Казалось бы, тревожиться не из-за чего, но дьявол по-прежнему в строю и привычно укрывается в деталях. Бессердечная реальность и вторящая ей простая арифметика показывают, что на все без малого восемь миллиардов жизней Предназначений не хватает. Чудесно исполнять высшую волю, когда она заключается в том, чтобы ты сидел в кресле президента или пел воодушевляющие песни на стадионах, под завязку забитых ценителями твоего творчества. Даже если ты самый младший медицинский сотрудник из всех и занимаешься преимущественно опорожнением уток, все равно можно найти высокий Смысл в помощи страждущим. Гораздо труднее приходится солдатам бытового фронта – продавцам, бухгалтерам, билетным контролерам и представителям миллиона других прозаичных профессий. Сложно убедить себя в том, что ты был создан для возвещения об открытости кассы и выражения благодарности за то, что «без сдачи».

Люди жаждут найти свое Предназначение если не в работе, то в семейной жизни. Продолжение рода, привод в этот дивный мир крошечных человечков, которые станут достойными новыми гражданами, а то и Великими Людьми, – вполне серьезная и возвышенная цель, тянущая на Смысл Жизни. Но реальность и тут оказывается беспощадной стервой. Многие люди, став родителями, сталкиваются с осознанием, что родить – это не сказка, а всего лишь присказка. Бессонные ночи и изматывающие дни заботы о малыше наполняют жизнь больше усталостью, чем смыслом. Это нормально, через это проходят все родители, не отлынивающие от своих родительских обязанностей и не имеющие достаточно средств, чтобы их ребенком занимались специально обученные люди.

Дети подрастают, пора постоянного плача и грязных пеленок вспоминается как ночной кошмар, но рог изобилия родительских проблем никогда не оскудевает. Ребенок может и непременно будет капризничать, драться, грубить, получать двойки, связываться с плохими компаниями, демонстрировать безответственность, совершать глупейшие ошибки и слушать самый жутчайший рэп из всех, что порождала преисподняя. Наконец, хвала небесам, переходный период остается позади, подросток становится полноценным членом общества и… Стоя в красочной одежке перед толпой голодных страждущих восклицает «Свободная касса!». Очень трудно не разочароваться, когда твой ребенок – не просто ребенок, родной и любимый человек, а Смысл Жизни.

Вреда от веры в существование Предназначения больше, чем ото всех рекламных агентов и телефонных мошенников, взятых вместе. Отсутствие в жизни Смысла с большой буквы «С» вгоняет в депрессию и состояние безысходности, даже если в действительности все отнюдь не так мрачно. Поиски Предназначения приводят к ситуациям и местам, от которых всем бы держаться подальше. Бесполезные курсы и жульнические тренинги, тоталитарные секты, опасные религиозные культы, Амвэй, Гербалайф… если вы лишитесь только денег, то считайте, что вам повезло.

Иллюзия обретения Предназначения по опасности и изощренной мстительности превосходит даже бабулю, чьей стряпней восхитились в недостаточной мере. Она грозит разочарованием, влекущим скатывание в бездну жалости, а то и ненависти к себе, прямое попадание в пасть химической зависимости, запуск механизма саморазрушения и перелом жизни, не совместимый с приятным времяпрепровождением.

Ко всеобщему счастью, человеческое Предназначение пусть коварное и опасное, но не более чем заблуждение. Предназначение является атрибутом предмета – потому-то у слова «предмет» и есть эта указующая приставка «пред». Например, такой предмет, как стакан, имеет очевидное и конкретное предназначение. Вы ведь не станете с этим спорить? А кое-кто, между прочим, стал. Звали этого человека Владимир Ильич Ульянов, но он предпочитал, когда к нему обращались товарищ Ленин или попросту, без церемоний – Вождь Мирового Пролетариата. В «Диалектике стакана» товарищ Вождь пишет: «Стакан есть, бесспорно, и стеклянный цилиндр и инструмент для питья. Но стакан имеет не только эти два свойства или качества или стороны, а бесконечное количество других свойств, качеств, сторон, взаимоотношений и «опосредствований» со всем остальным миром. Стакан есть тяжелый предмет, который может быть инструментом для бросания. Стакан может служить как пресс-папье, как помещение для пойманной бабочки, стакан может иметь ценность, как предмет с художественной резьбой или рисунком, совершенно независимо от того, годен он для питья, сделан ли он из стекла, является ли форма его цилиндрической или не совсем, и так далее и тому подобное».

