Линдси Уолтерс, Земля Корабль Джефферсон, Грузовой Отсек

Кошмар всегда начинался одинаково. Солнечные лучи согревали мое лицо и я не могла перестать улыбаться. Мой сын, Уайт, шел возле меня, его милое личико сияло, так как я вела его в самое любимое место на земле, в парк возле нашей квартиры.

На мне сарафан в желто-белую полоску, тот что моя мама и Уайт выбрали для меня на День Матери. Желтые маргаритки с зелеными стеблями вышиты по низу. Маленькая светлая головка Уайта едва доходила до моей талии, его ручка теплая и мягкая, такая маленькая и прелестная в моей руке.

Его отец остался в прошлом, бойфренд из колледжа, который услышал слово беременна и сбежал как последний трус. Не то чтобы это было такой уж большой потерей. Секс был тусклым. Никакой искры. Никому не удавалось разжечь мой огонь. Я ничего не слышала о нем и не видела его с тех пор, и я отказалась вписывать его имя в свидетельство о рождении Уайта. Для меня он просто был донором спермы, который не мог меня удовлетворить.

Уайт был моим и я для него сделаю все. Солгу, обману, украду, убью. Он мой ребенок со светло-голубыми глазами и ямочками, от которых мое сердце разрывалось.

Птицы пели и легкий бриз качал кроны деревьев. Уайт поднял голову и улыбнулся мне… мое сердце почти разрывалось от любви, и вдруг все изменилось.

Мы в машине. Визг колес. Стекло разлетается. Мой ребенок кричит, затем рыдает… и наступает тишина.

Кровь. Везде.

Больница, слепяще белые стены и хмурые медсестры с жалостью в глазах.

Маленькое, искалеченное тело Уайта, лежащего без сознания в послеоперационной палате, доктор, говорящий мне, что он возможно останется без ноги. И никогда не будет ходить без боли. Никогда не побежит. Никогда не будет играть на детской площадке, которую он так обожает.

Мое сердце колотится, как и всегда, но я очень хорошо знаю этот сон. Когда я осматриваюсь, я ожидаю увидеть свою измученную маму, спящую в тесном кресле, в углу палаты Уайта, в помятой одежде и морщинами беспокойства вокруг проницательных голубых глаз. Глаз Уайта. Он унаследовал их от нее.

Вместо палаты и обеспокоенного выражения лица моей матери за мной стоит мужчина, его темные глаза смотрят так же растерянно как я себя ощущаю.

Моя рука горит, странное родимое пятно, которое постоянно зудит, будто меня ужалила оса. Больно, но не сильно. Скорее… это пугает.

„Кто ты?“ − спросил он, его голос отражается мрачным гулом в моем сне.

Я медленно моргнула и палата исчезла. Уайт исчез, остались только я… и он. И боже помоги мне, он горяч. Секс на палочке, я хочу облизать его полностью.

По сравнению с другими снами, этот был гораздо лучше, чем больница 101, сон который я видела почти каждую ночь. Я знала, что в реальном мире Уайт в безопасности в своей кровати, что авария произошла три месяца назад, что моя мама приглядывает за ним, пока я не вернусь с этого опасного, безрассудного задания. Уайта здесь нет. Это не по настоящему. Ничего из этого.

Но мужчина стоял без движения, как хищник, наблюдающий за своей жертвой, в ожидании моего ответа.

„Я Линдси“, − сказала я.

Он подошел ко мне в этом неизвестном месте. Тут не было ни пола, ни стен. Будто мы стояли в густом тумане, пялясь друг на друга. Я осталась на месте, когда он приблизился, стремясь ощутить его прикосновение, с нетерпением ожидая этой фантазии, которая очевидно была вызвана моим воспаленным разумом, чтобы все шло своим чередом. Я могла использовать этот перерыв. И если я пересмотрела Супермена, и мое изголодавшееся, изможденное тело хотело создать более мощную, мрачную и сексуальную версию моего любимого супер героя… что ж, я не собиралась возражать. Этот мужчина больше, чем в жизни, был в моем сне и я собиралась наслаждаться каждой его минутой.

Когда он подошел, мне пришлось запрокинуть голову и я поняла, что он по меньшей мере шесть с половиной футов ростом, а может и больше, а фигура как у спортсмена-полузащитника. Его волосы такие темные, что казались почти черными, его глаза глубокие, соблазнительно карие такие же темные как мой любимый кофе, но с потрясающими золотистыми крапинками вокруг зрачков. Его кожа оливковая и безупречная, настоящий греческий Адонис. На его лице достаточно щетины, чтобы мои груди горели после его поцелуев там. Мои соски напряглись от мысли об этих полных губах, сосущих и тянущих. На нем были черные ботинки, черные штаны и черная рубашка, которые могли быть откуда угодно и ниоткуда. Ничем не примечательные, но меня детали не волновали. Не важно откуда он, потому что откуда бы он ни взялся, сейчас он был в моем сне. Моем.

