2

Алина в последнее время спала очень мало. Работа юриста на новом месте оказалась неожиданно беспокойной. Алина думала, что в ее обязанности будут входить составление договоров и проверка подлинности всевозможных документов. Но от нее потребовалось совсем иное. Что ж, деньги зря нигде не платят – а платили ей по высшему разряду. Консалтинговой фирмы, где она теперь служила, в деловых кругах побаивались. За глаза ее называли рейдерской, то есть захватнической. Действуя на грани закона, ее специалисты подводили то или иное предприятие, завод или земельный участок к вынужденной продаже. Этим деятелям в деловым кругах дали зловещее прозвище «санитары леса», потому что слабые владельцы теряли в неравной схватке все. Бесхозная, государственная собственность захватывалась с еще большей легкостью.

Поначалу Алина приводила в юридическое соответствие бумаги на незаконно выстроенные там и сям пристройки, ларечки, оттяпанные от ничейной земли территории. Но теперь их фирма получила выгодный заказ от крупной столичной корпорации на захват санатория в Ленинградской области. Главу корпорации, Александра Руста, Алина видела дважды. Мельком, на переговорах. Тогда он сразу произвел на нее впечатление своим уверенным видом. Этой своей уверенностью он как бы отметал другие, индивидуальные черточки. А, возможно, их просто не было – правильное, как на плакате, лицо, средней упитанности фигура, безупречно сидящий серый костюм. Пожалуй, только престижную торговую марку этого костюма и запомнила Алина. Потом состоялась еще одна встреча. Перед возвращением в столицу Александр Руст выразил желание посетить балет в Мариинском театре. Алине выпала честь сопровождать его.

Они оказались в ложе почти одни, охранники были не в счет. Зал был забит битком, как всегда бывает на «Лебедином озере». Перед спектаклем Алина, не глядя в программку, весьма подробно изложила сюжет, поразив олигарха своей эрудицией. (Не прошло бесследно общение с Ксенией.) Он, в свою очередь, разглядывал публику, отмечал известных лиц, один-два раза с кем-то поздоровался кивком головы. С Алиной держался вежливо, но отчужденно: она была для него лишь юристом. Кроме того, ее слегка косящие глаза исключали ее из претенденток на близость. Вскоре свет в зале погас, оркестр заиграл увертюру. Затихли покашливание, перешептывание, скрип стульев, шорох программок. Алина хорошо знала этот балет, но сейчас ей было не до Зигфрида, чьи обтянутые трико крепкие ноги прежде неизменно волновали ее. Она размышляла, как ей очаровать Александра Руста. Алина давно постигла истину: мужчины падки на комплименты не менее, чем женщины. Но поскольку у них мозги включены чаще, чем сердце, делать это надо с умом. К антракту у нее был готов план.

Занавес опустился. Зрители чинно прошествовали в фойе. Общий интерес был направлен на многочисленные кафе и буфетные стойки. Александр и Алина присели за один из столиков. Алина села наискосок, умело маскируя разбегающиеся глаза. Охранник Руста принес два бокала шампанского – для хозяина и его дамы.

– За гостеприимных петербургских дам! – произнес тост вежливости Александр.

– За президента России! – встряхнула шоколадными волосами Алина.

Александр удивленно взглянул на спутницу. Тост показался ему несколько неуместным.

– За президента России Александра Руста!

Руст непроизвольно оглянулся, не слышал ли кто эти слова. Откуда Алина узнала о его тайных мыслях? Он и в самом деле подумывал штурмовать президентский Олимп, но только в очень узком кругу знали об этих намерениях.

– Ради Бога, Алина. Тише, пожалуйста. И скажите, как вы пронюха… узнали о моих планах?

Алина ликовала. С первого, случайного выстрела – попасть в мишень! Она загадочно улыбнулась, обнажив безупречные, ухоженные дорогими стоматологами зубы.

– У вас все получится!

Они выпили шампанское.

В оставшееся до конца антракта время Алина успела похвалить и стратегический ум Александр Руста, и его золотые запонки. Заметила, что ныне только истинные аристократы скрепляют ими рукава рубашки. Даже вымучила из себя комплимент его внешности. При внимательном взгляде Александр разочаровывал еще больше: лицо землистое, глаза водянистые, невыразительные, губы едва очерчены. Снова Алине пришло на ум сравнение с мужским портретом, нарисованным неумелой ученической рукой: ни характера, ни возраста. Но вслух Алина произнесла:

– У вас необыкновенно мужественная внешность, как у агента 007.