Как нам ловко и наглядно показывает дедушка Ленин, даже со стаканом – предметом, имеющим конкретное предназначение, все совсем не так просто и однозначно. Что уж тут говорить про человека? У раба предназначение было – не с большой буквы и в объеме функционала, возложенного на него хозяином. Ноль возвышенных смыслов. Выставлять же в качестве Смысла Жизни деторождение несправедливо по отношению ко всем, включая детей. С одной стороны, странно наделять сакральным смыслом природное явление, естественное, как дыхание и сон. С другой стороны, крайне эгоистично делать ребенка заложником своих амбиций и инструментом волшебного превращения жизни родителей из бессмысленной в осмысленную. Дети же – это не про смысл, а про любовь.

Давайте-ка приготовимся и дадим заблуждению Предназначения решительный отпор. Итак, человеческого Предназначения не существует, так как человек рождается свободным. Персоны, вещающие о Предназначении, либо самодовольные надутые индюки, развращенные вниманием публики, либо нацелились на ваш кошелек, либо путаются в терминологии. Если человек успешен во врачевании, музыке или политике, это означает лишь что он достаточно замотивирован и приемлемо компетентен в том, чем занимается. Даже люди творчества и искусства, сидящие и ждущие, когда же, наконец, Аполлон прокукарекает и клюнет их в темя, призывая к священной жертве, просто делают то, что у них получается лучше. И то, что больше нравится им самим.

Теперь, когда мы договорились о том, что возвышенная чушь остается чушью, как бы ни пытались ее превознести, пора развеять заблуждение по ветру. Посмотрите внимательно. Вы видите свое или чье-то Предназначение? Нет? Прекрасная работа! Стать невидимым – единственное, чего боится то, что не существует. Благодаря вам и вашему драгоценному сотрудничеству призрак Смысла Жизни растворился, и звон его рабских цепей больше нас не побеспокоит.

Творческий человек. Начало

Пока горизонт чист, ветер свеж, небо безоблачно, а заблуждения, до икоты напуганные нашими победами, убежали за границы здравого смысла и носа оттуда не кажут, самое время вернуться к объекту нашего внимания – творческому человеку. Хорошенечко приглядимся к нему. Ну… вроде бы, ничего особенного. Руки, ноги, глаза и уши – все в полном комплекте. Не страшный, но, как говорится, на любителя. Что ж, и на том спасибо. Тут мы, с вашего позволения, покончим с малоинтересным занятием разглядывания наружных покровов. В конце концов, поверхностные суждения не для нас. Давайте копнем поглубже и посмотрим, откуда же взялся такой внешне непримечательный, но при этом очень даже творческий человек.

Процесс появления людей на этот свет примерно одинаков для всех и не должен интересовать кого-то, помимо персон, принимающих в нем непосредственное участие. С удовлетворением отметим лишь то, что все участники со стоящими перед ними задачами справились. Мама творческого человека успешно разродилась, творческий человек покинул свое уединенное убежище и издал подобающий этому событию вопль, а акушеры оказали профессиональное содействие обоим.