Медленно он поднял свою руку к моим волосам, пропуская светлые пряди сквозь пальцы, будто под гипнозом. Я ожидала грубого прикосновения, его тело слишком большое, чтобы в этом сомневаться, но я ошиблась. Он был более чем нежен. Он был мягок, как и его голос: „Линдси. Ты не можешь быть настоящей“.

Я не смогла сдержать улыбку. Не настоящая? Взгляни. Здесь все не настоящее. И не могло быть. Но я чувствовала жар его ладони на своем лице и он немного пощипывал.

„Как тебя зовут?“ − спросила я.

„Киль. Я Охотник“.

Охотник? Ну, разве это не подходило супергерою из моей чертовски сексуальной фантазии? Ням. „Ты охотишься за мной?“

Пожалуйста, скажи да. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи да. Он мог охотиться за мной, раздеть меня, облокотить о стену и трахать, пока я не стану кричать. Я никогда еще не испытывала оргазм, только с моим другом на батарейках. Никто не прикасался ко мне за последние пять лет.

С тех пор как появился Уайт. Со времен донора спермы. Быть матерью одиночкой и ходить на свидания это настоящая заноза в заднице. Я никогда не была на свидании, я тестировала предполагаемых отцов, и вот, никто из тех мужчин, с которыми я встречалась не подошел для моего Уайта. А если и подходил? Что ж, тогда, никто не был заинтересован в одномоментном появлении семьи. Я была слишком молода, всего двадцать четыре, и парни моего возраста все еще больше заботились о том, какое пиво они будут пить в пятницу вечером, чем о том, чтобы отводить четырёхлетку в сад и упаковывать обеды. У меня был багаж, который означал, что сплю я одна.

За исключением Киля, который трогал меня сейчас, и я хотела большего. Жаждала этого. Стремилась к этому.

У меня не было такого прекрасного сна с тех самых пор… хотя, никогда.

Он уставился на меня, его пальцы все еще в моих волосах, перебирая пряди между подушечкой своего большого пальца и первых двух, будто он мог почувствовать мой вкус через кожу. Он закрыл глаза и я едва устояла, чтобы потянуться и дотронуться до его лица, провести ладонью по щетине, покрывающей его подбородок. Его губы были полными и большими, и к ним я тоже хотела прикоснуться.

„Я не могу почувствовать твой запах“.

Это было странно. Но окей. Да. Я сделала глубокий вдох, проверяя воздух в этом странном, нереальном, фантазийном пейзаже. Ничего. Необычно. „И я твой тоже“.

Его глаза открылись, сфокусировавшись как лазеры на моих губах. „Я хочу тебя поцеловать“.

Господи. Этот сказочный мужчина собирался приступить к делу или что? Как проходили эротические сны, этот был смешным. Я хотела его. Сейчас. Я не хотела разговаривать. Ему не нужно было говорить, что он хочет. Он мог просто взять. О пожалуйста, возьми все, что хочешь.

Если он приступит наслаждаться моим телом, я проснусь до того, как мы доберемся до самой главной части. Я хотела быть голой. Заполненной до краев огромным членом. Чтобы мое тело пульсировало от удовольствия, пока он входит в меня сильнее и быстрее, чем какой-либо другой мужчина до этого.

Моя киска сжалась и дыхание затруднилось. К черту все. Это мой сон. Я никогда так не хотела мужчину в реальности. Никогда. Ни одного. И я не собиралась упускать возможность.

Я подняла руки, зарылась ими в шелковые волосы и потянула его за них к себе. „Перестань разговаривать и раздевайся“.

Боже, я веду себя как шлюха, но я его хочу. Сильно. Мужчина во сне не станет переживать молодая я или старая, одна или замужем, мать или девственница. Он не будет взвешивать плюсы и минусы отцовства и решать принимать ли ему четырёхлетнего мальчика. И если мне повезет, он оставит мне хорошее воспоминание.

Впиваясь своими губами в его, я подпрыгнула и обвила свои ноги вокруг его бедер. Его твердый член уперся мне в правильное место и я застонала, продолжая тереться через его тонкие черные штаны. Я знала, что я мокрая, такая мокрая, что могла чувствовать запах своего желания поднимающегося между наших тел.

Он замер под моей атакой и я прервала поцелуй, разочарованная. Я готова была расплакаться. Это очередной кошмар? Новый вид пыток, который создал мой разум? Это мамочкино чувство вины в своей крайней форме? Из-за того, что я оставила своего сына? Вины за риск? Вины за то, что мой сын страдал, а я отделалась в аварии только несколькими царапинами?

