Глава 2

Номер оказался комфортнее, чем ожидал Рейн: прихожая со шкафом для верхней одежды и зеркалом в полный рост, гостиная с чайным столиком и спальня с видом на горы. Была и отдельная ванная комната: белоснежные хрустящие полотенца выглядели так, словно их ни разу не использовали, а из медных кранов текла холодная и горячая вода.

Горничная заскочила сразу после его заселения. Занесла бутылку красного вина и поднос то ли с поздним обедом, то ли с ранним ужином – извинение от отеля за задержку. Горячая мясная похлебка, ломоть домашнего хлеба, рагу на пару: Рейн не стал отказывать себе в ужине, тем более что не собирался сегодня никуда спускаться. Все было свежее и вкусное, а может, он просто проголодался в дороге.

Интересно, если попросить приносить в номер еду и книги, удастся ли не выходить до конца отпуска? Бумага и чернила здесь уже есть. Найдется, чем себя развлечь!

Рейн немного помечтал о спокойствии, но с сожалением отринул привлекательную возможность. Вистон потом всю жизнь будет ему припоминать, как бессовестно он растратил подарок от начальства. Сколько там в управлении отвалили за эту поездку? Кажется, порядка полусотни кровентов, его месячное жалованье. Пусть Рейн ни разу не брал отпуск за последние два года, он не требовал взамен особого к себе отношения. Начальник запросто мог сэкономить, зарезервировав пансионат неподалеку от столицы, но вместо этого вызвал его к себе и долго втолковывал, что со своими страхами надо бороться.

* * *

– Пойми, тебе надо себя преодолеть. Когда ты в последний раз куда-нибудь выезжал? – Вистон смотрел на него исподлобья, обложившись стопками нераскрытых дел, просьб и жалоб.

– Давно.

Рейн и в солнечном кабинете чувствовал себя неуютно, что уж говорить о путешествиях. Он даже на работу предпочитал приходить ранним утром и уходить затемно – меньше вероятности встретить кого-то на улице. А поездка? Там ведь не спрячешься! Новый человек в чужом городе на виду и на слуху, особенно когда есть о чем посудачить. Его устрашающий вид – отличный повод для сплетен.

– Вот и съездишь, отдохнешь. – Комиссар положил перед ним билеты, встал и отошел к окну. Закурил, неспешно наслаждаясь дымом, хоть сигареты были из дешевых. – Я бы и сам съездил. Бывал там однажды. Чистый воздух, лес, неспешные прогулки. Тихо. В город, опять-таки, можно выбраться, если наскучит. Но тебе не наскучит?

– Не хочу.

– Вот только не начинай! – взвился Вистон. Секретарь в соседнем кабинете наверняка навострил уши. Комиссар опомнился и заговорил тише: – Билеты куплены, гостиница заказана. Обратно деньги не возвращают. Что тебе, жалко съездить? А мне для отчетности нужно, чтобы не урезали финансирование: мой предшественник слишком любил отправлять по курортам своих родственников, вот начальство и свирепствует. Сказали, если не поедут самые заслуженные и недооцененные работники, в следующем году не поедет никто. Да не смотри ты на меня так, словно на своем разделочном столе представляешь! Знаешь же, я непробиваемый.

* * *

Рейн знал и спорил больше для проформы. Вистон место начальника управления заслужил по чести и не слишком обрадовался: ему пришлось столкнуться и с бюрократией, и с взяточничеством, и черт знает с чем еще! Рука руку моет. Комиссар не прочь был эти самые руки заковать в наручники и отправить на рудники… Но сразу не получалось. Приходилось юлить, выкручиваться и, сохраняя шаткое равновесие, добиваться поставленной цели.

Ставить палки в колеса тому, кто и так старается ради управления изо всех сил? Доктор не был настолько черствым, а Вистону и без того приходилось несладко. Неудобный, негибкий, как приговаривали просители-аристократы, когда их сынки попадали в передрягу, с ним сложно было договориться. С прошлым комиссаром Форцем приходилось куда легче… Но ведь за это его с места и сняли!

На поездку Рейн согласился, хотя и предпочел бы провести отпуск в собственной квартире. Там привычнее. И пусть ворчат, что у него не прибрано, зато все под рукой: и ключ – подтянуть болт на протезе, и обеззараживающий раствор, если этот самый протез натрет кожу. Вот как сегодня.

Он наскоро принял душ. Производитель протезов гарантировал влагоустойчивость – дочь мастера, потерявшая ногу по молодости и глупости, сама ходила с подобным. Первое время Рейн остерегался воды, предпочитая обтирания, но со временем убедился – мастер не соврал. Но проверять возможность подводного плаванья не рискнул: тут у любого нормального человека сердце остановится, если из воды вылезет железный монстр.