Вот уже творческий человек, надежно спеленатый на манер куколки, которой предстоит обратиться в прекрасное чешуекрылое насекомое, лежит в колыбельке. С виду и не скажешь, но он очень-очень-очень занят. Ему нужно не только морщить крошечное – с кулачок – личико и орать до достижения перезрело-сливового посинения, но и расти. Вам может показаться, что прибавить за год семь килограммов живой массы – задачка пустяковая. Если человеку за тридцать, он не обладает сверхъестественным метаболизмом и не изнуряет себя физическими нагрузками, то ему достаточно понюхать пончик или кусок торта. Понюхали и, будьте любезны, – в общий зачет тут же идет дополнительный килограмм, а то и сразу парочка. Но для младенца скачок с трех-четырех килограммов до десяти-одиннадцати означает двухсотпроцентный прирост. Восьмидесятикилограммовый мужчина, поставь он себе целью прибавить за год еще 160 кг, будет обречен на фиаско. Наш же младенчик, пусть где-то глубоко внутри он уже и творческий, занят исключительно физиологией. Он фактически является фабрикой роста, строительной площадкой, денно и нощно достраивающей саму себя. Ясное дело, работа на стройке в три смены без праздников и выходных не предусматривает временных окон, которые можно было бы посвятить творчеству. Поэтому пока оставим творческого человека в покое и не будем ему мешать.

Сверим часы и календари. Так, с момента рождения творческого человека прошло… ого! Четыре года! Даже страшно становится от того, с какой скоростью и неумолимостью мчится время. Казалось бы, еще буквально вчера я сидел и, прикусив кончик языка, сосредоточенно собирал игрушечного робота из деталек блочного конструктора… Впрочем, это действительно было вчера. Люблю на досуге побаловать себя каким-нибудь медитативным занятием – это отлично проветривает голову. Эм, да… простите, я отвлекся. Итак, в жизни творческого человека прошли первые четыре года. Он уже совсем не тот младенец, которого без спроса вдернули в окружающую действительность. От того существа в нем не осталось ни единой молекулы – все обновилось и перестроилось. Внешние перемены тоже разительны. Творческий человек освоил навыки уверенного прямохождения, бег, прыжки, осмысленную речь и теперь истончает нервную систему взрослых шквалом вопросов и призывами, начинающимися со слов «мама (папа, бабушка), смотри!»

Перед нами жизнерадостный ребенок – маленький как воробей и нахальный как обезьяна. Он беспечен не потому, что живет в какой-то особенно заботливой семье или счастливой стране. И семья, и страна переживают далеко не самые простые и беззаботные времена, но маленький творческий человек с высоты своего четырехлетнего опыта этого попросту не видит. У него есть родители, крыша над головой, завтрак, обед, ужин и игрушки, а большего ему и не надо. Как любой нормальный ребенок, он эгоцентричен, невнимателен к деталям и в принципе не понимает, как все вокруг устроено, и что вообще происходит.

Профессиональные психологи и просто люди, не чуждые аналитики, сходятся во мнении, что корни большинства если не всех проблем, психических травм, предрасположенностей, привычек и других приобретенных черт растут из детства. Вероятно, так оно и есть. Но только повзрослев, человек может проанализировать свое прошлое и найти в нем занозу, которая причиняет ему дискомфорт. Ребенок же такой возможности лишен. Что бы с ним ни происходило, он не способен зафиксировать полученную психическую травму и мрачно подумать: «Ну, да, да, конечно. Именно на этой почве у меня разовьется комплекс неполноценности, из-за которого мне будет трудно доверять людям и сходиться с ними. Скорее всего, я стану социопатом и алкоголиком, а мой брак если и случится, то едва ли просуществует дольше пары лет. О-хо-хо, как бы до самоубийства дело не дошло…»

В таком положении дел есть определенный плюс. Неспособность ребенка к рефлексии, неумение дать происходящему сколько-нибудь серьезную оценку, отсутствие навязчивых идей и понятий о культурном дискурсе – все это защищает детскую психику и делает ее более устойчивой, чем психика взрослого человека. Но по этим же причинам нам совершенно неинтересно творчество четырехлетнего ребенка, если он, конечно, не наш сынуля, внучек или другой роднуля и любимка.

Какой бы творческий потенциал ни содержался в его уме, ребенок имеет в своем распоряжении слишком мало возможностей и инструментов, чтобы сделать что-то примечательное. У него нет практически никаких кирпичиков, из которых можно было бы сотворить что-то новое или улучшить с их помощью нечто существующее. Дитя категорически не замечает того сора, из коего могли бы вырасти стихи, как им и подобает – не ведая стыда.

В возрасте четырех лет наш творческий человек сочиняет следующие строки:

«Дед Мороз, Дед Мороз!

