190 Беллерофонт поразил всех храбрейших мужей непорочный.

Только тогда царь признал знаменитую отрасль бессмертных;

В дом свой его пригласил и отдал ему дочь свою в жёны,

Также ему передал половину из почестей царских;

Также ликийцы ему отделили удел превосходный,

195 Лучшее поле, где сад разовьёт он и пашни, владея.

Трое родилось детей от премудрого Беллерофонта:

Сын Гипполох, сын Исандр с Лаодамией нежной, прекрасной.

Зевс громовержец возлёг с Лаодамией нежной. От Зевса

Вскоре она родила Сарпедона, подобного богу.

200 Беллерофонт всем богам напоследок вдруг стал ненавистен,

Он одиноко блуждал, по долине Алейской скитаясь,

Сердце тоскою губя и тропинок людских избегая.

Сына Исандра его Эниалий, ненасытный убийством,

Свергнул, когда воевал тот с солимами, славным народом.

205 Ну а прекрасную дочь, – златоуздая Феба убила.

Но Гипполох ещё жив, мой отец. Я горжусь нашим родом.

В Трою меня он послал, и, прощаясь, наказ дал мне строгий:

В битвах чтоб всех превзошёл, отличился, стараясь повсюду,

Род не бесчестил отцов, тех, что славой своей боевою

210 Стали известны везде: и в Эфире, и в царстве ликийском.

Вот благородная кровь той породы, которой горжусь я».

Так он сказал. Диомед тут наполнился радостью светлой,

Медную пику свою он воткнул в даровитую землю,

И речь приветную сам устремил к предводителю Главку:

215 «Сын Гипполохов! Ты гость мне отеческий, гость стародавний!

Некогда дед мой Иней знаменитого Беллерофонта

В собственном доме своём двадцать дней угощал дружелюбно.

Оба друг другу они превосходные дали подарки:

Дед мой Иней подарил ему блещущий пурпуром пояс;

220 Беллерофонт преподнёс золотой ему кубок двудонный.

Кубок тот в доме своём я оставил, в поход отправляясь.

Только Тидея, отца, я не помню: младенцем оставил

Он меня в дни, как погиб вместе с войском в походе на Фивы.

Слушай, храбрец! Я тебе другом в Аргосе буду отныне,

225 Ты же – в Ликии мне будь, если я вдруг прибуду к ликийцам.

Мы же по толпам теперь разойдёмся с оружием нашим.

Много здесь есть для меня и троян и союзников Трои;

Буду разить, кого бог приведёт, и кого я настигну.

Много здесь и для тебя аргивян, поражай, кого сможешь.

230 Главк! И оружьем давай обменяемся нашим; пусть знают

Все, что мы дружбой с тобой со времен праотцовских гордимся!»

Так говорили они, а затем с колесниц соскочили,

За руки крепко взялись и друг другу клялись в верной дружбе.

И в это время затмил Зевс Кронион рассудок у Главка:

235 Он Диомеду отдал золотой свой доспех, что ценился

В сотню тельцов, обменяв на ценимый лишь в девять, на медный.

Гектор меж тем подошёл уже к Скейским воротам, где дуб рос.

Плотно его окружив, жёны, дочери гордых троянцев

Вести хотели узнать о мужьях, сыновьях и о братьях,

240 О женихах и друзьях. Только Гектор велел им молиться

Всем небожителям: пусть отведут они грозные беды!

Вот подошёл он уже и к прекрасному дому Приама

С рядом высоких колонн, что отделаны гладко, изящно.

Вдоль галереи стоят, из камней гладкотёсных, по кругу,

245 Близко одна от другой пятьдесят пышных спален, в которых

Спали Приама сыны с их цветущими жёнами вместе.

А на другой стороне, во дворе, – дочерей были спальни,

Близко одна от другой и под крышей одной, их двенадцать

Из гладкотёсных камней размещалось уютных, в которых

250 Спали Приама зятья с их стыдливыми жёнами вместе.

Гектора встретила там сострадательная мать Гекуба,

Шла она к дочери в дом, к самой дивной из них, к Лаодике.

