Кто б ни приблизился. Но камень поднял с земли сын Тидеев,

Страшно тяжёлый, какой не подняли б и два человека

Ныне живущих; но он взял одной лишь рукой, размахнулся,

305 И этим камнем в бедро угодил он Энею, где ляжка

В тазовый входит сустав, именуемый чашкой. И камень

Чашку совсем раздробил, разорвал на бедре сухожилья,

Также и кожу сорвал у героя. Эней поражённый

Пал на колено вперёд; и, шатаясь, могучей рукою

310 В землю упёрся. И взгляд его чёрная ночь осенила.

Тут бы Эней и погиб, предводитель народа, когда бы

Милая Зевсова дочь Афродита за ним не следила,

Мать, что его родила с пастухом, славным юным Анхизом.

Милого сына она обвила белоснежной рукою,

315 Ткани одежды своей перед ним распростерла блестящей,

Кроя от вражеских стрел, чтоб какой-либо конник данайский

Медью его не пронзил и души у него не исторгнул.

Так на руках понесла мать любезного сына из боя.

Сын Капанея Сфенел между тем не забыл наставлений,

320 Тех, что Тидид ему дал, о конях говоря быстролётных.

Он звонконогих своих лошадей чуть подальше поставил

От буйной битвы, бразды затянув за скобу колесницы.

Сам же скорей полетел он к коням пышногривым Энея

И, отогнав от троян к меднолатным дружинам ахеян,

325 Их Деипилу отдал, – в сонме сверстников этого друга

Более всех он любил, по согласию чувств их сердечных, -

Гнать повелел к кораблям мореходным. А сам же, бесстрашный,

Встав в колеснице своей и блестящие вожжи взяв в руки,

Пламенный вслед за царём Диомедом на конях понёсся.

330 Тот же Киприду теперь медью острой преследовал грозный,

Зная, что та – из богинь маломощных, не то, что другие,

Те, что войною живут, управляя сраженьями смертных,

Так, как Афина или́ как громящая грады Энио.

Вот он богиню догнал, прорываясь сквозь толпы густые.

335 Прямо нацелив копьё, Диомед, воеватель бесстрашный,

Острую медь устремил, ранив вдруг кисть руки у богини.

Быстро копьё сквозь покров благовонный, Харитами тканный,

Нежную кожу прошло на ладони богини бессмертной.

Брызнула и полилась кровь бессмертная дивной богини,

340 Влага, какая течёт в венах жителей неба счастливых,

Так как людскую еду и от гроздьев вина не вкушают;

Вот и бескровны они, и бессмертными их называют.

Громко богиня вскричав, сына выронила из объятий;

На руки быстро его подхватил Аполлон сребролукий,

345 Облаком чёрным покрыв, чтоб какой-нибудь конник данайский

Медью его не пронзил и души у него не исторгнул.

Грозно меж тем закричал на богиню Тидид предводитель:

«Скройся же, Зевсова дочь! Удались от войны и убийства!

Иль не довольно тебе обольщать слабых жён, если смеешь

350 В битвы соваться, в бои средь мужей? Уж теперь, я надеюсь,

Ты ужаснёшься, когда о сражении только услышишь!»

Так он сказал. И она удалилась со скорбью глубокой.

Быстро Ирида её с поля боя выводит с поддержкой

И в помрачении чувств от страданий, с померкнувшим телом.

355 Слева от битвы она вскоре бога Ареса находит;

Там он сидел, но копьё и бессмертные кони Ареса

Мраком укрыты. Упав на колени, любезного брата

Нежно молила она одолжить ей коней златосбруйных:

«Милый мой брат, помоги, дай коней мне своих с колесницей,

360 Только Олимпа достичь мне, жилища богов безмятежных.

Очень уж рана болит у меня; смертный муж меня ранил,

Храбрый Тидид Диомед, что готов даже с Зевсом сразиться!»