Нам подарки он принес!

Вот какой хороший

Дедушка Мороз!»

и еще:

«Глеб Васильев очень сильный!

Очень умный Глеб Васильев!»

Полагаю, что приведенные образчики наилучшим образом иллюстрируют не только стихотворное, но и все детское творчество в целом. Лепит ли ребенок из пластилина, рисует ли карандашами, фломастерами или красками, клеит ли аппликации – делает он все одинаково – с удовольствием и предельно тяп-ляписто. Дети обезьянничают, формально повторяют действия взрослых, но при этом нимало не заботятся о том, чтобы у действий был положенный результат. Ребенок-доктор не оказывает никакого влияния на состояние здоровья игрового пациента, а маленькие кулинары не снимают проб со своих песочных пирогов и кексов. Ребенок-поэт, ухватив рифму, доволен этим фактом и самим собой, а уж что с рифмой делать дальше – это ему неинтересно. У маленького творческого человека нет того взгляда, который нужен чтобы сформировать замысел, и опыта, достаточного для его реализации.

По этой причине оставим детское творчество дозревать, и перейдем… Что вы говорите? Спрашиваете, а как же чудо-дети – вундеркинды? Те в четыре-пять лет получше многих взрослых и рисуют, и на музыкальных инструментах играют, и в высшие учебные заведения поступают наравне с оболтусами-выпускниками школ. Действительно, рисуют, играют и поступают. Только к творчеству это не имеет никакого отношения. К сожалению, в случае с вундеркиндами куда как более уместно слово «дрессировка». Теми или иными методами (возможно, что и гуманными) родители натаскивают отпрысков на результат, о котором тем в силу возраста даже думать не полагается. Дрессировка, натаскивание – все это разновидности образовательного процесса, а научить творчеству, как мы выяснили во второй главе этой книги, невозможно.

Вы можете возразить, что хорошо натасканный творческий ребенок раньше сверстников получает те самые инструменты, что необходимы для полноценного творчества. И впрямь получает, но принцип прямой линейной зависимости тут не работает. Весь вау-эффект от того, что оркестром дирижирует пятилетний малыш, сводится к минимуму, когда малыш становится десятилетним. А к тому моменту, когда малыш перестает быть малышом и превращается во взрослого человека, уже никто не помнит, как его зовут. Среди известных музыкантов, дирижеров и композиторов его имени почему-то не оказывается.

Видимо, родительские попытки вмешательства в естественные процессы взросления и детство, забитое репетициями, репетициями и еще репетициями, не способствуют раскрытию творческого потенциала. Правило это или нет, но мне известно лишь одно единственное исключение из него – Вольфганг Амадей Моцарт. Пьесы мальчик начал сочинять в пятилетнем возрасте, а первую симфонию (симфонию!) создал в девять лет. Минутку… чья это там тень? О, да это же тень отца Моцарта – Леопольда, скрипача и композитора в придворной капелле зальцбургского князя-архиепископа. Леопольд контролировал не только исполнительскую, но и композиторскую деятельность сына, редактируя его сочинения и наводя в них порядок на свое усмотрение.

Порадуемся, что ревностное отцовское вмешательство не лишило нас творческого гения Моцарта, и наконец-таки оставим детское творчество дозревать. По моим подсчетам, до той поры, когда в уме нашего четырехлетнего творческого человека проклюнутся первые осязаемые творческие ростки, осталось подождать десяток лет. Вы можете пока заварить чай и собрать симпатичную тарелочку сладостей, чтобы наше дальнейшее путешествие стало еще приятнее, а я буду ждать вас в следующей главе.

Творческий человек. Становление

Рад вас снова видеть! Очень приятно, что вы вернулись, хоть и могли сделать вид, будто бы ушли на кухню за чаем и сладостями, а в действительности купить фальшивый паспорт и уехать торговать оружием на Ближний Восток. Ах, как все же славно, что вы здесь и наше путешествие по Вселенной творческого человека продолжается!

