Список – это, вообще-то, было мягко сказано. На самом деле Карлу вручили толстенный том из разных списков – перечисление разновидностей отходов. Такое впечатление, что все на свете упихано в этот гроссбух. И напротив каждого пункта стоит цифра – от одного до тринадцати.
Похоже, в этих-то цифрах и таился главный смысл. Карл задумался было, что бы это могло значить, но тут раздался рев мощного двигателя. Гигантская машина, управляемая роботом, скатилась с пандуса и замерла прямо перед ним.
– Мусорная вагонетка, – уныло пробубнил надзиратель. – Теперь она ваша навеки.
Карл, конечно, знал, что на свете существуют мусорные вагонетки, но до сих пор ни одной не видел. Перед ним громоздился неуклюжий блестящий цилиндр длиной метров двадцать. Водитель-робот был встроен прямо в кабину. Остальные роботы стояли на подножках по обеим сторонам. Надзиратель провел Карла к заднему торцу вагонетки и указал на разверстую пасть мусороприемника.
– Роботы подбирают мусор и утиль и загружают сюда, – пояснил надзиратель. – Вот тринадцать кнопок, внутри тринадцать баков. Роботы жмут кнопки; все, что свалено в кучу, сортируется по бакам. Это обычные подъемники, с мозгами у них не ахти, но в мусоре разбираются. Правда, иногда бывают сбои. Тогда как раз ваш выход.
Грязный палец указывал на прозрачную кабинку, торчавшую над задней частью машины. Внутри располагалось пухлое сиденье, а перед ним пульт с тринадцатью кнопками.
– Я вам так скажу: местечко что у боженьки за пазухой. Знай сиди и дави на кнопки, если возникает надобность. В смысле, если робот не распознает какую-нибудь штуковину. Тогда он сунет ее в сортировочную камеру, что за вашим окошком. А вы уж гляньте повнимательнее; если надо, со списком сверьтесь, а потом жмите кнопку. Поначалу кажется мудрено, но привыкаешь быстро.
– Мудрено – не то слово, – проворчал Карл, карабкаясь в свою башенку. Его слегка мутило. – Но я постараюсь привыкнуть.
Под тяжестью его тела в сиденье сработал невидимый переключатель, и вагонетка с грохотом тронулась. Карл покатил в темноту. Из своего прозрачного пузыря в задней части агрегата он хмуро взирал на выбегавшую из-под колес дорожку.
Скучища была смертная. Мусорная вагонетка следовала проторенным маршрутом вдоль торговых и грузовых путей города. В эту вечернюю пору ему попадались другие вагонетки, все на автоматизированном управлении. Карл не видел ни одного человеческого лица. Может, он и за пазухой у кого-то, но только не у боженьки. Огромный механизм города крутит человеческую букашку и так и сяк. Каждые несколько минут машина останавливалась, роботы с громыханием удалялись и возвращались с трофеями. Рассовав хлам по контейнерам, они вспрыгивали на свои подножки, и вагонетка продолжала путь.
Первое решение пришлось принимать спустя час, не меньше. Робот завис посреди мусора, затем быстро поставил свой инвентарь и уронил в сортировочную камеру дохлую кошку. Карл вытаращился на нее в ужасе. Кошка тоже таращила на него большие невидящие глаза; пасть застыла в яростном оскале. Карл впервые в жизни видел мертвое тело. На кошке побывало что-то очень тяжелое: заднюю часть туловища совсем расплющило, она стала тонкой, словно лист бумаги. Сделав над собой усилие, Карл резко отвел глаза и распахнул книгу со списком.
Кабель… консоль… кошка (мертвая). Еще какая мертвая. Вот и номер бака – девять. По баку на каждую кошачью жизнь. После девятой жизни – бак номер девять. Не очень смешная шутка. Свирепый тычок в кнопку с цифрой «девять», и кошку как ветром сдуло, только лапой успела махнуть. Карл с трудом подавил желание помахать в ответ.
После инцидента с кошкой скука усилилась вдвое. Время тащилось еле-еле, в камере ничего не появлялось. Вагонетка, громыхая, ползла вперед и останавливалась. Ползла и останавливалась. Движение убаюкивало. Уже сказывалась усталость. Карл склонился к пульту и положил голову на список отходов. Закрыл глаза.
