Глава 4

Воркование

«Ясноглазая лебедушка, здравствуй!

С армейским приветом к тебе издалека – Алексей.

Прости, что так долго не писал. Переталкивали с места на место и постоянства в личной дислокации не имел. Ну… Сама понимаешь: армия – не гражданка, где каждый сам себе голова. И вот… Наконец-то! Кажется, все в порядке: назначен командиром взвода отдельного гвардейского штурмового танкового полка (предлагали штабную должность, но я отказался). Был представлен личному составу: ребята крепкие и молодые. Впрочем, и я ведь тоже еще не стар, не так ли? Шепнули, что взвод – в отстающих по части боевой и политической подготовки. Не отчаиваюсь… Подтянемся и выйдем в передовые… Со временем. В замах у меня – прапорщик Сергиенко. Из старослужащих. Не очень политически подкован, но зато, говорят, ас по технической части. Бывший колхозный тракторист, как он сам говорит, механизатор широкого профиля.

Жду весточки. Очень жду! Черкни хотя бы несколько слов! Обнимаю и… Хотя даже не знаю, имею ли я право на это?..

Приморский край, город Уссурийск, в/ч 6633, Осинцев Алексей Леонидович. 5 августа».

«Москва, 20 августа. Алёшенька, привет! Только что получила и сразу засела за ответ. Я – не ты! Вот!..

Чуть-чуть сердита, а поэтому объявляю дисциплинарное взыскание – три наряда вне очереди. За что? Сам знаешь: неужели не мог с дороги написать? Я было подумала, что забыл, как в ваших кругах говорят, поматросил и бросил на произвол судьбы несчастную москвичку.

Через одиннадцать дней – мой последний каторжный студенческий год начнется. Как обычно, на месяц отправят в колхоз, на уборку овощей. А потом – учеба, последние курсовые, зачеты, экзамены и выход на диплом. Скорее бы! Так всё надоело, ты даже представить себе не можешь! А тут еще ты… Не подаешь вестей…

Напиши: что это за город? И, пожалуйста, подробнее, а иначе последует очередное дисциплинарное взыскание, понял?..»

«…Верочка, я всё понял и смиренно склоняю голову. О городе. Если судить по провинциальным меркам, город вполне даже – полтораста тысяч жителей. Стоит на реке Раздольная, вроде бы приток Амура (извини, но на местности пока плохо ориентируюсь). Два театра, несколько заводов и совхозов. Исходя из исторической справки, попервости (до 1896 года) это было сельское поселение Никольское, а в тридцатые годы город назывался Ворошилов… После известных событий переименовали в Уссурийск. Почему именно так назвали? Не знаю, но позволю себе предположить, что в честь правого притока Амура, реки Уссури.

Верочка, вычислил, что письма идут долго – по полмесяца – неблизкое расстояние разделяет нас. Но страшно хочу верить, что это нам не помешает… Лично я… Не надо лишних слов… Сама увидишь… Короче, скучаю и надеюсь… Как хотелось бы оказаться рядом, обнять, прижать, уткнутся носом в твои замечательные локоны и ими дышать, дышать, дышать… А еще и… Нет, не буду, а то могу получить еще несколько нарядов вне очереди… И за что только?..

Приморский край, город Уссурийск, в/ч 6633, Осинцев Алексей. 7 сентября».

«Москва, 29 сентября.

Вернувшись, твоя колхозница на столе увидела твое, Алёша, письмо. Обрадовавшись, схватила и неаккуратно порвала конверт. Прочитала и, даже не умывшись, пишу ответ.

Хорошо, что скучаешь. Значит, неравнодушен. Значит, я для тебя не одна из… Безумно хочу встречи… Мечтаю о таких же прогулках по ночной Москве, как тогда, помнишь? Но между нами тысячи километров и… В общем, что писать о том, что недостижимо!.. Грустно.

Пиши, Алёшенька, чаще. Или звони… Не забыл номер телефона?»

«Привет, светлоокая!

В сентябре звонил. Но никто не ответил. Не могу привыкнуть к разнице во времени. Да и из глупой башки вылетело, что ты на картошке. Вспоминаю твой смущенный взгляд, мягкую полуулыбку, особенно голубые глаза. Помнишь ли, что у меня такие же?..

Взглянула однажды (тогда, на пушкинской) и покорила. Похоже, на всю оставшуюся жизнь. И когда смотришь, будто обволакивает небесным светом. Короче, таял и таю до сих пор. Уж не колдунья ли ты? Нет, тут дело в другом.

В журнале прочитал, что… Не знал, что по цвету глаз можно определить характер человека… Оказывается, Верочка, много чего не знаю.

Принято считать: глаза – зеркало души. Насколько правдиво это утверждение? Настолько, что даже ученые, проведя исследования, нашли подтверждения. У русских, получается, принято считать, что голубоглазым покровительствуют сами небеса. Они – яркие носители благодушия, душевного равновесия (один в один это ты, Верочка!), контактности, но при этом не лишены неких настороженности и фантазерства; не сторонники перемен, им ближе всего стабильность и постоянство… По «этим глазам напротив» по-прежнему скучаю. Приморье, Уссурийск, в/ч 6633, Алёшка. 18 октября».

«Привет, красавица, привет!

