Того, Кого зову своим я Богом.

Бранд

Художник ты, так нарисуй его мне.
Я слышал, ты его уже писал,
И тронула сердца твоя картина.
Его представил старцем ты, не правда ль?

Эйнар

Ну да, но я…

Бранд

С седыми волосами
И бородой серебряною, длинной?
В лице благоволение и строгость.
Способная… детишек спать прогнать?
Вопрос о том, обул его ты в туфли
Иль нет, оставим мы, но было б кстати
Ермолку и очки ему надеть.

Эйнар (сердито)

К чему ты так…

Бранд

О, я не насмехаюсь.
Такой ведь именно имеет облик
Народный бог наш, бог отцов и дедов.
Католики в ребенка превращают
Спасителя; вы – Бога в старика.
Готового от дряхлости впасть в детство.
Как у наместника Петра, у папы,
В руках ключи от рая превратились
В фальшивые отмычки, так у вас
Господне царство сузилося в церковь.
От веры, от учения Господня
Вы отделили жизнь, и в ней никто
Христианином быть уж не берется;
В теории вы христианство чтите,
В теории стремитесь к совершенству,
Живете ж по совсем иным заветам.
И бог такой вам нужен, чтоб сквозь пальцы
Смотрел на вас. Как самый род людской.
Он должен был состариться, и можно
Его изображать в очках и лысым.
Но этот бог – лишь ваш и твой, не мой!
Бог мой – Он – буря там, где ветер твой;
Неумолим, где твой лишь равнодушен,
И милосерд, где твой лишь добродушен;
Бог мой – Он юн; скорее Геркулес.
Чем дряхлый дед. Бог мой – Он у Синая
Как гром гремел Израилю с небес,
Горел кустом терновым, не сгорая,
Пред Моисеем на горе Хорив,
Остановил бег солнца при Навине
И чудеса творил бы и поныне,
Не будь весь род людской так туп, ленив!

Эйнар (с усмешкой)

И должен быть теперь он пересоздан?

Бранд

Да, да; я в этом так же убежден,
Как в том, что в мир я послан, как целитель.
Как врач для душ больных, в грехах погрязших!

Эйнар

Не угашай, хоть и чадит, лучины,
Пока в руках твоих нет фонаря.
Не изгоняй из языка слов старых,
Пока создать ты новых не успел.

Бранд

Не новое я нечто замышляю;
Я правду вечную хочу упрочить.
Не церковь возвеличить я стремлюсь,
Не догматы. Имели день свой первый,
Так, верно, узрят и последний вечер.
Начало всякое предполагает
Конец; таит конца зародыш все,
Что создано, сотворено, и место
Грядущей форме бытия уступит.
Но нечто есть, что существует вечно –
Несотворенный дух, попавший в рабство
Весною первой бытия и снова
Тогда лишь обретающий свободу,
Когда от плоти перебросит мост
Он к своему источнику, – мост Веры.
Теперь дух измельчал благодаря
Воззренью человечества на Бога;
Так вот и должно из обрывков душ,
Обломков жалких духа воссоздать
Вновь нечто цельное, чтоб мог узнать
В нем своего создания венец –
Адама юного – Господь Творец!

Эйнар (прерывая)

Прощай! Я вижу, лучше нам расстаться.

Бранд

На запад вы – так двинусь я на север;
Ведут дороги обе эти к фьорду
И по длине равны. Прощай!

Эйнар

Прощай!

Бранд (оборачиваясь)

Но отличай от истинного света
Обманчивый; и помни, жизнь – искусство,

Эйнар (махнув рукой)

Ну, переделывай, как знаешь, свет,
Я Бога своего держаться буду!

Бранд

Рисуй себе его на костылях.
А я приду и схороню его!

(Спускается по тропе.)

Эйнар делает молча несколько шагов, поглядывая вниз вслед Бранду.

Агнес (стоит с минуту словно в забытье, затем вздрагивает, с испугом озирается и спрашивает)

Иль солнце уж зашло?

Эйнар

За тучу только…
Да вот оно!

Агнес

Как холодно вдруг стало.

Эйнар

На нас пахнуло ветром из ущелья.
Теперь пора нам вниз.

Агнес

Такой стены
Угрюмой не было пред нами раньше.