Доктор поморщился и, достав из саквояжа очки, присел на кровать. Не то чтобы он плохо видел, но детали в очках рассматривать проще, а протезы – не та вещь, с которой можно шутить. Ниже колена обе ноги были механическими, и под металлическими заклепками, которыми фиксировался протез, образовались мелкие ссадины. Рейн больше полугода привыкал к протезам, подбирал, подстраивал под себя, но до сих пор иной раз натирало до крови в местах, где металл переходил в живое тело. Левая нога вроде ничего, не ныла. А вот правая сегодня что-то пошаливала.

В саквояже лежал флакон с обеззараживающим раствором. Сначала растереть, чтобы восстановилось кровообращение, затем продезинфицировать ссадины. Специальное лекарство, входящее в состав раствора, остужало воспаленную кожу. Рейн вытянул механическую ногу и выдохнул сквозь зубы, когда ссадины перестали гореть. После этого позволил магии залечить ранки.

Жаль, он не мог отрастить новые ноги. И руку. И залечить лицо… Правда, однажды на работе такой шанс представился. Рейну передали заметки одного гениального ученого. Тот изучал переселение в другое тело – всего-то и стоило, что подгадать дату собственной смерти и смерти того, кто станет донором. Заманчивое предложение. Преступников в городе хватало, и смертная казнь не была такой уж редкостью. Доктору не раз и не два намекали, что могут выделить «материал» для эксперимента. Вот только Рейн не был настолько сумасшедшим, чтобы рисковать собственным рассудком или жизнью. По крайней мере, пока.

Доктор в очередной раз криво ухмыльнулся, насколько позволяли механические пластины, подумал, что стал скорее автоматоном, чем человеком, и продолжил лечение.

Закончив с правой ногой, с тем же вниманием обработал левую. Протер сами протезы: содержание их в чистоте – залог его здоровья! Рукой занялся в последнюю очередь: в ней механика была сложнее, требовалась хорошо проработанная мелкая моторика, протез приходилось протирать и смазывать на ночь. За годы доктор привык к сопровождающему ему запаху железа и масла.

Тонкие домотканые штаны и рубаха сменили привычную плотную форму, и Рейн, достав недочитанный в поезде детектив, улегся на кровать. Спать он пока не планировал, хотя мягкая постель так и манила, а белье пахло горными травами. Но сегодняшний вечер Рейн собирался посвятить Окфорду Ривернейну и его «Делу о пустом саквояже». Не сказать чтобы доктор был любителем художественной литературы: книжку он одолжил у Квона после того, как почти месяц слушал разного рода теории о вымышленном герое-детективе – циничном сыщике, распутывающим самые загадочные дела. Говорили о нем все, начиная от стажеров и заканчивая тем же Вистоном. Рейн был уверен, что, появись на пороге управления автор популярной истории и попросись на работу, его взяли бы без испытательного срока.

Рейн не взял бы. Просто потому, что сыщик, столь гениальный в книге, не знал даже основ. Попался на удочку карманника, который при обыске спрятал рубин в кармане детектива и благополучно забрал камень, когда обыск прошел безуспешно. Принял убийство ядом за обычное утопление. И таких ляпов было полно по всей книге. Но история читалась бодро, не отнять. Рейн начал еще в поезде и сам не заметил, как заглотил половину. Вроде бы и примечательного ничего, но все же хотелось узнать, кто украл драгоценности из саквояжа баронессы и как сыщик поймает преступника.

Увы, дочитать не получилось. Отчаянный крик разорвал умиротворяющую тишину, и Рейну стало не до книги. Так не кричат в шутку: кто-то испугался по-настоящему. Пришлось забросить детектив и поспешить, насколько позволяли протезы, по длинному коридору к центральной лестнице.

Здесь собралось немало постояльцев и работников отеля: сонных, взбудораженных, удивленных. Душно пахло розами. Полутемный зал рядом с уютно обставленной оранжереей освещали магические огни. К сожалению, недостаточно яркие, чтобы выхватить каждый уголок. Трупов, на первый взгляд, не было. На второй тоже. А кричала матрона с собачкой, тьенна Мейбур, как обратился к ней охранник. Собачка едва слышно повизгивала, прижатая к пышной груди, зато ее хозяйка старалась за двоих.

Когда Рейн присоединился к остальным гостям, крики уже поутихли, сменившись всхлипами и рыданиями. Виновницу переполоха всячески пытались утешить. Молоденькая тьенна – гостья, которую они видели в холле днем, оказалась сестрой милосердия и в первую очередь убедилась, что соседка не пострадала. Разве что напугалась. Рейн едва узнал ее без пучка: на ночь она распустила волосы, и естественная хрупкая красота (нежная бледная кожа, черные волосы и такие же темные глаза) – внешность, достойная аристократки Анвенты! – невольно привлекла внимание всех присутствующих мужчин. Всех, кроме длинноносого любителя книг, аспиранта из академии магии. Тот смотрел то на сад, то на пострадавшую, а никак не на юную особу. Рейн встречал этот фанатичный взгляд. Парень увлекался нечистью и жадно ловил каждое слово о происшествии.