Наклонившись, я уткнулась лбом в его щеку и боролась со слезами. Что не так? Почему он не двигается? Это мой сон, черт возьми! И в моем сне, этот восхитительный мужчина должен наслаждаться мной, трахать меня неистово и заставить меня кричать. Он должен хотеть меня так сильно, что ничего не может его остановить, ничего не может стоять на его пути. Он должен быть абсолютным дикарем и думать, что я самая красивая, желанная женщина, которую он когда-либо видел.

Я всхлипнула, затем вздохнула: „Давай, мужчина мечты. Пожалуйста“. Я спустилась по его щеке до его челюсти, ощутила жесткость его бакенбардов на своих губах. Разочарование наполняло меня, потому что я не могла попробовать его на вкус. Не по-настоящему. Он был теплым, но он не был… настоящим. Не важно. Его руки сжимались и разжимались на моей спине и это ощущалось по-настоящему. Его ствол терся о мои трусики и это тоже ощущалось как по-настоящему.

„Ты не настоящая“, − настаивал он, но его руки спустились и обхватили мой зад и я застонала, когда жар пронесся по моему телу.

„Это важно?“ − я проложила дорожку поцелуев к его упрямому подбородку, затем к его губам. Я ответила за него: „Это не имеет значения“.

В ту же секунду я поняла, что выиграла, почувствовала как что-то в нем изменилось. Все его тело двинулось, изливая чистую мощь. Его мышцы перекатывались под его рубашкой и он впился своими губами в мои, беря то что я так сильно хотела дать ему. Я открылась для его поцелуя и его язык нашел мой, завладевая моим ртом с таким отчаянным голодом, который отражал мой.

Да. Да. Да

Он стянул мой сарафан с меня и я рассмеялась, когда он разорвал тонкую ткань моего нижнего белья. Я не носила лифчик, мои маленькие груди в нем не нуждались. С любым другим мужчиной, я паниковала, когда доходило до раздевания. Я была странно сложена, мои бедра и задница широкие и круглые, талия узкая, но у меня был первый размер в лучшие дни, пока я не отлучила сына от груди. Еще одна радость материнства, о которой вам никто не расскажет – потом груди становятся меньше.

Но с ним меня это не волновало. Я закинула голову назад и позволила наблюдать как я разрываю на нем рубашку. Несколько секунд спустя она исчезла, вместе с остальной его одеждой и я поблагодарила богов сна за эту наготу. Большой, мускулистый, мощный, темноволосый. Мой Супермен. И там был его член…

Так как я и хотела, он меня подхватил и внезапно я ощутила твердую, гладкую поверхность за своими плечами, холодную и нерушимую. Комната сформировалась вокруг нас и я медленно моргнула, едва отмечая яркую обстановку. Кровать. Кресло. Очень практичное. Военное. Никаких подушечек или ковров на полу. Никакого цвета, цветов или рисунка на простынях на кровати.

Черный. Серый. Коричневый.

Я хотела прокомментировать, но Киль спустился к моей груди и я закрыла глаза, притягивая его за волосы ближе, требуя больше. Его рука спустилась по моей заднице, чтобы найти мое мокрое лоно и он засунул два пальца в меня без предостережения или предупреждения. Моя спина выгнулась и я застонала от великолепного проникновения. Я была узкой, а его пальцы большими. Я чувствовала все, давление и изгиб этих искусных пальцев.

Я почти кончила от них, моя киска сжалась как кулак.

„Давай, − выдохнула я. Кем была та женщина, в которую я превратилась? − Трахни меня. Боже, просто трахни меня“.

И как если бы он до сих пор сдерживался, его поводок наконец оборвался, он вытащил пальцы из меня, схватил меня за бедра, чтобы поднять выше над своим членом и остановился, глядя мне в глаза: „Где ты?“

Я медленно моргнула, изворачиваясь, чтобы опустить себя на его твердый возбужденный член. Почему он теперь остановился? Почему он говорит? „Что?“ − я завертелась, но он держал меня прижатой к стене, его горячая, мускулистая грудь и руки удерживали меня на месте. Я ощущала липкое тепло своего возбуждения на моем бедре от его пальцев. Я знала, что все это ощущается как в реальной жизни. Знала как пахнет моя смазка. Знала как ощущаются мокрые пальцы на моей заднице или бедрах. Я не была девственницей, и хотя я понимала, что это сон, мой разум заполнял все пробелы… превосходно.

„Где ты, Линдси?“

Мой пораженный разум не мог найти смысла в его словах: „Я сплю, − я отбросила голову назад так, что ударилась ей о стену позади меня, − Киль. Пожалуйста. Сделай это. Я хочу тебя. Пожалуйста“.