Эйнар

Была, но ты ее не замечала
За шутками и смехом, что он криком
Своим прервал. Но пусть теперь он с Богом
Идет крутой своей тропою, мы же
Возобновим веселую игру!..

Агнес

О, не сейчас, устала я…

Эйнар

Пожалуй.
И я немножко; да и спуск не легок. –
Не то, что по долине там плясать!
Но только спустимся, нарочно снова
Возьмемся за руки и понесемся,
Опять, танцуя и резвясь, вперед…
Ты видишь там полоску голубую?
Она при свете солнца то блеснет,
То зарябит; то серебром сверкает,
То золотится янтарем. То – море!
И видишь дым, вдоль берега ползущий?
А точку черную, что огибает
Мысок вдали? Ведь это – пароход,
Корабль наш брачный! Курс теперь он держит
Во фьорд, а вечером – из фьорда в море
Нас унесет с тобой… Опять густеет
Туман вдали… Заметила ты, Агнес,
Как дивно море с небом там слилось?

Агнес (рассеянно глядя в пространство)

Да, да… а ты заметил?..

Эйнар

Я? А что?

Агнес (не глядя на него, с каким-то благоговением)

Когда он говорил, то… словно вырос!

(Начинает спускаться с горы. Эйнар за нею.)

Горная тропа вдоль скалистой стены: направо пропасть: впереди и позади виднеются еще более высокие горные вершины, покрытые снегом.

Бранд (спускаясь по тропе, останавливается на выступе и смотрит вниз)

Вновь узнаю я родные места!
С детства мне все здесь знакомо:
Каждый пригорок, и скат, и навес,
Каждый домишко и кустик.
Купы березок, ольха у ручья,
Старая темная церковь…
Чудится лишь, что бесцветнее все,
Мельче как будто бы стало;
Будто нависли еще тяжелей
Снежные шапки с обрывов,
Сузив еще ту полоску небес,
Что там в долине виднелась, –
Света, простора убавили там.

(Присаживается на выступе и окидывает взглядом даль.)

Фьорд. Неужели так узок
Был он всегда и так жалок?.. Идет
Дождь там косой полосою…
Легкий баркас, распустив паруса,
Птицей летит; приютились
Пристань и лодки в тени у скалы.
Хмурой, нависшей, а дальше –
С красною крышею дом, «дом вдовы»,
Дом, где на свет я родился.
Воспоминанья теснятся толпой!..
Там, среди камней прибрежных,
С детства бродил я, душой одинок,
Гнет надо мной тяготеет –
Бремя тяжелое, бремя родства
С низменным духом, тянувшим
Вечно к земле и небесных семян
Всходы в душе заглушавшим!
Словно в тумане я вижу теперь
Планы великие, грезы,
Что я лелеял, когда-то в душе.
Мужество мне изменило,
Воля ослабла, увяла душа.
В край свой родной возвратившись,
Не узнаю лишь себя одного, –
Словно Самсон, пробужденный
Жалким, бессильным, лишенным волос
В жарких объятьях Далилы!..

(Снова смотрит вниз.)

Что за движенье в долине? Народ –
Женщины, дети, мужчины –
Спешно, толпами куда-то идет…
То по изгибам долины
Тянется пестрою лентой-змеей,
То пропадет за холмами,
Чтобы затем снова вынырнуть там,
Около церкви убогой.

(Встает.)

Насквозь я вижу вас, тупые люди,
Вы – души вялые, пустые груди!
Молитву, данную вам, «Отче наш»
Лишили воли крыл и вдохновенья,
И из нее доносит лепет ваш
До Бога лишь «четвертое прошенье».
Оно ведь лозунг добрых всех людей,
Пароль страны, народа с давних дней.
Из общей связи вырванное, крепко
Засевшее в сердцах людских, оно
Хранится, как обломок некий, щепка
От веры всей, погибнувшей давно!..
От этой душной ямы прочь скорее!
Там воздух сперт, как в шахте под землей;
Не пронесется ветер свежий, вея,
И не взовьется стяг там никакой!

(Хочет идти, как вдруг сверху скатывается по откосу к ногам его камень.)

Эй, кто там камнями швыряет?