Сквозь слезы тьенны Мейбур постепенно выстраивалась картина случившегося.

– Я отпустила Виви прогуляться, а сама пошла следом. Виви – она очень любопытная, ей все интересно. Она никогда не пугается. А тут заскулила, вся подобралась и бросилась ко мне. Может, если бы не Виви, я бы и внимания на него не обратила! – Матрона перемешивала слова со всхлипами, не давая никому и слова вставить, и все сильнее сжимала Виви в объятиях. У собачки был больший шанс умереть в ее руках, чем стать закуской неизвестной твари. – Он стоял у балкончика, наблюдал за нами из-за фикуса. Худой как сама смерть, почти слился с тенью. С черными крыльями и с клювом, как у ворона.

– Птицелюд какой-то, – шепнул кто-то из постояльцев.

Вот за это Рейн и не любил тихие места: там любое незначительное событие раздували до невообразимых размеров!

– Точно, птицелюд. Если бы я не закричала!..

Рейн подумал, что будь здесь настоящий монстр – такой, как описывала его женщина, крик не помог бы. Оторвать голову – дело одной секунды, раз уж она заговорила о птицелюдах.

Про эту нечисть доктор знал не понаслышке. Все пограничники знали, а некоторым даже не повезло встретиться. Разумные твари, ходящие на двух ногах, способные организовываться в стаи. Большинством монстров в горах двигал голод, и они шли напролом, но птицелюды были другими. Осторожные, хитрые, эти твари могли выслеживать жертву неделю, подбираться к ней, чтобы прикончить наверняка. Рейну довелось видеть разграбленное птицелюдами стойбище. На десять мертвых жителей – одна крылатая тварь, и это был не худший расклад.

– После вашего крика монстр сбежал? – уточнил Беннет, стоящий рядом с местом несостоявшегося преступления: фикус был сломан, а земля вокруг истоптана. Похоже, охранник, как и Рейн, сомневался, что это был птицелюд.

– Да. Балкон был открыт, и он… Но я не уверена, все произошло так быстро!

Тьенна Мейбур сжала узкие губы и посмотрела в глубину оранжереи, словно ждала, что притаившийся монстр выскочит оттуда. Разумеется, все остальные тоже уставились в полумрак, и тусклое освещение сыграло плачевную роль – теперь в каждой тени постояльцам виделись чудовища.

– Может, лучше уехать? Что нам теперь делать? – шепотом спросила сестра милосердия. Она обхватила себя руками, силясь справиться с волнением.

Отец девушки в нелепом халате и тапочках с помпоном ободряюще похлопал дочь по руке и подкрутил ус.

– Не бойся, дорогая. С твоей помолвкой все будет в порядке. Просто позовем стражей. Пусть ловят, раз уж здешняя охрана не в состоянии.

Не заметив, как погрустнела от его слов дочь, он строго посмотрел на Беннета, словно ждал, что охранник помчится исправлять свою ошибку. Беннет, напротив, присел, с невозмутимым видом разглядывая следы. Охранник в «Воронах» был что надо, непрошибаемый. Рейн прекрасно его понимал. Сначала стоило выяснить, в чем дело. Может, монстр был чьей-то злой шуткой? Не верилось, что за семь лет эти твари настолько обнаглели, что стали забираться в дома.

– Не нужно звать стражей, у нас замечательные охранники. Не переживайте, мы со всем разберемся, – прочистив горло, заюлил Рюдигер.

Он попытался принять солидный вид и одернул ворот криво застегнутой рубашки. Может, и сработало бы, не хлопни в это время балконная дверь. Обычный порыв ветра, но в нынешней обстановке он прозвучал зловеще.

Гости испугались. Им не нужны были пустые обещания. Им нужна была уверенность, что с ними, лично с ними, не случится ничего дурного.

– Где господин Луис? Разве он не должен позаботиться о нашей безопасности? – истерически спросила матрона. Виви затявкала, и тьенна тотчас засюсюкала с ней, пытаясь успокоить.

– Он еще с утра в город уехал. Пока хозяина нет, за отель отвечает тьен Осмонд, – отозвался кто-то из горничных, покосившись на Рюдигера.

– А я слышал, молодая хозяйка вернулась, – нахмурившись, уточнил усатый тьен. – Это ведь ее мы видели в холле?

– Она же померла зимой, – ойкнул кто-то.