Не забыла еще? Я же, не дождавшись очередного письма, вернулся с дежурства и вот… Захотелось пообщаться с тобой. Служба, Верочка, идет нормально, то есть достижений никаких. На полковых учениях мой взвод выступил так себе. Расстроился. Комбат, усач и гуляка, стал успокаивать: ничего, мол, Москва не сразу строилась. Работаю с личным составом, но… Не все пока ладится. Мне так тебя не хватает!

P. S. Вчера был в театре. Местная труппа поставила спектакль «Бесприданница». Нормально, но не то, что в Свердловске, где я был на подобном спектакле в тамошнем драматическом. Не то актерское мастерство, не то. Наверное, понять можно. Ребята говорят, будто у провинциальных актерок зарплата меньше семидесяти рублей. Ужас какой-то! Не понимаю, как можно жить на такие деньги?..

…Скучаю и жду встречи. Приморье, Уссурийск, в/ч 6633, Алёшка. 25 октября».

«Москва, 8 ноября.

Вчера с отцом сходила на парад. Стою и думаю: вот бы папа справа, а ты – слева, в своей той самой, парадной форме. Блеск! Как бы я была, Алёша, среди таких прекрасных мужчин счастлива!

Да, Алёшенька. Не очень-то… Я про актерок. Приеду и патлы, извини, им повыдираю… Тогда увидишь, какая я добрая. И с комбатом-гулякой не сильно водись. Я тебе никто, но предостеречь, как считает мой отец, не мешает. В дальних гарнизонах, будто бы, офицеры быстро спиваются. Скучаю и… Нет-нет, рано говорить об этом. Времени-то прошло всего ничего. Папа пытает: мол, не влюбилась ли? Стиснув зубы, молчу. И что? Похохатывает только. В январе выхожу на диплом. Не помню, писала ли я тебе, но дипломная работа – исполнение на фортепиано сюит Бетховена. Уже готовлюсь, бренчу по вечерам. Если откровенно, несмотря на то, что теорию сдала на «отлично», великой исполнительницей никогда не буду. Но я и не строю планы. Кому-то надо работать в музыкальных школах и аккомпанировать будущим дарованиям. Тоже нужное дело. А как ты смотришь на это?»

«Привет, голубка! Нет ничего благороднее, чем учить детей, тем более, музыке. Поэтому нет причин огорчаться, Верочка. В штабе полка забросил удочку: как, мол, насчет отпуска? Начштаба рассмеялся в ответ: не успел, говорит, обжиться и уже об отдыхе задумался. Стал объяснять. Вроде, понял. Обещает выхлопотать отпуск на август. Живу надеждой, что прилечу к тебе, Верочка. Ох, и погуляем же!..

А по службе забрезжил свет в конце туннеля: два дня назад на тактических учениях мой взвод в короткий срок выполнил боевую задачу и без потерь овладел высотой условного противника. Экипажи танков на этот раз работали четко. Сергиенко, мой зам, ходит веселый и танкистов похлопывает по спинам. Лично мне командир шестого гвардейского механизированного корпуса, прославившегося еще в битве на Орловско-Курской дуге, генерал-майор Осипов объявил мне благодарность, как он сказал, за умелое руководство подразделением. И даже намекнул, что возможно будет присвоено внеочередное звание, то есть звание очередное, но раньше положенного срока. Хожу и поглядываю на погоны. Как, думаю, буду глядеться с третьей-то звездочкой? Вроде, ничего.

Ловлю себя на мысли: уж не тщеславен ли я? Не хочется, чтобы погоня за званиями и наградами затмила мой взор и превратила в тщеславного эгоиста. Мой отец, я думаю, узнав, что нос задираю, первым бы мне устроил выволочку. Приморье, Уссурийск, в/ч 6633, Алёшка. 8 декабря».

«Шлю, Верочка, короткую весточку вдогонку.

А не прилетишь ли ты ко мне, после защиты диплома? На несколько дней, а? Встречу во Владивостоке. Как моя идея? С Новым Годом поздравлю отдельно, телеграммой. Приморье, Уссурийск, в/ч 6633, Алёшка. 12 декабря».

«Москва, 27 декабря. Горжусь, Алёша, твоими успехами. Ты – молодец! Я в тебя верю. Насчет моего прилета… Не получится… Одна и в такую даль? Кто меня отпустит? Я же без родителей, будучи уже взрослой, дальше Московской окружной не бывала. От отца слышала, что он собирается с инспекторской проверкой в Дальневосточный округ. Могла бы с ним. Но… Не обижайся, Алёша, но вряд ли тебе понравится этот вариант. Потому что, как бы мы ни хотели, а отцовская тень все равно падет на тебя. Неизбежно злые языки начнут злословить. Мне-то по фигу, а вот тебе… Насочиняют столько, что потом не отскрести до конца жизни. Я убеждена, что родителя моего лучше оставить в стороне. Давай, дождемся отпуска и тогда уж… Как писал Александр Куприн, разлука для любви то же, что ветер для огня: маленькую любовь она тушит, а большую раздувает еще сильней. Думаю, Алёша, писатель прав».

«Добрый вечер, Верочка! Чем дальше, тем больше скучаю, тем горячее желание увидеться с тобой. Получила ли новогоднее поздравление?.. Бой кремлевских курантов застал меня в расположении части – на дежурстве. Так что за тебя бокал поднял лишь на другой день.

Ты, наверное, была на балу? И правильно: когда и гулять, как не в молодости.