Так говорит. И Apec отдаёт ей коней златосбруйных.

И в колесницу взошла Афродита со скорбью на сердце;

365 С ней и Ирида взошла и бразды взяла в правую руку,

Лёгких стегнула коней. Полетели послушные кони;

Быстро достигли они на Олимпе жилища бессмертных.

Там удержала коней ветроногая вестница Зевса,

Их распрягла, а затем предложила амброзию в пищу.

370 Ну а Киприда в слезах, плача, пала к коленям Дионы,

Матери милой своей. Мать в объятия дочь заключила,

Нежно ласкала её, утешая, и так говорила:

«Дочь моя милая, кто из бессмертных с тобой дерзновенно

Так поступил, словно ты зло какое свершила открыто?»

375 Плача, ответила ей Афродита, владычица смеха:

«Ранил меня Диомед, предводитель аргосцев надменный.

Ранил за то, что унесть я хотела из боя Энея,

Милого сына. Ведь он в этом мире любезней всего мне.

Нынче уже не троян и ахеян свирепствует битва;

380 Нынче с богами ведут бой данайские гордые мужи!»

Так ей почтенная мать отвечала Диона на это:

«Перетерпи, моя дочь, ободрись, как ни горестно сердцу.

Много уже от людей пострадали бессмертные боги.

Беды друг другу, увы, мы взаимно устраивать рады.

385 Много Apec пострадал. Ведь его Эфиалтес и Отос,

Два Алоида, больших великана, цепями сковали

Страшными: так и сидел год и месяц он в медной темнице.

Верно бы там и погиб бог Арес, ненасытный войною,

Если бы мачехой их, Эрибеей прекрасной, об этом

390 Не был Гермес извещён тайно. Он из темницы похитил

Ловко Ареса, уже страшной цепью лишенного силы.

Гера страдала. Ведь ей мощный сын мужа Амфитриона

Горькой трезубой стрелой угодил прямо в грудь, сильно ранив.

Страшная, лютая боль безотрадная Геру терзала!

395 Даже Аид пострадал, меж богами ужасный, от раны.

Тот же погибельный муж, громовержцева отрасль, Аида,

Ранил стрелой у ворот возле мёртвых, в страдания ввергнув.

В дом Эгиоха взлетел, на высокий Олимп тут вознёсся,

Сердцем печальный Аид, роковою терзаем стрелою:

400 В мощном плече у него та торчала и мучила душу.

Бога лекарством Пеан, утоляющим боли, осыпал,

Скоро его исцелил, не для смертной рожденного жизни.

Дерзкий тот смертный, увы, не страшась совершал злодеянья!

Луком богов оскорблял, на Олимпе великом живущих!

405 Этого ж против тебя подстрекала Паллада Афина.

Муж безрассудный! Тидид дерзновенный, – не ведает, глупый,

Что коротка жизнь у тех, кто с богами решил потягаться.

Дети не сядут к нему на колени, отцом не покличут,

В дом свой вернётся когда он героем с войны многосмертной.

410 Пусть же пока Диомед, невзирая на гордую силу,

Мыслит, что с ним кто иной, и сильнее тебя, не сразится;

И дочь Адраста царя, добродушная Эгиалея,

Воплем полночным своим ото сна не разбудит домашних,

В грусти о муже своём, о храбрейшем герое ахейском,

415 Верная сердцем жена Диомеда, смирителя коней».

Так говоря, на руке ей бессмертную кровь вытирала.

Тяжкая боль унялась, и внезапно рука исцелилась.

Тайно то видели всё и Паллада Афина, и Гера.

Речью язвительной гнев возбуждали они у Кронида;

420 Первою речь начала светлоокая дева Афина:

«Зевс, наш могучий отец, не гневись на слова, что скажу я?

Верно, Киприда опять из ахеянок новую деву

К Трои сынам привела, беспредельно богине любезным?