За руку сына взяла мать, волнуясь, и так говорила:

«Что ты, о, сын мой, пришёл, и оставил свирепую битву?

255 Верно, жестоко теснят ненавистные мужи ахейцы?

Битва уже у стены, и тебя сердце к нам устремило?

Хочешь ты руки воздеть из акрополя к Зевсу владыке?

Но подожди, я вина чашу вынесу, Гектор мой милый,

Чтоб возлияние ты сделал Зевсу и прочим бессмертным.

260 После, коль хочешь, и сам тоже выпей, чтоб дух укрепился;

Сил прибавляет вино, если труд истомил человека.

Ты ж истомился, мой сын, защищая сограждан. Я вижу».

Матери так отвечал шлемоблещущий Гектор великий:

«О, досточтимая мать! Сладких вин не носи мне, не надо.

265 Ты обессилишь меня, потеряю я крепость и храбрость.

Зевсу ж вино возливать не дерзну неомытой рукою.

Знаешь сама, что нельзя осквернённому кровью и пылью

Чествовать или молить собирателя туч, громовержца.

Ты же немедля, о мать, в храм Афины добычелюбивой,

270 Жён благородных собрав, с благовонным курением шествуй.

Также с собою возьми самый лучший, что есть в царском доме,

Самый любимый покров, величайший и пышный убранством.

И на колени его возложи дивнокудрой Афине,

Дай ей обет заколоть в честь её однолетних двенадцать

275 Тёлок, не знавших ярма, если, просьбы услышав, богиня

Город помилует, жён, стариков и младенцев невинных;

Если она отразит Диомеда от Трои священной,

Воина бурного и повелителя мощного бегства.

Ну же, не медли, о, мать! Собирай к храму жён благородных!

280 Я же к Парису иду, чтоб к войскам его вызвать из дому,

Если захочет меня он услышать. О! лучше б под землю

Он провалился! Его воспитал Олимпиец на гибель

Трое, Приаму отцу, да и всем нам, Приамовым детям!

Если б увидел его я сходящего в бездны Аида,

285 Кажется, сердце моё позабыло бы горькие беды!»

Тотчас служанок к себе позвала всех, что в доме, Гекуба;

Их послала по домам созывать благородных троянок.

Ну а сама между тем в благовонную комнату входит;

Много там было добра: дивных платьев, покровов работы

290 Женщин сидонских; то ей из Сидона Парис боговидный

Как-то однажды привёз, когда шёл он путями морскими,

Вместе с похищенной им знаменитой Еленой прекрасной.

Выбрав из тканей одну для могучей богини Афины, –

Лучшую в доме своём, наибольшую, с пышным узором,

295 С ярким сиянием звёзд, что лежала на дне, под другими, –

С ней она к храму пошла, и за ней благородные жёны.

Вскоре троянки пришли в храм Афины, в акрополе Трои.

Двери раскрыла, впустив их, прелестная видом Феано.

То дочь Киссея, жена Антенора, смирителя коней,

300 Трои мужами она была избрана в жрицы Афины.

Жёны там, руки воздев, все молились Афине Палладе.

Ткань у Гекубы взяла принесённую жрица Феано

И, на колени её возложив дивнокудрой богине,

Молит, давая обет Зевса дочери сильной, Палладе:

305 «Мощная в битвах, ты – щит милой Трои, Паллада Афина!

Молим, копьё сокруши Диомеда, богиня, сегодня ж!

Пусть он, погибельный, сам ниц падёт перед башнею Скейской!

Нынче ж двенадцать коров однолетних, ярма не познавших,

В жертву тебе принесём, если, наши молитвы услышав,

310 Город помилуешь, жён, стариков и младенцев невинных!»

Так возглашала, молясь. Но Афина молитву отвергла.

Той же порой, как они умоляли рождённую Зевсом,

Гектор великий достиг и Парисова пышного дома.

Сам он построил тот дом, помогали мужи, что в то время

315 Лучшими зодчими всей многохолмной Троады прослыли.

В стенах акрополя, близ дома Гектора с домом Приама,

Зодчие в доме его возвели двор, столовую, спальню.