Герд (девушка лет пятнадцати, бежит по гребню горы, набрав полный передник камней)

Крикнул!
Попала я!

(Бросает еще камень.)

Бранд

Да перестань шалить!

Герд

Вон, вон сидит: ему и горя мало, –
Качается на ветке перегнутой!

(Бросает еще камень и вскрикивает.)

Летит… огромный, страшный, на меня!
Ой-ой! Спасите! Заклюет!

Бранд

Создатель!..

Герд

Тсс… Кто ты?.. Стой, не двигайся! Летит!

Бранд

Да кто?..

Герд

Ты разве ястреба не видел?..

Бранд

Где? Тут? Не видел, нет.

Герд

Огромный, гадкий!
На лбу хохол, и злющие глаза
С каймою желто-красною вокруг!

Бранд

Куда идешь ты?

Герд

В церковь!

Бранд

Так с тобою
Мне по пути.

Герд

Со мной? Мне надо в гору.

Бранд (указывая вниз)

Но церковь там.

Герд (презрительно усмехаясь)

Внизу? Вон та?

Бранд

Конечно.
Пойдем же вместе…

Герд

Нет, там гадко.

Бранд

Чем?

Герд

И тесно там и душно.

Бранд

Где ж просторней
Видала ты?

Герд

Просторней? Я-то знаю!
Прощай!

(Начинает карабкаться ввысь.)

Бранд

Так вот куда ведет твой путь!
На кряж крутой, скалистый и пустынный.

Герд

Пойдем со мной, и ты увидишь церковь
Из льда и снега там!

Бранд

Из льда и снега?..
Ах, да, я вспомнил! Есть в скалах ущелье, –
Прозвали «снежной церковью» его.
О нем рассказов много слышал в детстве.
На озере замерзшем взгромоздились,
Как на фундаменте, из снега своды.

Герд

Ну да, взглянуть – все снег да лед кругом,
Но это – церковь.

Бранд

Не ходи туда, –
Довольно ветра бурного порыва
Иль выстрели, простого крика даже,
Чтоб сорвалась лавина, и…

Герд (не слушая)

Пойдем!
Я покажу тебе оленей стадо;
Обвалом задавило их, и только
Когда вода прошла, их стало видно.

Бранд

Нет, лучше не ходи туда, – опасно!

Герд (указывая вниз)

А ты туда, – там тесно, душно, гадко.

Бранд

Ну, Бог с тобой. Прощай!

Герд

Пойдем со мною!
Там водопады нам споют обедню,
А ветер скажет проповедь такую,
Что в жар тебя и в холод бросит, – любо!
И ястреб в церковь уж не залетает.
Его насиженное место – там.
На Черном пике; сядет и сидит
Уродина, как флюгерный петух,
На самом шпиле храма моего!

Бранд

Душа твоя дика, как дик твой путь.
Порвались, видно, струны в этой лютне.
Но плоское и низменное все
Таким уж и останется навеки:
А зло – возможно обратить в добро.

Герд

Вон, вон летит уже, шумя крылами!
Скорей, скорей забраться мне под крышу!
Меня не смеет тронуть в церкви он!
Прощай… У, злой какой летит и страшный!

(Вскрикивает.)

Не смей! Не смей! Я камнем запущу!
Когтями вцепишься – хлестну я веткой!

(Убегает по тропинке вверх.)

Бранд (после небольшой паузы)

И эта в церковь шла, как те внизу.
И кто из них верней избрал дорогу?
Кто в злейшей тьме блуждает, кто забрел
От верной пристани, от света дальше:
То легкомыслие, что над обрывом
На шаг от бездны прыгало, смеялось?
Иль тупомыслие, что, знай себе,
Бредет обычною тропой избитой?
Иль наконец безсмыслие, чей взор
Прекрасное на месте злого видит?
Борьба с союзом тройственным их – цель
Моя отныне. Вот мое призванье!
Как солнца луч сверкнул в дверную щель,
И озарило тьму мое сиянье!
Теперь я вижу путь свой; ясен он:
Падут три эти тролля – мир спасен,
Лишь удалось бы их свести в могилу, –
И яд греха свою утратит силу!..
Вперед! Вооружись мечом, дух мой,
И за подобье Божье ринься в бой!