И, может быть, что она, деву в пышной одежде лаская,

425 Пряжкой себе золотой поцарапала нежную руку?»

Так говорила. Отец и людей, и богов улыбнулся,

Тут же призвав дочь к себе, так сказал золотой Афродите:

«Милая дочь! Не тебе заповеданы шумные войны.

Лучше делами займись ты приятными сладостных браков.

430 Ну а войной пусть Apec заправляет с Палладой Афиной».

Так меж собою вели разговоры бессмертные боги.

Этой порой Диомед на Энея напал нестрашимый,

Зная, что сам Аполлон покрывает Анхизова сына.

Бога могучего он не страшился: желал непрестанно

435 Смерти Энея предать и доспех знаменитый похитить.

Трижды Тидид нападал, умертвить Анхизида пылая;

Трижды в блистательный щит Аполлон ударял Диомеду;

Но, лишь в четвертый раз он налетел, словно демон, ужасный,

Голосом грозным ему загремел Аполлон дальновержец:

440 «В разум приди! Отступи и не думай равняться с богами,

Гордый Тидид! Никогда не увидишь ты равенства между

Племенем сильных богов и по праху влачащихся смертных!»

Так он сказал. И назад Диомед отступил ненамного,

Гнев не желая навлечь стреловержца разящего, Феба.

445 Феб же Энея унёс от беды, положив аккуратно

В храме своём, что ему на священном Пергаме воздвигнут.

В дивном святилище том превеликом охотница Феба

С дочерью Летой и мощь, и красу возвращали Энею.

А Аполлон между тем сотворяет обманчивый призрак —

450 Образ Энея живой, и оружием схож, и доспехом.

Около призрака тут и троянцев и храбрых данаев

Сшиблись ряды, на груди разбивая воловые кожи

Пышных и круглых щитов, и крылатых щитков легкомётных.

К богу Аресу тогда обращается Феб дальновержец:

455 «Бурный Арес, бог войны, мужегубец и стен разрушитель!

Разве не хочешь убрать с поля боя героя Тидида,

Воина дерзкого? Он ведь готов даже с Зевсом сразиться!

Прежде копьём поразил он богиню Киприду в запястье;

Тут на меня самого устремился ужасный, как демон!»

460 Это сказал и воссел Аполлон на вершинах Пергама.

Ну а свирепый Арес поспешил дух поднять у троянцев,

Вид Акамаса приняв, предводителя быстрого фраков.

Громко к Приама сынам, он воззвал, гордым Зевса питомцам:

«Эй, вы, Приама сыны, столь хранимого Зевсом владыки!

465 Долго ль троян убивать вы ещё разрешите аргивцам?

Ждёте пока мы начнём у ворот Илиона сражаться?

Воин повержен у нас, почитавшийся так же, как Гектор, –

Доблестью славный Эней, знаменитая отрасль Анхиза!

Ринемся в бой и спасём благородного друга от смерти!»

470 Так говоря, возбудил он и силу, и мужество в каждом.

Тут Сарпедон укорять благородного Гектора начал:

«Гектор, куда у тебя подевалась бывалая храбрость?

Ты говорил, что один, без народов, без ратей союзных

Город спасешь, взяв зятьёв лишь да братьев. Так, где ж твои братья?

475 Здесь ни единого я не могу ни увидеть, ни встретить.

Прячутся, верно, они от сражений, как псы, льва увидев!

Мы же сражаемся здесь, чужеземцы, пришедшие в помощь!

Также сражаюсь и я, ваш союзник, придя издалёка!

Так как Ликия моя по течению Ксанфа – не близко.

480 Там я оставил жену дорогую и сына-младенца,

Также – немало богатств, на которые всякий польстится.

Но, невзирая на то, предвожу ликиян, и готов я

В бой с Диомедом вступить, ничего не имея в Троаде,

Что бы могли у меня отобрать как трофей аргивяне.