Гектор божественный в дверь тут вошёл; он в руке правой держит

Пику огромную, чуть ни в двенадцать локтей, и на древке

320 Медное жало блестит и кольцо вкруг него золотое.

Брата он в спальне нашёл, тот трудился над пышным оружьем:

Гнутые луки, и щит он, и латы испытывал, праздный.

Там же, в домашних кругу, – и Елена Аргивская тоже;

Жёнам работы она, рукодельницам всем, назначала.

325 Гектор, на брата взглянув, укорял оскорбительной речью:

«Как ты не вовремя, брат, напыщаешься гневом, несчастный!

Гибнет троянский народ под высокими стенами Трои!

Бьётся с сильнейшим врагом! За тебя же война и сраженья

Под Илионом горят! Ты ведь сам отругал бы любого,

330 Если б увидишь кого оставляющим грозную битву.

Так поспеши же, пока враг огнём Илион не разрушил!»

Тут же ответил ему Приамид Александр боговидный:

«Гектор, ты прав, и бранишь ты меня справедливо и верно.

Душу открою тебе; ты присядь, подожди и послушай:

335 Я не от гнева совсем, не от злобы на граждан троянских

В спальне сидел до сих пор: я хотел лишь печали предаться.

Нынче ж супруга меня словом мудрым своим убедила

Выйти на битву опять. И теперь уже чувствую сам я:

Лучше сражаться идти. Переменчива к людям победа.

340 Ты подожди, я сейчас, боевые доспехи надену…

Или иди: поспешу за тобой; нагоню, я надеюсь».

Только ни слова в ответ не сказал ему Гектор великий.

К Гектору с лаской тогда обратилась Елена смиренно:

«Деверь бесстыдной жены, нечестивой виновницы бедствий!

345 Если б в тот день, как меня мать на свет породила, свирепый

Вихрь бы поднял и умчал на пустынную гору, или же

В море ревущее он гневно бросил, в кипящие волны, —

Те поглотили б меня и несчастия к вам не пришли бы!

Но, раз несчастия те боги нам предназначили сами,

350 Пусть хоть послали бы мне благороднее сердцем супруга,

Мужа, что чувствует стыд и приемлет укоры людские!

Этот, как был до сих пор легкомыслен, так вечно и будет;

И, я надеюсь, за то он пожнёт те плоды, что посеял!

Ты же, мой деверь, войди, в кресло сядь, успокоиться душою.

355 Вижу я, душу твою угнетают труды и заботы

Из-за Париса вины, также из-за меня, недостойной.

Злую нам участь Кронид предназначил, что даже по смерти

Мы оставаться должны на бесславные песни потомкам!»

Тут же в ответ ей сказал шлемоблещущий Гектор великий:

360 «Сесть не проси; как со мной ни мила ты, Елена, не сяду.

Рвется душа моя в бой, я спешу на защиту сограждан,

Тех, что на ратных полях моего возвращения жаждут.

Лучше Париса заставь выйти к бою, да пусть поспешает;

Пусть уж потрудится он ещё в стенах догнать меня Трои.

365 Я лишь свой дом посещу и на малое время останусь

Видеть домашних, жену дорогую, да сына-младенца,

Так как не знаю ещё, возвращусь ли к своим я из боя,

Или погубят меня в гневе боги руками данаев».

Это сказал и ушёл шлемоблещущий Гектор великий.

370 Скоро достиг он, герой, своего благозданного дома.

Но в доме он не застал белоплечей жены Андромахи.

С сыном она и с одной лишь кормилицей пышно одетой

Вышла на башню, и там предавалась печали и плачу.

Гектор, когда не нашёл непорочной и милой супруги,

375 Встал на пороге и так говорил он прислужницам в доме:

«Жены-прислужницы, вы мне скорее поведайте правду:

Где Андромаха, куда удалилась из дому супруга?

Вышла к золовкам своим, или к пышно одетым невесткам?

Или же к храму пошла, где и все благородные жёны

380 Грозную Зевсову дочь о спасении молят, Афину?»