– Спать во время работы запрещено. Это первое предупреждение.
Ненавистный знакомый голос раздался где-то в районе затылка, и Карл вздрогнул от неожиданности. Надо же, он и не заметил экрана и динамика рядом с дверью. Машина ведет эту мусорную вагонетку в необъятную пустоту – и даже сейчас не забывает следить за ним.
Все оставшиеся часы ему не давала спать горькая ярость.
Серые монотонные дни сменяли друг друга, их отсчитывал большой настенный календарь в его комнате. Но не так быстро, как хотелось бы. Теперь на календаре значилось: 19 лет, 322 дня, 8 часов, 16 минут. Все равно что вечность…
Интерес к жизни совсем пропал. По большому счету осужденный не мог распоряжаться своим свободным временем. Развлечений ему полагалось немного – в сущности, почти никаких. Через боковую дверь он имел доступ к библиотеке – правда, ограниченный, к единственному сектору. Карл совершил туда удручающе бесполезный поход, порылся в книгах с вдохновляющими примерами и моралью. Больше библиотека не привлекала.
Ежевечерне он отправлялся на работу. Вернувшись, спал, сколько мог. А потом просто валялся на кровати, выкуривал крошечный сигаретный паек и слушал, как щелкает календарь, отмеряя секунды.
Карл все пытался убедить себя, что он способен протянуть вот так все двадцать лет. Правда, в глубине души не был в этом уверен. Потому что внутри у него все рос и рос тугой ком.
Вот так и текли его дни – до аварии. Авария все изменила.
Ночь была как все ночи. Мусорная вагонетка остановилась посреди промышленной зоны, и роботы принялись сновать туда-сюда в поисках мусора. Неподалеку стояла автоцистерна, в нее через гибкий шланг закачивали какую-то жидкость. Карл едва удостоил машину скучающим взглядом – и то лишь потому, что в кабине сидел водитель-человек. Значит, в цистерне что-то опасное: по закону роботам не положено перевозить некоторые категории грузов. Карл с ленивым любопытством наблюдал, как дверь распахнулась и водитель полез из кабины. На полпути он спохватился, развернулся и потянулся за чем-то забытым.
И случайно нажал кнопку пуска.
Мотор завелся, грузовик дернулся и рывком продвинулся вперед на несколько футов. Водитель тут же остановил его, но было поздно.
Этих футов хватило, чтобы шланг растянулся во всю длину, сильно согнув держащий его манипулятор. Раз! – и шланг выскочил из люка цистерны. Он раскачивался вправо и влево, брызгая зеленоватой жидкостью на цистерну и кабину, пока не сработала автоблокировка подачи.
Все произошло в считаные мгновения. Дальнобойщик обернулся и круглыми от ужаса глазами уставился на цистерну, с которой лилась жидкость. Лилась и слегка дымилась.
Раздался оглушительный хлопок, и цистерну поглотило ревущее пламя. Водителя скрыла огненная завеса.
В своей прежней жизни, до приговора, Карл привык полагаться на помощь роботов. Он прекрасно знал, чтó следует сказать и сделать, чтобы роботы повиновались незамедлительно. Выпрыгнув из своей кабинки, он схватил ближайшего мусорщика за металлическое плечо и прокричал приказ. Робот уронил жестянку, из которой вываливал отходы, на полной скорости устремился к цистерне и скрылся в пламени.
Заживо горящий водитель – это только полбеды; главная проблема – открытый люк цистерны. Если пламя проникнет внутрь, рванет так, что мало не покажется, – все окрестности заполыхают.
Окутанный пламенем робот вскарабкался по лестнице на крышу цистерны. Горящая рука дотянулась до крышки и захлопнула самогерметизирующийся люк. Робот полез было вниз сквозь огонь, но тут жар добрался до его системы управления. Секунду-другую механический помощник подергался, словно человек в агонии, а затем поник.