Нашему творческому человеку вот-вот исполнится или уже исполнилось четырнадцать лет. Очень интересный, хоть и непростой возраст. Вот вы помните себя в четырнадцать лет? К четырнадцати годам – кто-то чуть раньше, кто-то чуть позже – все созревают физиологически настолько, чтобы определиться со своей сексуальной ориентацией. Люди, не подверженные творческому зуду, уже пару-тройку лет как бросили занятия детским творчеством. Они больше не рисуют каляки-маляки, не лепят из пластилина и не дарят мамам и бабушкам подарки, сделанные своими руками. Мамы и бабушки за предыдущие годы сорвали свои голоса в восторженных возгласах «Ах, солнышко! Котеночек! Как красиво! Нет, не красиво, а… гениально!»

Теперь, когда ни солнышко, ни котеночек не хотят больше радовать их своим творчеством, мамы и бабушки вздыхают с облегчением, и надеются, что остальной дурью дети со временем тоже маяться перестанут. Сами же дети себя, конечно же, детьми давно не считают. К этому временному рубежу каждый человек уже все про все и всех знает, во всем разбирается и умнее если не всех-всех-всех в мире, то, по крайней мере, уж точно превосходит умом своих родителей. Каждый четырнадцатилетний человек считает себя выдающейся личностью, сияющим самоцветом, которому уготовано великое и прекрасное будущее. Почему? Да потому что иначе и быть не может!

Чуть позже, годам к шестнадцати некоторые юные мужчины, не обремененные творческим состоянием ума, возьмутся за написание стихов и игру на гитаре, если это дело к тому моменту окончательно не станет анахронизмом и уделом великовозрастных бездельников. Однако рифмованные строки и звуки, извлекаемые этими юношами из гитар, будут рождены не творческим позывом, а буйством гормонов.

Гормоны – это самые настоящие демоны, туманящие разум и нашептывающие… Нашептывающие? Простите, я хотел сказать – ОРУЩИЕ молодому человеку в ухо: «Парень! Видишь эту #@&#%@ (слово, объективизирующее девушку)?! Хочешь ее %@# (слово, обозначающее действие сексуального характера)?! Знаю, что хочешь! Но хотеть, мало, несчастный ты $^@& (слово, объективизирующее человека, берущего дело снятия сексуального напряжения в свои руки в буквальном смысле)! Чтобы такому $^@&, как ты, %@# такую #@&#%@, как она, нужно #@%* &%#* (словосочетание, означающее одновременное приложение значительных усилий, проявление изобретательности и демонстрацию собственной исключительности)! Напиши для нее стихи про свои страдания, одиночество и непонятость. Про любовь еще там задвинь – #@&#%@ с этого #@%*^^ (слово, обозначающее приход в состояние крайнего удивления) и %@@^& (слово, обозначающее приход в состояние сексуального возбуждения)!»

Орущий гормонодемон больше всего похож на фюрера, обильно брызжа слюной толкающего с трибуны пламенную речь, посвященную недавно просмотренному порнофильму. Естественно, что для сопротивления такому напору молодой человек не имеет ни моральных, ни физических ресурсов. И летят к обольстительным юным девам тучные стаи гормональных строк, вершиной поэтического мастерства в которых являются рифмы «кровь-любовь» и «всегда-никогда-иногда-да».

Справедливости ради стоит отметить, что сколько подростков, столько и гормонодемонов, далеко не все из которых повернуты на стихах и гитарах. Список того, на что гормоны могут подбить доверчивых подростков, бесконечен. Эта тема прекрасно раскрыта в мультсериале «Большой Рот», гротескно, но весьма точно показывающем подробности сексуального, эмоционального и социального взросления американских школьников. В мультфильме гормональные демоны, именуемые гормономонстрами, представлены во плоти. Школьники иногда пытаются противостоять их диктатуре, но терпят поражение, что, в общем-то, очень даже нормально.

С творческой проблематикой нормальных подростков мы разобрались и с радостью обнаружили, что у них все в порядке и в большей степени нормально. Теперь обратим наши взоры к подростку творческому. К четырнадцати годам человек творческий бесповоротно утверждается во мнении, что он никто иной, как творческий человек.