2

Чуть раньше в тот же день Косара вынула прядь волос Змея, тщательно спрятанную между страницами старой книги заклинаний. Весь год она хранила фолиант на прикроватной тумбочке, опасаясь, что он может исчезнуть, если надолго потерять его из виду.

Раздобыть волосы Змея было непросто. Последние семь лет у Косары и Змея был некий ритуал, и они повторяли его каждый год, с тех пор как она покинула его дворец. Каждый год она делала все, чтобы укрыться от Змея. Каждый год он все равно настигал Косару. Улыбался своей красивой улыбкой и сладчайшим голосом вопрошал: «Сыграем в карты?»

Ставка? Прядь волос.

И это был не просто сентиментальный подарок на память. Ведьма, вроде нее, многое могла сделать с волосами. А значит, Косара, выиграв партию, в конце концов получила бы оружие против Змея. Недостаточно сильное, чтобы причинить ему вред, но, возможно, достаточно сильное, чтобы держать его на расстоянии.

Вот почему Змей так наслаждался игрой. Он всегда побеждал – до прошлого года.

Косара спустилась на кухню и повесила свой котел над очагом. Комнату озарял свет камина, отражавшийся в медных кастрюлях и сковородках, развешанных по стенам. Чем ярче разгорался огонь, тем темнее становились тени, и ее собственная тень танцевала с ними.

На коже Косары выступили капельки пота, в которых отражались языки пламени, как будто она была охвачена огнем сотен маленьких костров. Она разделась до нижнего белья, и сорочка прилипала к ее влажной коже. Вместо того чтобы потушить очаг, она разжигала огонь. Ей нужна была вся сила, которую она могла получить.

Поблизости не было никого, кто мог бы пожаловаться на жару. Косара жила одна.

В какой-то из спален наверху послышался громкий стук.

Поблизости не было никого живого, поправила себя Косара, знающая, что в одной из спален обитает призрак ее сестры.

Послышалось еще несколько громких стуков. Странно, обычно Невена не вела себя так беспокойно. Вероятно, она все-таки чувствовала жар очага или магию в руках Косары.

– Невена! – закричала Косара. – Не могла бы ты прекратить стучать? Мне нужно сосредоточиться.

Стук продолжился, и Косара вздохнула: ну разве кикимору урезонишь.

Сперва Косара выудила из ведра с соленой водой два мешочка с чернилами русалки. Она проткнула мешочки ножом, чтобы темная жидкость капнула в котел, шипя при соприкосновении с медным дном.

Затем Косара в поисках остальных ингредиентов порылась среди множества банок и бутылок, разбросанных по кухне. Сок осины служил натуральным связующим, ржавый гвоздь, повергший караконджула, – протравой, тимьяновое масло и кальцинированная сода – консервантами. Наконец она бросила в котел прядь волос Змея.

Смесь быстро закипела. Большие пузырьки, поднимаясь на поверхность варева, лопались и забрызгивали стены котла липкой черной жидкостью.

Наблюдая за этим, Косара спрашивала себя, верно ли она поступает. Что, если ее попытка сдержать Змея только сильнее разозлит его?

Он уже говорил ей: если она еще хоть раз попробует бросить ему вызов, он отнимет у нее больше, чем просто прядь волос. Он заберет саму Косару. Заставит ее вернуться под его контроль. Ему нравилось, что она осознавала, что ее свобода зависит лишь от его благоволения.

Нет, решила она. Она помнила, что есть грань, но не переступала ее. Он воспримет ее борьбу как вызов, как часть их игры в кошки-мышки. И через год он явится к ней подготовленным, но к тому времени Косара уже придумает другое заклинание, с которым выступит против него.

Ну или ее заклинанию не хватит мощи, чтобы его остановить. Он посмеется над ней своим раздражающе приятным смехом, похожим на перезвон сотни колокольчиков, после чего вынудит ее сыграть с ним новую партию. И она будет часами ерзать под его ледяным взглядом, глядя, как он мечет на стол все новые, более сильные карты. А под конец она отрежет прядь своих волос ему в подарок и всякий раз, глядя на себя в зеркало, будет вспоминать этот миг.