485 Ты ж – неподвижно стоишь и других не бодришь ополчений

Храбро сражаться, и жён и детей защищая троянских.

Гектор, смотри, как бы все вы, объятые страхом, как сетью,

Для разъяренных врагов вдруг не стали бы лёгкой добычей!

Скоро разрушат тогда супостаты прекрасный ваш город!

490 Должен заботиться ты о делах этих денно и нощно,

Должен просить воевод иноземных союзников ваших,

Бой непрестанно вести, а угрозы-упрёки – оставить».

Так говорил Сарпедон. Сердце Гектора тем уязвил он:

Быстро на землю герой с колесницы с оружием спрыгнул

495 И по дружинам кругом полетел, лес из копий колыша,

В бой распаляя сердца. И возжег он жестокую сечу!

Вновь развернулись к врагу, встав лицом к аргивянам, трояне.

Те же, сомкнув лишь ряды, ожидали врагов, не робея.

Как ветер плевел несёт, рассевая по гумнам священным,

500 Где веют зёрна жнецы, где Деметра с кудрями златыми

Зёрна от плевел деля, возбуждает дыхание ветра,

Гумны под плевелом враз побелеют, – вот так аргивяне

Все с головы и до ног побелели под пылью, поднятой

Даже до медных небес от копыт их коней легконогих

505 В быстрых крутых виражах. Их возницы в бою направляли

Силою рук, прямо в лоб на врагов устремляя. Но мраком

Бурный Арес тут покрыл поле битвы, помочь чтоб троянам.

Он, по рядам их носясь, торопился исполнить заветы

Феба бессмертного. Феб заповедал Аресу немедля

510 Души троян возбудить, лишь узнал, что Паллада Афина

Бой оставляет, – оплот и защитница воинств ахейских.

Сам же Энея вождя из святилища пышного храма

Вывел и крепостью грудь у владыки народов наполнил.

Между друзей Анхизид встал величествен; все веселились

515 Видя, что он невредим, жив, здоров и блистает всей силой,

Стоя пред ними. Его ж ни о чём расспросить не успели;

Труд их заботил иной; труд, к которому звали их боги:

Феб сребролукий, Арес мужегубец и ярая Распря.

Тут воеводы Тидид, Одиссей, также оба Аякса

520 Ревностно к бою солдат побуждали ахейских. Ахейцы ж

Сами ни мощи троян не страшились, ни криков их грозных.

Молча стоят они, ждут, неподвижны как тучи Кронида

В тихий безветренный день, что на горных вершинах скопил он

Чёрные, и до поры неподвижные, так как все ветры

525 Дремлют, как дремлет Борей многомощный, что мрачные тучи

Шумным дыханьем своим вмиг рассыпал бы в небе широком.

Так ожидали троян неподвижно, бесстрашно данаи.

Царь Агамемнон летал по рядам, ободряя усердно:

«Будьте мужами, друзья, и возвысьтесь бестрепетным духом;

530 Воина воин пускай постыдится без подвигов драться!

Знающих воинский стыд, возвращается больше, чем гибнет!

Но беглецы не найдут ни спасенья себе и ни славы!»

Это сказав, он копьё своё бросил в переднего мужа,

В Деикоона, что был храбрым другом Энея, а также –

535 Сыном Пергаса, и чтим в Трое, как и сыны Дарданида:

Ревностен был он в войне и всегда между первых сражаться.

Грозным копьём ему в щит угодил Агамемнон могучий;

Щит был пробит, сквозь него совершенно копьё пробежало,

Пояс шикарный прошло и внизу живота задержалось.

540 С шумом на землю тот пал, и взгремели на павшем доспехи.