Умоляла. Я умоляла. Но я никогда не чувствовала себя так раньше. Никогда. Отметина на моей руке горела и он поднял оба моих запястья над моей головой, пока я соскальзывала на его огромный член. Я была мокрой, такой мокрой, но он огромный и я задохнулась. Захныкав. Передвинув бедра, чтобы принять в себя больше. Он раскрыл меня, заполнив меня глубоко, и потом еще глубже.

Он застонал, когда вошел в меня и я подняла голову, чтобы поцеловать его. Но он не смотрел на меня, он смотрел на мои руки. Пока одной рукой он удерживал оба моих запястья, другой провел по моему родимому пятну, прикосновение отсылало острые взрывы удовольствия прямо к моему клитору, пока я не засопротивлялась и не закричала.

Он входил в меня сильно и быстро, зарывшись лицом мне в шею, как будто хотел понюхать меня, почувствовать мой аромат, втянуть меня в свои легкие. Но не мог. Не здесь. И я не могла его почувствовать. Ни его запах, ни вкус. Я чувствовала, что меня одарили и обманули одновременно. Я могла чувствовать запах диких цветов своего любимого шампуня, горячее тепло моей киски, когда я скакала на нем. Но на этом все. Я не могла ощутить его запах. Сон не позволял мне почувствовать его. Понюхать его. Боже, я хотела все его облизать, тереться щекой по его груди и втереть его запах в свою плоть.

Я спрашивала себя, как он пахнет. Сосновой и древесной стружкой? Мускусом? Как мой любимый одеколон с ароматом тикового дерева и имбиря?

Он переплел свои пальцы с моими, такой необычный и романтичный и странный жест, что я испугалась, что проснусь. Не сейчас. Пожалуйста, не сейчас

„Линдси“, − повторил он мое имя снова и впился в основание моей шеи зубами, дополнительное ощущение подтолкнуло меня к краю и я задрожала, пульсация моей киски продвигала его глубже, сжимая его безжалостно, пока он не потерял контроль и не застонал, заполняя меня, его семя накачивало меня, пока мой разум добавлял детали.

Я могла ощущать жар семени, покрывающего меня изнутри. И я хотела больше. Этого сна было недостаточно.

Что-то толкнуло меня и я сдвинулась, всю меня резко дернуло вбок.

„Нет!“ −закричал Киль, но было поздно. Время сна окончено. Что-то со мной происходило и мне надо было проснуться.

Я постаралась поцеловать его, чтобы сказать прощай, но он слишком быстро исчез.

Медленно моргая, я открыла глаза и смахнула слезы. Он испарился, и этот факт ранил меня намного больше, чем должен был. Я снова одна. Не одна, как, например, если б у меня не было бойфренда или мужа, чтобы разделить с ним жизнь. Нет, одна путешествующая в космосе, в световых годах от моего ребенка. Удаляясь все дальше и дальше с каждой прошедшей секундой.

Конечно, я была не слишком эмоционально стабильна прямо сейчас. Я боялась до усрачки и использовала каждую крупинку своей смелости делать то, что мне следовало. Я должна была помочь сыну. Я должна была выполнить свое задание и вернуться на Землю. Я работала на двух работах и многим пожертвовала, чтобы получить степень в журналистике. И это то, что оно дало мне? Сломленная. Отчаянно пытающаяся помочь своему сыну. Запертая в грузовом ящике корабля на чужой планете населенной жестокими воинами и убийцами?

Любой сон был лучше моей реальности. Но Киль, Охотник, оставил меня с ноющим сердцем и голодной киской. Он заставил меня ощутить что-то, кроме страха, кроме отсутствия надежды. Он заставил меня чувствовать себя защищенной, желанной. Любимой. Он был мощным, достаточно сильным, чтобы на него положиться, чтобы принять мою потребность и не ругать меня за нее. Но Киля не существовало. Он просто сон и от этого еще больнее. Почему мой разум так жесток?

Я уставилась на экран дисплея на моей стандартной боевой броне Флота Коалиции. Заговорщики на Земле предоставили мне, как они сказали, все, что мне понадобится. Даже причудливые технологии, которые убрали из меня все лишнее, и мне никогда не придется посещать уборную, пока я остаюсь в пределах досягаемости их станций транспортных технологий. Это было одно из самых худших обследований в моей жизни. Как у гинеколога, только с космическими дилдо, вставляющими инопланетные гаджеты внутрь моего тела. Холодная, жутковатая дрожь пробежала по моему телу, когда я вспомнила леденящий образ доктора, когда он засовывал все это для подготовки к моему путешествию.

И этого было достаточно, чтобы перестать думать об этом