Косара вздохнула. Нужно убедиться, что ее заклинание точно сработает. Она убила целый год на его подготовку, на поиск достаточно мощной защиты от Змея. Она прочитала множество книг по этой теме. Она выучила все руны до единой. Нет, заклинание должно сработать.

Разве что кто-нибудь впустит к ней Змея, распахнув перед ним дверь, но кто в здравом уме додумался бы до такого?

Наконец Косара сняла котел с огня, перелила жидкость в стеклянный флакон и вытерла лоб тыльной стороной ладони. Затем она щелчком пальцев потушила очаг.

В кухне потемнело, тут и там мерцали лишь газовые лампы. Сквозь стены тут же начал просачиваться холод снаружи.

Косара утеплилась: она надела черные шерстяные брюки, теплый свитер и длинное пальто, обула кожаные ботинки, которые уже до того затаскала, что подметки потихоньку стирались. Она не могла произнести заклинание у себя дома – именно здесь Змей искал бы ее в первую очередь после полуночи.

– Пока, Невена! – крикнула Косара.

Призрак молчал. Иногда Косара задавалась вопросом, понимает ли ее Невена.

Большинство призраков мало чем отличались от тех людей, какими они были при жизни. Но Невена не принадлежала к большинству. Она была кикиморой, призраком, восставшим из крови, пролитой после ее убийства. Все, что осталось от родной сестры, которую помнила Косара, – это ее боль и гнев.

Косара вздохнула и открыла входную дверь. Она приготовилась мерзнуть на зимнем ветру, уткнувшись подбородком в ворот свитера. Выйти на улицу из теплой кухни было все равно что нырнуть в холодный бассейн.

Она переваливалась через грязные сугробы, брела мимо темных домов и заснеженных садов, сжимая в кармане флакон с чернильной жидкостью. На плече ее тяжело болталась сумка, полная заметок и эскизов, которые Косара переписывала из книг заклинаний.

Высоко над головой возвышались гранитные шпили, с их искусно вырезанных контрфорсов свисали сосульки. Их величественные формы напоминали о том процветавшем Чернограде, каким он был раньше, до строительства Стены. Нынче каменная кладка была черной от грязи и сажи, а арки осыпались.

Вдалеке длинные трубы магических фабрик выдыхали темный дым, который ярко выделялся на фоне белых улиц и бледного неба. Большинство фабрик производили лекарства, косметику и парфюмерию для продажи их за Стену, в Белоград. По иронии судьбы, мало кто из черноградцев мог позволить себе приобрести их продукцию.

Мимо Косары сновали люди в темной одежде, чьи мрачные лица выглядывали из-под уродливых шарфов ручной вязки и таких же, но еще более уродливых джемперов. Пальто прохожих больше напоминали лоскутные одеяла, сшитые вместе в надежде продержаться еще зиму. Время от времени мимо пролетала конная повозка, разбрызгивая мутную воду по тротуарам. Ругань пешеходов, которых с ног до головы обдали из лужи, заглушалась топотом лошадиных копыт.

Орудуя локтями, Косара пробиралась сквозь толпу перед магазинами на Главной улице. Истекал последний день в году – и последний шанс спокойно запастись святой водой и осиновыми кольями, переплавить оставшиеся семейные реликвии в серебряные пули, нанять ведьму, чтобы та нарисовала защитный оберег вокруг дверей и окон в доме. Покупатели и продавцы торговались каждый себе под нос, напряженным шепотом, точно базарные крики могли нарушить тот хрупкий покой, который оставался у них до полуночи. Одни сжимали в ладонях дымящиеся чашки кофе, коричневого, густого и потому похожего на грязь, а другие уже крепко напились вина, и их дыхание вырывалось резкими клубами.

Наконец Косара добралась до паба. У входа ее ждал бармен Баян, между меховой шапкой из караконджула и шарфом виднелась лишь тонкая полоска его лица. Он вопросительно сощурился и, стоило Косаре кивнуть ему, отпер дверь.

Она опустилась на колени на заледеневшую землю. Открутила крышку флакона, обмакнула в него палец и начала рисовать.

– Косара! – Знакомый голос раздался у паба сразу после полуночи. Он не кричал, но все же перекрывал завывание ветра, рев чудовищ и людские крики. – Косара!