Руст нисколько не походил на известного исполнителя кинороли, почти красавчика, но было в его лице то, что принято приписывать разведчикам и агентам – обыкновенность, отсутствие ярких примет.

– Вы мне льстите, Алина. Никогда красотой не отличался, – скрывая довольную, тщеславную улыбку, отозвался Руст. – Нам пора. Уже прозвенел второй звонок.

Выход в театр остался единичным эпизодом в их отношениях. Но Алине удалось высветиться перед Рустом, зацепить его внимание, и она надеялась на продолжение. Пока же Руст уехал домой, в Москву, а Алина с удвоенной энергией продолжила шпионско-юридическую работу в приговоренных к банкротству фирмах.

Никаких угрызений совести по поводу своей деятельности Алина не испытывала. По ее мнению, нынешние хозяева предприятий были ничуть не честнее тех, кто притязал на их собственность. Но работенка была не из легких.

В ближайшие дни Алине предстояла поездка в санаторий «Волна», на побережье Финского залива. В другой раз, будь на дворе лето, Алина обрадовалась бы возможности совместить полезное с приятным: поваляться на мягком песочке, погреться на солнышке, покупаться в освежающе прохладной воде. Но, сейчас, в морозном марте, ничего интересного в этом санатории ее не ожидало. Залив под толстым слоем льда и снега, еда, должно быть, ужасная, контингент – престарелые льготники. Никаких развлечений. Правда, ехать она должна с напарником. Оба должны обосноваться в санатории, прикрывшись легендой малых арендаторов, но у каждого будут тайные задачи. Напарник должен следить за контактами нынешнего руководства, тайно изымать и копировать документы и заниматься прочей мелочевкой. Задача Алины – отыскивать в бумагах сомнительные пункты и нестыковки, чтобы в дальнейшем использовать их на суде. А иногда и без суда и следствия – как получится. Подыскать напарника Алине предстояло самой, сообразуясь с профилем захватываемого заведения. А помощница для мелких поручений у Алины была готовенькая: именно в этом санатории работала ее родная бабушка.

В поисках напарника Алине пришлось мысленно перебрать всех своих знакомых, вернее тех, кто не имел дурацких предрассудков и старомодной морали, а также не чурался любых средств, если задача того требовала. Мысль ее остановилась на Вадике Кривоносе. Он был мужем подруги ее детства, Ксении. В последние годы с Ксенией они встречались считанные разы, а с Вадиком – почаще. Тот поставлял Алине разные биодобавки, до которых та была большая охотница. Вот эти биодобавки и можно было использовать в качестве прикрытия для их деятельности в санатории.

Еще до того, как Вадик женился на подруге, Алина встречались с ним. Они были близки непродолжительное время, но о браке вопрос не стоял. Вадик и Алина были слишком одинаковы, для того, чтобы создать пару. Оба искали выгодную партию, оба не имели нормального жилья, и с деньгами у обоих было напряженно. Постепенно их отношения перешли на дружеские рельсы, но воспоминание о близости придавало особую окраску отношениям. Они охотно жаловались друг другу на начальство, клиентов, перемывали косточки общим знакомым. Вадик не упускал случая облить грязью Ксению, Алина кивала, поощряла его рассказы и втайне радовалась чужим неприятностям. В свою очередь она кокетливо заверяла, что устала отбиваться от поклонников, падких на ее красоту.

Любая женщина выглядит почти красивой, если следит за собой. Это когда-то в детстве Алина была низкорослой дурнушкой с веснушками во все лицо, с куцыми соломенного цвета волосами над глубоко посаженными, слегка косящими глазами. Сейчас она выглядела иначе. Лицо покрывал в меру ровный загар, приобретенный в солярии, волосы – модного коньячного оттенка, густые, наращенные в салоне красоты ресницы маскировали разбегающиеся по сторонам зрачки. Обувь на высоченных каблуках, компенсировала малый рост. Алина всегда носила только юбки и платья: знала, что брюки выдают ее коротковатые ноги. Вся одежда на ней была добротная, качественная, модная – из самых дорогих бутиков.