– Померла и теперь ищет, кого сожрать, – пробурчали совсем близко. Рейн не понял, из гостей или прислуги.

Нарастал гул голосов, грозясь вызвать настоящий хаос. С попустительства управляющего, стоит отметить! Что ж, вспоминая, как Рюдигер встретил выжившую родственницу, неудивительно, что позволил постояльцам поливать ее грязью.

Рейн не собирался вмешиваться, просто стало интересно, что же рассматривает Беннет. Тот даже собственную ладонь к земле приложил. Но стоило доктору выйти из-за спин гостей, как голоса снова стихли. Его пропустили. На него глазели. Эти взгляды Рейн чувствовал спиной и запоздало сообразил почему: он же выбежал босой, в домашней одежде, без привычного плотного обмундирования поверх. Не то чтобы он скрывал свои протезы, но напоказ старался не выставлять. А теперь поздно, шила в мешке не утаишь.

Да к черту, пусть смотрят! Он перешагнул ограждение, отделявшее дорожки от островков с посаженными на них цветами и кустами, и прошел к охраннику, чувствуя, как протезы глубоко утопают в мягкой земле.

При виде доктора Беннет посторонился – кажется, их появление с Кайлой было понято превратно, и Рейну дали карт-бланш. Стоило бы объяснить ситуацию, но сейчас крупные трехпалые следы размером с ладонь волновали Рейна куда сильнее. Доктор знал только одного монстра, способного оставить такие отпечатки, и сам себе не верил. Неужели тьенна Мейбур действительно встретила птицелюда?

Рейн выпрямился, отряхивая руки.

– И что там? – с нетерпением спросил усач.

– Это был птицелюд?

– Он ведь больше не появится?

– Беннет, раз гости волнуются, пускай парни проверят периметр, – прервал вопросы громкий голос Кайлы, и постояльцы повернулись к ней.

Как долго она там простояла? Наверняка достаточно, чтобы услышать о себе гадости. Укутанная в шаль, в домашнем платье и тапочках, в круглых очках на носу хозяйка отеля выглядела как-то мягче, женственней, и обвинять ее в покушении не поворачивался язык. Другие постояльцы тоже это почувствовали, об этом говорили неловкое молчание и смущенный вид. А вот Кайла, привлекая к себе внимание, не стушевалась и не отступила.

– Тьенна… Простите, я только сегодня вернулась домой и пока не знаю вашего имени. – Она вопросительно посмотрела на даму с собачкой.

– Тьенна Мейбур, – сухо представилась та, разглядывая Кайлу. Молодая незнакомая женщина явно проигрывала солидному управляющему. «Выскочка, которая получила наследство от родителей и ничего не умеет» – читалось во взгляде гостьи.

– Тьенна Мейбур, если хотите, я приставлю к вашей спальне дежурного, – предложила Кайла.

– И к нам тогда, – тотчас попросил усач. – У моей дочери скоро помолвка. Нельзя допустить, чтобы она не высыпалась!

Судя по помрачневшему лицу девушки, та была не в восторге от его решения, но высказать это отцу не решилась.

– И к нам, – выразили желание еще несколько постояльцев.

Лицо Беннета вытянулось. Наверняка старый вояка подсчитывал, хватит ли людей для такого количества подопечных.

– Тьенна Абель!.. – попытался предостеречь ее начальник охраны, но Кайла мотнула головой: не сейчас. Она выглядела немного растерянной, но сумела взять себя в руки.

– А вам, тьен Гарт?

Кайла повернулась к нему, и что-то в ее голосе царапнуло слух. В нем появился страх? Хорошо, что он не чувствовал чужих эмоций, как его друг Квон. Не хотелось бы ощутить вспыхнувшее к себе отвращение. И все же в груди неприятно кольнуло.

– Нет, – хмуро ответил доктор, злясь на себя на такую реакцию. На какой-то миг из-за ее непринужденной речи он забыл, каким стал монстром. Почти таким же, как обсуждаемые здесь птицелюды! Реальность напомнила о себе с привычной суровостью.

– Что ж, я догадывалась, но должна была спросить, – неразборчиво пробормотала Кайла и быстро отвернулась.

Эта поспешность задела куда сильнее. Хотя чему тут удивляться? Смотреть на него любому неприятно. И если металлическую руку можно спрятать за спину, то рожу-то никуда не денешь!

Рейн не сдержался и отступил в тень. С его ростом сложно было стать незаметным, но, по крайней мере, он мог не маячить перед глазами.

* * *

Уютного вечера в домашней обстановке не получилось. Кайлу даже на ужин не позвали, а принесли в комнату скудный салат из пожухлой травы и кусок хлеба. Незнакомая помощница кухарки, которую взяли совсем недавно, посматривала на нее с опасением и будто ждала, что миска полетит на пол, а потом убирай.