Прихватив двух роботов, Карл рванул к цистерне сам. Пламя все еще ревело вокруг кабины, огненные языки просачивались внутрь. Там, внутри, человек вопил от боли. Повинуясь указаниям Карла, один из роботов открыл дверь и нырнул в кабину. Сгибаясь пополам, прикрывая тело водителя своим собственным, робот выволок человека наружу. Ноги бедняги превратились в бесформенное месиво, одежда на нем пылала. Робот оттащил свою ношу в безопасное место, и Карл принялся гасить пламя голыми руками.
Аварийные службы сработали столь же стремительно, сколь разразился пожар. Команды пожарных и спасателей добрались до места происшествия весьма оперативно. Карл едва успел прихлопнуть последние язычки огня на теле бесчувственного водителя, а помощь уже подоспела. Немножко пены – и пламени как не бывало. Подкатила, резко затормозив, «скорая», оттуда выскочили два робота с носилками. За ними спешил доктор-человек. Он глянул на обожженного водителя и присвистнул:
– Да он как со сковородки!
Доктор выхватил у робота-носильщика герметическую емкость и обмазал ноги пострадавшего студенистым противоожоговым веществом. Он не успел закончить, а другой носильщик уже протягивал ему распахнутый чемоданчик с медикаментами. Врач молниеносно выбрал нужный из множества шприцев и сделал инъекцию. Он действовал чрезвычайно быстро и эффективно.
Роботы-носильщики уложили водителя в «скорую помощь», и та мигом сорвалась с места. Доктор заговорил в микрофон на лацкане, давая указания персоналу больницы. После этого он обернулся к Карлу:
– А теперь посмотрим на ваши руки.
Все произошло с невероятной быстротой, и Карл даже не успел осознать, что тоже пострадал. Только сейчас он увидел ожоги на ладонях и ощутил резкую боль. По лицу текла кровь. Он покачнулся и едва устоял на ногах.
– Ничего, ничего, – мягко проговорил врач, помогая Карлу сесть. – Не так страшно, как кажется. Будут вам новехонькие ладони за пару деньков.
Он успокаивал Карла, а сам не прекращал копаться в чемоданчике. Внезапно Карл почувствовал резкий укол в плечо. Боль отступила.
Из-за укола все вокруг стало расплывчатым. Карлу плохо запомнилось, как его везли в больницу в полицейской машине. А потом был блаженный покой в прохладной постели. Видимо, ему сделали еще один укол, потому что очнулся он только утром.
Неделя в больнице показалась настоящим отпуском. Персонал то ли не знал о том, что Карл осужден, то ли никого это не заботило. За ним ухаживали точно так же, как и за любым пациентом. Ему наращивали кожу на ладонях и предплечьях, а он знай наслаждался мягкой постелью и разнообразным питанием. Ему давали обезболивающие, и лекарства заглушали беспокойные мысли о другой жизни, оставшейся за стенами больницы. А еще его очень порадовала новость, что обгоревший водитель тоже выздоравливает.
Однако на восьмое утро дерматолог потыкал в его новенькую кожу и расплылся в улыбке.
– Молодцом, Тритт, – похвалил он. – Похоже, сегодня мы с вами расстанемся. Распоряжусь, чтобы оформили выписку и принесли вашу одежду.
Карл подумал о том, что ждет его снаружи, и снова желудок превратился в тугой комок. Возвращаться к жизни осужденного теперь вдвойне тяжелее – после таких-то каникул. Но ничего не поделаешь. Карл одевался как можно медленнее, стараясь растянуть каждую секунду оставшегося больничного времени.
Он уже шел по коридору, когда его окликнула медсестра:
– С вами хочет повидаться мистер Скарви. Сюда, пожалуйста.
Скарви? А, тот водитель. Карл последовал за сестрой в палату, где сидел на кровати дюжий мужчина. С его телом что-то было не так. Под одеялом почти ничего нет, догадался Карл. Бедняга лишился ног.
– Отчекрыжили по самые ляжки, – бодро пояснил Скарви, заметив взгляд Карла. Водитель улыбался. – Да не бери в голову. Хоть не болят теперь. Врачи засадили регенерационные зародыши. Говорят, через год будут ноги лучше прежних. По мне, так нормально. Все лучше, чем зажариться живьем в чертовой цистерне.