Алина позвонила Вадику раз, другой, и, наконец в субботу застала его дома.

– Привет, Вадик! Вы где все пропадаете? Ни тебя, ни Ксении. Никто не берет трубку. Я думала, у вас телефон изменился.

Вадик только что выписался из психоневрологического института, – пролежал там почти два месяца. Поскольку попал в поле зрения психиатров впервые, за больным наблюдали особенно тщательно. Врачи расходились в диагнозе. Одни настаивали на паранойе с бредом ревности, другие предполагали психопатический акцент, но пролечили по полной схеме, уколами и таблетками, превратив Вадика в смиренную овцу. Выпустили на волю с напутствием соблюдать режим и в случае новых обострений обращаться за помощью в соответствующий диспансер.

– Да, вот. В-вернулся. Вчера вечером. Реально, в командировке был, – Вадик говорил чуть запинаясь, на ходу придумывал объяснение своего отсутствия. Ни в коем случае не следовало упоминать о своем лечении: люди боятся психов. Впрочем, он себя таковым не считал.

Алина на другом конце телефонной линии не уловила смятения Вадика.

– А Ксюха где?

– Отвалила к отцу, реально, в Америку.

– С сыном?

– Да.

Вадик вчера успел обзвонить всех родных и знакомых, но никто ничего о Ксении не слышал. Она и в самом деле могла оказаться в Америке. Впрочем, у него не было больше настроения разыскивать ее. Таблетки сделали Вадика вялым и равнодушным. Теперь надо было думать, как жить дальше.

– Слушай, Вадик, а как у тебя сейчас с работой? Могу предложить кое-что вкусненькое.

– Что именно? – слегка оживился Вадик. Он потерял работу, так как не решился представить в прежнюю фирму документ из психбольницы, чтобы оправдать свое двухмесячное отсутствие: предпочел прикинуться раздолбаем, безответственно относящемся к работе, чем прослыть психом.

– Это не телефонный разговор. Приезжай ко мне.

– Лучше ты ко мне, реально, – Вадик чувствовал себя слабым и потому не решился ехать на дальнюю окраину, где жила Алина. Метро, трамвай, автобус. Везде толчея – жуть. Его собственную машину, брошенную на произвол судьбы во дворе, угнали.

Алина не возражала. На машине от ее дома в элитной новостройке до дома Ксении и Вадика на набережной Карповки – минут двадцать. Алина хорошо знала этот дом – все детские годы были окрашены пребыванием в квартире у Ксюши. К тому же, Вадик был сейчас один, и это слегка возбуждало Алину. Уже несколько месяцев у нее не было мужчины, так как работа не оставляла времени на устройство личных дел.

Десять лет назад, когда Алина только окончила институт, она вышла замуж за отпрыска дворянского рода по фамилии Оболенский. В то время как раз пошла мода на голубую кровь, и благородные корни. Будущий муж похвалялся своей родословной на каждом перекрестке. Алина сразу проявила завидную инициативу: ей всегда хотелось войти в аристократическую семью. Она видела, что молодой аристократ инфантилен, неряшлив, неприспособлен к жизни, но рассчитывала со временем воспитать его. Будущая свекровь согласилась на этот брак, так как не справлялась с отбившимся от рук сыном: он пьянствовал, куролесил, не учился и не работал. Они жили вдвоем, и немолодая женщина опасалась за свою судьбу, за подступающую старость – от родного сынка стакана воды не дождешься. Невестка показалась ей приемлемой партией для родного оболтуса: с высшим образованием, деловая, не вертихвостка. Помимо дворянской родословной свекровь подарила молодым на свадьбу квартиру, оставленную ей собственной матерью по наследству. Были и другие плюсы. В те годы предприятия разваливались, в стране свирепствовала безработица, и у Алины, начинающего юриста, не было шансов найти достойную работу. Благодаря свекрови, главному бухгалтеру, девушка получила хорошее место в финансовой компании, что и стало первой ступенькой ее дальнейшего профессионального подъема.