Вся кровь бросилась Косаре в голову. Ее ногти оставили следы-полумесяцы на мягкой коже ладоней.

Вот и он. Как, черт возьми, он нашел ее так быстро?

Она опустила взгляд на нарисованный ею оберег. Половина защитной печати виднелась на полу внутри паба, изгибалась вокруг двери и окон: то была серия рун, нарисованных черной жидкостью. Другая половина находилась снаружи. Если Косара выполнила свою работу правильно, то ни снегу, ни граду, ни подошвам не стереть этот оберег все следующие двенадцать дней.

Она лишь надеялась, что у нее будет час-другой для проверки оберега на чудовищах поменьше, вроде караконджулов. Можно было бы дочертить оберег, если понадобится, или же вообще попробовать другой, если этот окажется слишком слабым. Но Змей уже был здесь и звал ее.

– Косара!

Его голос приближался, отчего по ее спине пробежала дрожь.

«Спокойно, ради всего святого». У них каждый год одно и то же: он приходит, напоминает ей, насколько она ничтожна, слаба и беспомощна, а потом уходит себе восвояси.

Но почему-то на этот раз все было по-другому. Что-то такое было в его голосе, чего она уже давно не слышала, – натянутое, как гитарная струна.

Гнев.

– Косара!

Его тень промелькнула мимо окна. Змей стер со стекла иней ладонью и заглянул внутрь.

Его глаза были ярко-голубыми, как сердце свечного огонька, а волосы были как расплавленное золото. Стоило его взгляду упасть на зеркало над барной стойкой, как оно треснуло.

– Вот и ты.

Дверная ручка задребезжала.

Косара резко вдохнула, глядя в оцепенении, как начерченные линии ее оберега перекручиваются, проминаются под давлением чужой воли, но не ломаются. Пока что.

Через несколько долгих секунд дверная ручка замерла. Косара все еще не осмеливалась выдохнуть. Змей ударил плечом в дверь.

Оберег расплывался, держась едва-едва. Его руны словно могли расплавиться в любую минуту и протечь сквозь щели половиц, как грязная дождевая вода в сточной канаве.

Косара не отрываясь смотрела на оберег, будто приклеившись к стулу. Все ее движения были вялыми, воздух загустевал патокой.

Змей снова ударил в дверь. Оберег на полу все сильнее искривлялся.

Но не ломался.

Не ломался.

Косара облегченно вздохнула. Заклинание выстояло. Она оглядела паб: растерянные лица посетителей, своих нервных собеседников за столом и бармена Баяна, который показал ей большой палец.

Вскоре Змей перестал стучать в дверь, и наступила долгая пауза.

А потом он засмеялся. Косара съежилась на стуле, когда его голос зазвенел в ее ушах.

– Неплохо, моя маленькая Косара. Совсем неплохо.

– Я тебе не маленькая, – выплюнула Косара, в основном проверяя, не онемела ли она от страха. – И уж тем более не твоя. Чего надо?

– Не желаешь пригласить меня внутрь? Здесь ужасно холодно. – Голос его дрожал, словно в ознобе.

Косара не верила ему ни на секунду. Она видела, как падавшие снежинки с шипением испарялись, едва касаясь его кожи.

– Что тебе нужно? – повторила Косара, стараясь, чтобы голос был ровным.

Она была ведьмой. Ведьмы не боялись монстров.

«Никчемная ведьма. – Голос в ее голове очень напоминал голос Змея. – Слабая ведьма. Без меня, Косара, ты никто».

Настоящий Змей – не тот, что жил в ее голове, – вновь рассмеялся. Как будто он и Косара были закадычными друзьями и подшучивали друг над другом.

– Хотелось бы знать, почему ты вообще решила, что обмануть меня – хорошая идея.

Рот Косары наполнился металлическим привкусом крови.

Он знал. Господи боже, он все знал.

Да, в прошлом году она сжульничала, играя с ним партию – иначе не видать бы ей победы, – но она приняла всевозможные меры, чтобы ничем себя не выдать. И он ей поверил. А теперь, спустя год, обман раскрылся.

Косара никому не рассказала, что сжульничала. В самом деле, она была полностью в этом уверена. Ладно, она любила поболтать, перебрав немного с выпивкой, но о той партии точно не распространялась. Правда же?