Он рывком выпрямил спину. На лице отражались сильные чувства.
– Мне показали ролик. Пожарная служба снимала, у них камера наблюдения на том участке. Так что я все видел. Чуть не стошнило, честно. Хорош же я был, когда ты меня оттуда выволок. – Он выпростал мясистую кисть и стиснул руку Карла. – Хотел сказать тебе спасибо. Ну, пока ты не ушел.
Карл сумел выдавить лишь глупую улыбку в ответ.
– Хоть ты и арестант, мне до лампочки, – добавил Скарви.
Карл осторожно высвободил руку, встал и вышел. Не стал ничего говорить, просто побоялся. Эта неделя была волшебной сказкой. Прекрасной и нелепой. Он отбывает наказание, и так будет еще долгие-долгие годы. Ему никуда не деться от общества, для которого он изгой.
Карл открыл дверь своей унылой комнаты, и осточертевший голос загудел из динамика:
– Карл Тритт, вы пропустили семь дней трудовой повинности и один день отработали не полностью. В обычных обстоятельствах эти дни не вычли бы из вашего срока. Однако в этот раз будет сделано исключение. Пропущенные дни зачтутся вам, хотя бы и вопреки приговору.
Счетчик-календарь торопливо защелкал, подтверждая слова Контрольного органа.
– Не знаю, как и благодарить, – съязвил Карл, устало валясь на кровать.
Монотонный синтетический голос продолжал, словно не заметив сарказма в реплике Карла:
– Вдобавок вы получите награду. Согласно «Специальным правилам смягчения наказания», проявление личного мужества и риск ради спасения человеческой жизни расцениваются как социально значимое поведение и вознаграждаются соответственно. Срок вашего наказания сокращается на три года.
Карл вскочил и недоверчиво уставился на динамик. Это что, розыгрыш? Он покосился на первое окошко счетчика. Календарь шелестел цифрами: 18… 17… 16… Все, листание прекратилось.
Вот это да! Три года долой! Вроде бы такое невозможно, но вот же они – цифры на счетчике.
– Контрольный орган! – вскричал Карл. – Послушайте, пожалуйста! Что произошло? В смысле, что это за фокус с вознаграждением? Как это может сократить срок? Почему я никогда о таком не слышал?
– Принципы сокращения срока наказания не предаются широкой огласке, – ровным голосом ответил динамик. – Подобные сведения могут побуждать граждан к нарушению закона, в то время как угроза наказания есть средство сдерживания. Как правило, осужденному сообщается о возможности сокращения срока только по истечении первого года. Ваш случай является исключительным.
– А где я могу узнать поподробнее о возможности сокращения срока? – нетерпеливо спросил Карл.
Секунду-другую динамик жужжал, а потом выдал:
– Ваш консультант – мистер Присби. Он даст рекомендации относительно того, что можно сделать. Вы записаны к нему на прием: завтра в тринадцать ноль-ноль. Вот его адрес.
Механизм щелкнул и выплюнул карточку. В этот раз Карл ждал ее и сумел поймать на лету. Осторожно, почти с нежностью он держал карточку перед глазами. Трех лет уже как не бывало. А завтра он узнает другие способы скостить срок.
Конечно же, он явился заранее, почти за час до назначенного времени. Секретарь-робот заставил ждать в приемной и впустил минута в минуту. Услышав щелчок открывающейся двери, Карл подавил желание скакнуть к ней. Изо всех сил стараясь шагать медленно, он вошел в кабинет.
Присби, консультант по отбыванию наказания, смотрел на него, точно заспиртованная рыба из стеклянной бутылки. Это был жирный коротышка с мертвенно-бледной кожей; комковатую голову словно выдавили из пухлого туловища, как замазку из тюбика. Казалось, глаза целиком состоят из расширенных зрачков; консультант глядел не мигая сквозь стекла, которые в толщину были едва ли меньше, чем в ширину. Контактными линзами давно никого не удивишь, но у этого человека зрение совсем никудышное. Иначе зачем ему старомодные очки в массивной оправе, опасно балансирующие на мясистом носу?
О проекте
О подписке