С мужем, так и оставшимся маменьким сынком, отношения у Алины не складывались. И бытовые неурядицы, и нежелание мужа трудиться сыграли свою фатальную роль. Этот мальчик продолжал скакать по дискотекам, глотал веселящие таблетки и только числился студентом какого-то частного вуза. Алина старалась повернуть ровесника-мужа в правильное, семейное русло. Но тот уже погряз в безделье и выбраться из него был не в состоянии. Однажды Алина купила бутылку коньяка и накрыла по-праздничному стол. Она думала, что со спиртным легче найдет к мужу подход. Как всегда, начала учить уму-разуму. Они поругались. Ночью он обмочился. Это стало повторяться. Вначале муж мочился в постель после выпивок, потом – после любой ссоры, будто делал это ей назло. Она еще больше его шпыняла и даже начала поколачивать. Впрочем, она уже была беременна и плохо контролировала себя. Муж в конце концов сбежал к родителям, а Алина вскоре родила нежизнеспособную девочку с водянкой мозга. Ребенок вскоре умер. С тех пор Алина не выходила замуж. Она была по-своему самодостаточна и больше не желала видеть рядом с собой бездельных слизняков. Она часто меняла сексуальных партнеров, приближая мужчин или давая им отставку.

Алина больше всего ценила свободу и деньги. Она несколько раз сменила работу, подписывая контракты на все более высокие оклады. И вот теперь она направлялась к другу юности и своей «оборванной песне» – Вадиму Кривоносу.

Сейчас она думала не о нем. Дом тринадцать на набережной Карповки разбудил совсем другие воспоминания. Десять школьных лет она ходила сюда, десять лет страданий и унижений.

Ксюше Королёвой и в страшном сне не могло присниться, что ее лучшая подруга Алинка Первомайская зажигалась черной завистью каждый раз, когда приходила к ней в гости. Именно здесь, в этой чистой, просторной квартире, а не у себя в перенаселенном общежитии Алина Первомайская чувствовала себя несчастной и обездоленной.

Алина с трудом училась нужному в обществе стилю поведения. Конечно, и другим детям было нелегко приспособиться к требованиям школы. Но в их арсенале было больше средств: и извинения, и просьбы, и выдержанная настороженность, и затаенное ожидание подходящего момента. Алина вынесла из общежития одно мгновенно действующее правило разрешения конфликтов: горло и кулаки. Учительница ей попалась строгая: она умела пресечь истеричные выходки и выставить крикунов и драчунов в смешном свете. Насмешки сверстников – страшное оружие. Вскоре Алина прекратила драться и кричать. И не только в школе, но и в тех домах, куда ее приглашали – где жили ее новые подружки-одноклассницы. Безобразная выходка с порванной короной на дне рождения у Ксении была последней из этого ряда. Мама Ксении пригрозила, что больше не позовет девочку в гости, если та не попросит прощения. Алина, потупив глаза, пообещала, что больше так не будет. Ей нравилось в этом доме. Нравились игрушки и вкусная еда за столом, нравился папа Ксюши, изредка заглядывающий к девочкам в комнату. Только сама Ксюша казалась здесь лишней. Алине хотелось оказаться на ее месте.

К третьему классу Алина выровнялась: вела себя примерно, училась старательно. Но добиться похвалы от учительницы ей не удавалось. И упражнения она делала правильно, и примеры решала, и рисовала неплохо. Учительница равнодушно ставила ей скромные четверки, только иногда расщедриваясь на пять. Зато стоило Ксюше выйти к доске и сказать хоть слово, восторгам учительницы не было предела. И «наша звездочка», и «умница», – и как только она ее не называла! И всегда ставила пятерки, хотя Ксюха, по мнению Алины, отвечала ничуть не лучше ее самой. Алина недоумевала: как же так, она все делает, как велят, а никто не замечает ее стараний. Однажды девочка пожаловалась матери на несправедливость учительницы, на то, что та выделяет Ксюшку, а ее, Алину, не любит. Роза Анатольевна, за смену поистрепавшая нервы, раздраженно ответила:

– Таким, дочка, законы не писаны. Для них всегда зеленый свет горит.

– Мам, я тебе про Ксюху говорю, а ты о ком?

– И я про нее. Кто на ремонт класса больше всех денег выделил? Кто учительнице дорогое лекарство достал? Королёв! – Роза Анатольевна выложила все факты и сплетни, шепотком расходящиеся среди родителей.