку на столик, Тамара быстро переоделась. Когда она стояла в одних трусах, натягивая лосины, Света заметила, что она похожа на Риту – та же порывистость, тонкость, гибкость. Вот только кожа у Риты была чуть более смуглой. Надев балетки и водолазку, Тамара весело повернулась к своим коллегам.

– Да что вы все кислые такие? Мать вашу драть! Спектакль получится! Жопой чую.

– Ты всё всегда чуешь жопой, – ворчливо отозвалась Карина, вставая, – и этим же местом думаешь!

– Иди на …, детка!

Карина лишь улыбнулась, после чего актрисы пошли работать. Света последовала за ними.