Цитаты из книги «Хижина дяди Тома»

Как только пароход причалил, на сходни быстро вбежала негритянка, растолкала толпу, бросилась к тому месту, где сидела партие негров, обняла обеими руками несчастную штуку товара, значившуюся: «Джон, тридцать лет», и с рыданьями и слезами называла его своим мужем.

Высокий, стройный молодой человек с умным, выразительным лицом вмешался в разговор и проговорил: «Как вы хотите, чтобы люди поступали с вами, так и вы поступайте с ними». Кажется этот текст тоже взят из св. Писания, как и «Проклят Ханаанъ».

– Несомненно. Провидению угодно было по какой-то неведомой нам причине осудить эту расу на рабство много веков тому назад, и мы не должны восставать против Его воли.

В сущности, как бы ни старался человек убить в себе человеческую душу, но эта душа остается для грешника страшным, тяжелым даром. Кто знает границы и пределы ее? Кто знает все ее чуткие предчувствия, весь этот страх и трепет, который человек не может подавить, точно так же как он не может уничтожить ее бессмертия.

Как безумен тот, кто замыкает дверь от призраков, когда в его собственной душе живет призрак, с которым он не смеет встретиться наедине, голос которого, заглушенный грудой земных помыслов, звучит как труба, предвещающая гибель.

Боже вечный! – произнес Джорж, опускаясь на колени у могилы своего несчастного друга, – призываю тебя в свидетели, что с этой минуты я буду делать все, что возможно для человека, чтобы избавить мою родину от проклятие рабства. На могиле нашего друга нет никакого памятника, он и не нуждается в памятнике, Господь Бог знает, где он лежит, и воскресит его в бессмертие, когда придет во славе Своей. Не жалейте его! Такая жизнь и такая смерть не заслуживают сожаления. Не в богатстве и в могуществе проявляется слава Господня, а в самоотверженной, страдающей любви. Блаженны те, кого он призывает идти за Собой, терпеливо неся свой крест. О таких сказано: «Блаженные плачущие, ибо они утешатся»!

Странно, но глубокая и спокойная вера, поддерживавшая его до сих пор, начинала уступать место сомнениям и мраку отчаяния. Перед его глазами постоянно стояла самая мрачная загадка нашей жизни: души развращаются и гибнут, зло торжествует, а Бог безмолвствует.

То был как бы внезапный переход от смерти к жизни, От могильного савана к ангельской одежде; От владычества греха, от борьбы страстей, К чистой свободе прощенной души, Когда все узы смерти и ада порваны, Когда смертный облекается и бессмертие, Когда рука милосердие поворачивает золотой ключ И голос милосердие говорит: «Радуйся, твоя душа свободна»!

Мрачные дни их остались позади, перед ними вставала утренняя звезда Свободы. Свобода! Животворящее слово! Что это такое? Должно быть не простои звук, не риторическая фигура! Мужчины и женщины, бьется ли сильнее ваше сердце при этом слове, за которое отцы ваши проливали кровь, а матери посылали на смерть самых дорогих и близких людей? В этом слове слава и гордость народа, слава и гордость каждого отдельного человека. Что такое свобода народа, если не свобода каждого из сыновей его? Что такое свобода для этого молодого человека, который сидит сложив руки на широкой груди, для этого человека с частицей африканской крови в жилах, с африканским огнем в глазах – что такое свобода для Джоржа Гарриса?! Для ваших отцов свобода означала право нации быть независимой нацией. Для него это право человека быть человеком, а не скотиной; право называть любимую женщину своей женой и защищать ее претив беззаконного насилия; право заботиться о своем ребенке и воспитывать его, право иметь свой собственный дом, свои религиозные убеждения, свою нравственность, не подчиненность воле другого.

Я все потерял в этом мире, потерял навсегда, но я не могу потерять и Царствие Небесное. Нет, я не могу стать злым, никак не могу! – Но, не может же быть, – возразив женщина, – чтобы Бог взыскал с нас за грехи, которые мы делаем по принуждению; в них виноваты те, кто принуждает нас. – Да, – сказал Том – но это не помешает нам стать злыми. Вели, я сделаюсь таким же жестоким и злым, как Самбо, не все ли мне равно, как я до этого дошел, главное, что я стал злым и это меня всего больше страшит.