Тут же Эней Анхизид поразил из храбрейших данайцев

Двух Диоклеса сынов: Орсилоха с Крефоном. Отец их,

Благами жизни богат, жил в красиво устроенной Фере,

Род свой от бога он вёл, от Алфея, чьи воды широко

545 В землях пилийских текут. Бог Алфей породил Орсилоха,

Смертного мужа, царя, несчислимых мужей властелина;

Царь Орсилох породил Диоклеса, высокого духом;

А Диоклес породил сыновей-близнецов, что искусны

Стали в сраженьях любых: породил Орсилоха с Крефоном.

550 Оба они, возмужав, плыли в чёрных судах к Илиону

С войском ахейских мужей, к Трое гордой и славной конями,

В брани Атрея сынам, Агамемнону и Менелаю,

Чести ища, но себе лишь печальную участь сыскали.

Будто бы два мощных льва, на вершинах возросшие горных,

555 В чаще дремучих лесов оба вскормлены матерью-львицей,

Тучных овец и тельцов круторогих из стад похищая,

И разоряя дворы у людей, до тех пор, пока сами

Замертво не упадут, ловчих острою медью убиты.

Так и они, близнецы, пораженные мощным Энеем,

560 Рухнули оба, – как львы, как высокие сосны, – на землю.

Это увидев, скорбел Менелай браноносный, он в гневе

Выступил дальше других, весь покрытый сверкающей медью,

Острым колебля копьём; сам Арес распалял ему душу

С помыслом тайным: чтоб он поражён был рукою Энея.

565 Но тут увидел его Антилох Несторид благородный,

Выступил сам он вперёд, опасаясь, чтоб пастырь народов

Не пострадал и плоды их трудов тяжких не уничтожил.

А в это время уже Менелай и Эней свои копья

Друг против друга подняв, воспылали желаньем сразиться.

570 Но подоспел Антилох, рядом встал с Менелаем Атридом.

Двух браноносцев Эней, друг за друга стоявших, увидев,

Драться уже не посмел, сколь ни пламенным воином был он.

Те же, убитых скорей оттащили к дружинам ахейским,

И возвратили друзьям опечаленным; там их оставив,

575 Сами вернулись назад и сражались с передними вместе.

Там Пилемена они, что Аресу подобен, повергли,

Грозных народов вождя, щитоносных мужей пафлагонских.

Быстро его Менелай Атрейон, знаменитый копейщик,

Длинным копьём поразил прямо в шею, стоявшего против.

580 Вождь Антилох поразил Пилемена возницу – Мидона,

Отрасль Атимния, тот скакунов разворачивал бурных.

Камнем ему угодил он по локтю; бразды у Мидона,

Костью слоновой блестя, пали прямо на пыльную землю.

Ринулся тут Антилох и мечом по виску его жахнул!

585 Тот, лишь вздохнув тяжело, с колесницы прекрасной свалился

Вниз головой он повис, упираясь на плечи и темя.

Так вверх ногами стоял он, в песок головой погрузившись,

Кони покуда, толкнув, опрокинули тело на землю,

Так как стегнул их бичом Антилох, чтоб угнать к аргивянам.

590 Гектор героев узнал меж рядов и на них устремился

С яростным криком; за ним понеслись и фаланги троянцев.

Их предводили Apec кровопивец с громящей Энио

Грозной, несущей с собой буйство боя, мятеж беспредельный.

В правой руке потрясал бог Арес преогромною пикой,

595 То выступал он вперёд, то за Гектором следом стремился.

Бога увидев, Тидид ужаснулся, могучий воитель.

Так по великой степи шедший долго неопытный путник

Вдруг перед быстрой рекой цепенеет, впадающей в море

С пеной кипящей; на миг он, смутившись, назад отступает, —

600 Так отступил Диомед и немедля воскликнул к народу:

«Что ж мы дивимся, друзья, что сегодня божественный Гектор

Стал дерзновенным бойцом, копьеборцем славнейшим в сраженьи?

С ним непрестанно идёт бог войны, отражающий гибель!

С ним и теперь он – Арес, только в образе смертного мужа!

605 С поля отступим, друзья, не спеша и лицом к супостатам!